никогда не встречала! Как помочь Мистирье не знала, но осмелилась предложить выход из ситуации.
— А что если Веник сам помоет полы и окна, вынесет мусор?
— Ты что! Он ведь мужчина, и не должен заниматься хозяйством.
Ну да, ну да, равноправие до Молота еще не дошло… Кстати, вот мне и причина не торопиться выходить замуж — стирать носки и мыть полы в угоду мужу я не намерена.
— Мистирья, а у вас есть друзья в Русалочьем? — каждый мой вопрос звучал как оскорбление, поэтому приходилось улыбаться так приторно, что зубы сводило, но кикимора на меня все равно не смотрела. Ей словно было стыдно за себя передо мной, поэтому она отводила взгляд то в чашку с печеньем, то на чайник, но просто жмурилась.
— Конечно же нет. Я все еще не понимаю, почему ты пришла ко мне… Новенькая, что с тебя взять. У вас на юге то поди и других рас нет?
— Не уверена, — ответила я, задумавшись. А действительно, кто живет на местном юге? Может там одни человеки, так что мое удивление при виде гоблинов и кикимор не должно притягивать особого внимания.
— Кикиморы могут найти общий язык только со своими сородичами, люди нас не любят.
— А эльфы, гоблины?
— С ними мы никогда не встречаемся. Эльфы — существа благородные, да и живут отдельно ото всех, а гоблины нас презирают, потому что представителей их расы, в отличии от моей, люди приняли как своих.
Я уже слопала пол тарелки печенья, жадно слушая рассказ Мистирьи. При общении с ней во мне еще больше просыпалось чувство единения с этим миром, и почти сразу для себя решила, что буду дружить с кикиморой! Главное, чтобы Мирелла не узнала, не хотелось бы расстраивать старушку.
Мы допили чай, я еще поспрашивала о том, как работает ее общение с овощами, и выслушав интересную лекцию, тепло попрощалась. Мистирья счастливо улыбалась, провожая меня, а когда я вышла за ворота, то женщина смущаясь, сказала, что могу приходить в гости когда захочу.
Домой я не пошла, отправилась к Пенту, и на этот раз, ура, он оказался дома!
— Что, еще дров? — На меня дыхнули густым облаком вонючего дыма. — Пока нет ничего, через три дня будут. Те, что привозил, уже закончились? Ты там общественную баню что-ль построила?
Я откашлялась, с отвращением глядя на трубку во рту мужика, и качнула головой.
— Мне нужна вывеска с красивой надписью.
– “Общественная баня”?
— Да нет же! Я ведь вам говорила, что буду печь торты на заказ.
— А-а-а… Стряпню собралась продавать. Ну, удачи.
— Вы мне вывеску сделаете?
— Срочно надо?
Я минуту раздумывала. Вообще-то нет, не срочно, но мне казалось, что нужно ее повесить как можно скорее — она будет заставлять меня быстрее приводить кофейню в рабочее состояние.
— Сегодня! Край — завтра утром.
— Пять серебряных.
— Это грабеж! — я возмутилась вполне справедливо! За дощечку с буквами — пять серебрушек?
— Ищи тогда в другом месте, а меня не отвлекай.
— Ладно, ладно! — и пробормотала под нос: — Черт бы вас побрал.
— Что?
— Я говорю, что прослежу за работой. Но имейте в виду — мне нужна будет помощь повесить ее над дверью.
— Помогу.
Пент повел меня за дом. Там он долго дымил трубку, взглядом художника осматривая гору одинаковых шершавых досок, потом выбрал одну и показал мне.
— Пойдет?
— Да, но я думала она будет посимпатичнее, — сморщилась, скептическим взглядом окинув доску, с которой даже береста не была снята.
— Не боись, все сделаю.
Я села на пенек и стала зорко следить. Надо сказать, что через полчаса у меня все вопросы по поводу грабительских расценок Пента отпали сами собой. Лесник умел виртуозно обращаться с деревом, и вскоре передо мной лежала гладкая, без единой зазубринки, вывеска причудливой формы, похожей на облачко, которое обычно рисуют дети.
— Писать что?
Я сказала название кофейни и с удовольствием наблюдала за застывшим в недоумении мужиком.
— Еще раз повтори, как?
Пришлось сказать снова. Пент хмыкнул, но притащил из сарая банку золотой краски и каллиграфическим почерком написал на доске название.
Пока краска подсыхала, мы сидели молча. Потом так же молча Пент взял молоток, гвозди, погрузил вывеску в телегу, запряг лошадь и мы отправились ко мне домой.
Спустя еще час, я, расставшись с пятью серебряными монетами, но с чувством полнейшего восторга, стояла напротив своего дома. Взглянула на издательство, с улыбкой прочитала “Серый волк”, а повернувшись к своей вывеске, расхохоталась в голос — “Не кусай за бочок”.
Никто кроме меня смысла не поймет, а мне и не надо. Мне было весело, ведь я вложила в это название всю свою неприязнь к “серому волчку” Райну.
— Любопытно, — раздалось за спиной, и я подпрыгнула от неожиданности.
— Любите вы подкрадываться! — зашипела на журналюгу, пытаясь понять, зачем он опять пришел. — Вам дома не сидится? Идите материал для статьи ищите, чтобы скандал обо мне забылся.
— Я уже все решил.
— Очень на это надеюсь.
— А что за название такое странное? Ты решила дать дому имя?
— Это для моей кофейни, в которой вас обслуживать не будут.
— По закону любое заведение обязано обслуживать всех гостей. Не знала?
Я стиснула зубы. Вообще-то догадывалась, потому что на Земле именно так и есть, закон о защите прав потребителя называется, но не думала, что в Молоте будет то же самое.
— Вам здесь не понравится, будьте уверены.
— Отчего же? Тот пирог, что ты так и не дала мне попробовать, выглядел очень аппетитным. А по рецепту теста, который ты мне все-таки любезно преподнесла, моя кухарка испекла отменные пирожки!
— Вообще-то пирожки из того теста нужно жарить на сковороде, а не печь.
— Да?.. Хм.
— Господин Догрус, если у вас все, то прошу оставить меня одну, — я демонстративно замахала в сторону калитки.
— Буду ждать открытия! — кричал мне отчего-то развеселившийся Райн, переходя дорогу.
“Ждите, ждите”, — злорадно думала я. — “Вряд ли вы когда-то пробовали соленый чай”.
В голову пришла одна гениальная мысль уже почти перед сном, из-за которой мне пришлось подняться с постели среди ночи и пойти на кухню. Напеку печенья, пирожных, каких смогу из имеющихся продуктов, пирог с вареньем, и завтра буду раздавать их на площади вместе с листовками. Думаю, такой ход приведет ко мне гостей, пусть немного, но они точно будут.
На улице давно рассвело, когда я укладывала на тарелки последний пирог, порезанный на маленькие кусочки. Устала, но усталость эта была приятной. Я довольно осмотрела плоды своих трудов, аккуратно сложила все в
