Взгляды всех присутствующих скрестились на мне. Большей частью в них сквозило удивление, а у князя ещё и недоумение.
- Лиззи? - спросил он требовательно.
Отец обернулся ко мне. Сложил брови домиком и чуть двинул ими, будто просил: «Расскажи, дочь! Давай! Не бойся, я с тобой».
Я поднялась в недоумении.
- Я не знаю, что говорить, - пожала плечом и сжала переплетённые в нервный узел пальцы.
Взгляд Ольги Леоновны был наполнен болью и надеждой, князя - суровой требовательностью. Вольдемар не смотрел ни на кого, и как и прежде, взгляд его блуждал где угодно, но точно не в гостиной родного дома. Куда смотрел Зуртамский, я не знала.
На него я не хотела смотреть и не смотрела!
99. Лиззи Арчинская
Я всё ещё испытывала неловкость, но теперь ещё и страстно желала стукнуть старосту чем-нибудь тяжёлым. Например, гаечным ключом. Вот ведь защитник стоеросовый!
- Правда ли то, что Марая, - князь кивнул в сторону дочери, всё так же неподвижно сидевшей у двери, но уже с более осмысленным взглядом, - угрожала тебе?
Я снова взглянула на княгиню. Солгать я не могла - присутствие императорского поверенного и артефакт записи явно препятствовали этому, но видеть муку на её лице я тоже не могла. Отвернулась, опустила глаза на свои пальцы, что уже занемели в скрюченном положении. Отец тихонечко пожал моё запястье в знак поддержки.
И я кивнула.
- Да, правда.
И мысленно попросила прощенья у Ольги Леоновны.
- Расскажи, как и когда это было, в чём была причина.
Я перевела дыхание и, ни на кого не глядя, ответила:
- Первый раз - в доме у князя Делегардова...
- То есть это было не однажды? - строгий тон его сиятельства пробирал колючками по спине и требовал ответа.
Я кивнула, ни на кого не глядя.
- Да. Первый раз - когда я, готовясь к императорскому балу, бывала у вас, ваша сиятельство несколько раз. Это было угрозой в прямом смысле, даже ультиматум. А второй раз... - у Ольги Леоновны взлетели вверх брови, и я это заметила, как не отводила глаза. Да, похоже, её сиятельство не знала, что птенчик, выросший под её крылом, вовсе не птенчик, а крокодильчик. - Второй раз это была именно угроза расправы, даже с небольшой демонстрацией магических возможностей. Это было в коридоре у портальной залы в самой Академии, я как раз спешила туда, чтобы перейти во дворец императора. Причина же...
Я покусала губу, помялась, уставилась в потолок, но всё же выдавила:
- Причина заключалась... в студенте Зуртамском. Марая считала его своей собственностью, заявляя, что он принадлежит ей, и требовала, чтобы я на него не зарилась.
Черты Ольги Леоновны исказились, а князь нахмурился, будто не мог понять, о чём я говорю.
- Но почему она тогда бросила заклятье в студента Зуртамского?
Я со вздохом ответила:
- Так не в Зуртамского она его бросала, а в меня. А Зуртамский просто переместился быстро и... прикрыл... меня, - договорила я совсем уж тихо.
- Подтверждаю, - кивнул пострадавший. - Заклятье летело Лиззи в лицо. И если бы попало, то она скончалась на месте, а мне, получается, досталось в грудную клетку, и я выжил.
100. Лиззи Арчинская
Я глянула на старосту.
- Да нет, Зуртамский, - про дубинушку стоеросового я, конечно, проглотила, но дальше не сдержала ехидства. - Ты выжил потому, что у меня был защитный амулет, и он частично поглотил заклинанье. А вот если бы его не было, то...
И я прикусила губу - Ольга Леоновна почему-то казалась мне сейчас самой пострадавшей, и говорить, что её дочь легко могла стать убийцей, я не стала.
- Откуда такая уверенность? - вдруг подал голос императорский поверненный, и поднимая на него взгляд, я увидела глаза Ольги Леоновны. Это были глаза не просто загнанной лани, это были глаза лани подстреленной, смертельно раненной.
