пейзажи Шавасаки, медленно переходя в жаркие тлен-авивские территории. Тут и правда иначе, чем в Джапоне, чувствуется сразу. Хотя вот климат посуше, не то что у нас, когда в жару задыхаешься и сходишь с ума.
Кстати, о цветочках.
Ночной разговор с Тхэмином мне совсем не понравился. Конечно, я не собирался закидывать парня на плечо и доставлять во дворец, заткнув рот кляпом, но и терять голову тоже в планы не входило. Тем не менее, стоило упомянуть Кейко, как взгляд Тхэмина изменился.
— Кейко Ли? — напряженно уточнил он.
Я замер, пытаясь понять, что именно ему не понравилось.
— Да, стройная, зеленоглазая…
Тхэмин кивнул:
— Понял. Вот как…
Тишина начала затягиваться, но я не собирался отступать. В конце концов, когда это удастся узнать, как не сейчас? Рядом нет ни хозяйки, ни её говорливого кота. Даже Абура оставлен наблюдать за происходящим на улице. Тащить ёкая в дом я не стал чисто по шпионским соображениям, он мог пригодиться на внешней стороне. (Абура, конечно, ворчал, что я нарушаю какие-то ёкайские права, но делал это недолго и чисто для проформы, понимая, что я прав).
Тхэмин некоторое время ещё молчал, но, сообразив, что я не собираюсь отворачиваться и засыпать, вздохнул и произнес:
— Я действительно влюбился в неё. Такое неземное создание, совершенно не похожее на всех, кто живет при дворе. Она была ближе к Снежным Целителям, да и это понятно, чайнаньская кровь. Но…
— Но? — подтолкнул я его к продолжению разговора.
— Но потом сообразил, что влюбленность какая-то… неправильная, что ли. Не смотрите так, пусть я молод, но моя чжу тоже кое-что умеет.
Мне стало немного неловко, надо следить за выражением лица.
— Было что-то похожее на дурман, который заползает в голову пострадавшего, когда я лечу тяжёлые раны, — продолжил Тхэмин как ни в чем не бывало. Чего ни говори, несмотря на голубую кровь, заносчивости в парне не было. — Тот самый дурман-наркоз, который позволяет расслабиться и не чувствовать боли.
— Это тоже целительская чжу? — уточнил я. Лишними знания никогда не бывают, возможно где-то пригодится в будущем.
Тхэмин кивнул:
— Да, при нужном настрое я могу вылечить человека вообще без вспомогательных препаратов и эликсиров.
Пришлось сдержаться, чтобы не присвистнуть. Недурственно, очень недурственно. Может быть, ну её, эту Джапону? Удрать вместе с Тхэмином и Абурой на край света и жить, не зная болезней и хлопот?
Мысль, конечно, ни в какие ворота не лезет, но, видимо, на меня действует воздух Шавасаки. Здесь слишком много тлен-авивцев, который прежде всего заботятся обо всем с практичной точки зрения, в то время, как джапонцы, больше ориентируются на духовную. Интересно, есть ли места, куда не проберутся шпионы Императора-Солнца?
— В общем, это был любовный приворот, — вздохнул он.
Я четко расслышал нотки разочарования и едва различимого — сожаления. Однако… Мальчик расстроен, что девочка ничего не испытывала к нему ничего их светлых чувств? С одной стороны, обидно… С другой, если человек на такое пошёл, то лучше от него держаться подальше.
Перед глазами вновь появился облик зеленоглазой Кейко. Красивая, жалко, что такая внешность прячет такие подлые действия. Утешать не стал, снова вспомнил Джиана, который хмыкал: «Акихито, после твоих слов поддержки хочется спрыгнуть с горы».
Но, в целом, ситуация неприятная. Понятно, что сына императора в первую очередь будут любить за положение, а не за душу, однако… он такой же человек, как и остальные. По крайней мере, пока что сложилось именно такое впечатление.
— Удалось узнать, чего она добивалась? — спросил я.
Тхэмин дернул плечами:
— Нет, на тот момент я уже уехал в Закрытый город. А потом был храм Кагаяку, у которого я просил помощи.
— Кагаяку?
Он кивнул и рассказал, как, обращаясь к одному богу, оказался под покровительством другого. Оставалось только качнуть головой. Какая прелесть. Там, где свет, всегда есть тень. И наоборот: не бывает тени без света.
Но вот помечаем, что Кейко доверять нельзя. Ей Тхэмин явно нужен не из чистых устремлений и нежных чувств. Поэтому тут можно смело не выполнять её просьбу, но при этом не помешает выяснить, во что она замешана.
— Я не вернусь домой, — тихо сказал Тхэмин, спокойно, но твёрдо.
— А есть, где прятаться дальше? — задал я практичный вопрос, понимая, что сейчас нельзя давить.
По тому, как он поджал губы, стало ясно, что блестящего плана, пусть даже и у такого умного сына императора, нет.
— Утро вечера мудренее, — сказал я. — Завтра что-то придумаем.
Мне, конечно, не доверяли, но спать легли с радостью.
И вот теперь мы добрались до поместья Золотых артефакторов Юдит и Давида Ноах. Не скажу точно, с какой радости я согласился помочь Марджари, но лучше действовать, чем сидеть сложа руки. К тому же она может помочь уговорить Тхэмина вернуться. Судя по виду госпожи Юдит, она бы с удовольствием позавтракала Марджари вместо хлеба, только вот блюда «Шитара» совершенно несъедобно.
После моих слов на меня посмотрели, как на врага, я и понял, что в доме Ноахов мне так же рады, как я Абуре, который раз приволок в гости друзей-демонов.
— Следуйте за мной, — холодно сказала Юдит, сжав губы в тонкую линию.
Кстати, вполне симпатичная женщина для своего возраста, но такая… очень не любит тех, кто любит деньги. Что мне нравилось в Марджари, она совершенно не скрывала своих целей и мотивов, не тратя время на развешивание лапши собеседнику на уши.
Я ошибочно решил, что нас проведут в дом, но Юдит направилась по ухоженным садовым дорожкам на задний двор. Именно там располагался семейный склеп. Вообще само мероприятия носило чисто номинальный характер. Как мне удалось понять по прессе, тела Алона Ноаха так и не нашли, хоронить было нечего. Официальная версия гласила, что останки погибших были съедены животными у подножия Хи-ямы.
Получается, должны были просто провести ритуал по упокоению — или как тут это называется у тлен-авивцев? — души?
Внутри было темно, чадили свечи и какие-то благовония. Запах был тяжелым, казалось, что грудную клетку со всех сторон сжимали невидимые руки. Что-то здесь было крайне нехорошее, заставляющее мурашки бежать по коже. Я, привычный к светлым храмам Джапоны, где можно поднять голову и увидеть небо через крышу, чувствовал себя крайне нехорошо. Не понимаю таких ритуалов.
Домашний алтарь был завешен чёрной плотной ткань. На поставки из серебра стояли свечи, пламя которых подрагивало под неведомо откуда взявшимся сквозняком. В центре помещения находилась тренога с чашей, в которой полыхало белое пламя с золотыми прожилками.
Юдит жестом показала, чтобы мы стали за её спиной.