Я горько улыбнулась, мысленно умоляя её сиятельство меня простить. Но вопрос поверенного требовал ответа, и я достала из волос покорёженную, оплавленную серебряную шпильку и протянула её господину, облечённому властью.
- Здесь, где сейчас оплавленная оправа, был один крупный и шесть мелких камней. Они были отшлифованы на поглощение деструктивных магических явлений. Теперь их нет, видите? Они выгорели. Полностью. А это были очень, очень-очень дорогие камни. И заклятье они с Зуртамским разделили. Так что смерть была неизбежна.
Потрясённая тишина была мне ответом.
И я глянула на Марайю. Она уже вышла из своего оцепенения, и взгляд её горел ненавистью, такой бешеной, такой лютой, что я не выдержала и закрыла глаза. Лишь бы только отгородиться, не видеть этого, спрятаться как можно дальше. Марая задвигалась, забилась на своём стуле то ли пытаясь вырваться, то ли просто встать.
- Давайте дадим слово и девушке. Нужно быть объективными. Возможно, у неё есть оправдание, - проговорил императорский поверенный, привлечённый этим движением.
Неужели? Неужели юной княжне поверят больше, чем мне?
Путы, сдерживающие Мараю, ослабели настолько, чтобы она поднялась со стула и смогла говорить, но не могла свободно двигаться.
- Это всё из-за неё! Из-за неё пострадал Эрих! Она должна была получить всё, но и здесь прикрылась. Она отняла у меня любимого!
- Лиззи! - это уже гранд-мэтр возмущённо обратился ко мне. - Вы строили глазки Зуртамскому, собираясь выйти замуж за моего сына?!
Виновата ли я в том, что строила кому-то глазки? В том,что согласилась на помолвку? В том, что не погибла? Или в том, что глупая девчонка, что пыталась убить меня, сейчас окончательно разрушала свою жизнь, вела себя недостойно, доказывая свою злонамеренность, а её отец возмущается не её поведением и словами, а моими якобы некрасивыми поступками?
Я глянула на папеньку, что сидел рядом. Его круглое лицо было повёрнуто ко мне, он легко улыбнулся и проговорил одними губами: «Мы проживём и без них». Ах, папенька! Я это уже поняла.
И только я открыла рот, чтобы ответить гранд-мэтру, как тихо и сумрачно заговорил Зуртамский.
101. Лиззи Арчинская
- Разрешите сказать, ваше сиятельство?
Тот кивнул, не отводя от меня подозрительного изучающего взгляда.
- Лиззи, ваше сиятельство, не строила мне глазки. Она не добивалась моего внимания, как ваша дочь, не цеплялась и не надоедала мне, как ваша дочь, не предлагала себя, как ваша дочь...
- Что?!
- Да как вы смеете!
Два возмущённых возгласа слились в один - голоса князя и княгини.
Но Зуртамский смотрел на меня, смотрел сверху, и я только сейчас поняла, что он стоит, а императорский поверенный пытается его образумить и усадить обратно на стул. Но староста только зло дёрнул плечом, отмахиваясь от него, как от мухи, продолжил, а я вцепилась взглядом в окно.
- И она ничего мне не обещала. Более того, пресекала все мои попытки просто заговорить с ней, не то, что выразить свои чувства. Она игнорировала меня, выводила из себя, злила и строила между нами барьеры.
- Вот! Она не любит тебя! Она тебя недостойна, маленькая низкородная дрянь, выскочка, мерзость! А ты глаз с неё не сводил, дышать переставал в её присутствии! Даже руки дрожали...
Я не смотрела на Мараю. Не могла.
За окном было мало интересного, но это всё же лучше, чем её перекошенное покрасневшее лицо, летящие изо рта капли слюны, безобразно открытый в крике рот. И обида вперемешку с лютой ненавистью.
А взгляд Зуртамского жёг, даже если смотреть в окно. Хоть что-то разделяло нас, например, не встретившиеся взгляды. Слова Мараи про дрожащие руки и пресекающееся дыхание нашего стоеросового почему-то заставили дрожать и трепыхаться подстреленным перепелом уже моё сердце... Это было слишком. Я закусила губу и еле сдерживала взволнованное дыхание.
Как узнать, с кем он помолвлен?!
