И вдруг Моника потянулась к нему, оплела руками за шею и без предупреждения вонзила острые клыки в его плечо.
Зверя пронзило волной удовольствия, а сам Илиян утробно зарычал, приветствуя любое действие своей истинной пары.
– Сама не знаю… что происходит… не понимаю…, – словно извиняясь, прошептала Мона.
Илиян, все еще рыча, рывком сдернул тонкую черную водолазку с девушки. Поддел отросшим когтем бретельку лифчика. Теперь Мона была перед ним, идеальная, будто фарфоровая статуэтка, обнаженная по пояс. Но нагота не пугала, пугал дикий обезумевший взгляд истинного, который смотрел на нее, тяжело дыша.
Острые клыки вонзились в нежную кожу. Прокусили до крови.
Хищник довольно заурчал, а Мона застонала от боли, смешанной с удовольствием. Тонкие пальцы запутались в коротких волосах на затылке мужчины. А все тело стремительно погружалось в приятную негу. Каждая клеточка Моны тонула в дурмане наслаждения. Девушка уже не понимала, что происходит вокруг. Осязала лишь крепкие и требовательные руки, ловкие пальцы, обжигающие объятия и оглушительное рычание зверя.
И только одна фраза, звеня в воздухе, повторялась вновь и вновь:
– Моя! Ты моя! Моя!
* * *
Моника очнулась на полу. Тело ломило, между ног непривычно саднило. А на самой девушке не было ни единой вещички. Зато на плече имелась огромная метка. Такая, что даже слепой ее увидел бы. Пожалуй, первое время придется Моне щеголять в водолазках.
Сев, девушка осмотрелась.
Итак, она была на полу. Обивка дивана залита кровью. Столик, на котором были разложены инструменты, валялся ножками вверх. Да и остальная мебель в комнате, кажется, была сдвинута, будто здесь пронесся небольшое торнадо.
Впрочем, по самой Моне это же торнадо прошлось более тщательно. Но видимых повреждений девушка на своем теле не отыскала.
– Теперь готова говорить? – раздался хрипловатый, но очень эротический голос Илияна за спиной.
Резко повернув голову, Моника наткнулась взором на прямое доказательство того, что у ее истинного с мужским здоровьем все просто превосходно.
Пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть не на… гм… а в глаза Вольнову.
А тот, негодяй, улыбался от уха до уха! Нет, и все же Мона начала основательно сомневаться, что слухи о Палаче Верховного правдивы. Враки! Безбожно лгут! Ведь не может этот красавчик с открытой улыбкой и лукавым прищуром быть настолько опасным? Не может, и все!
– Хотя, выбора у тебя все равно нет, малышка, – повел обнаженным плечом мужчина и, поймав тонкую ладонь, потянул девушку на себя, помогая подняться на ноги. – Я в любом случае через час-два все узнаю. Но было бы приятнее, если бы ты сама мне все рассказала. С учетом ситуации.
Иль многозначительно посмотрел на нее, намекая, что полчаса назад они на белоснежном ковре гостиной занимались не самым невинным делом, а вполне себе так шалили. И в доказательство у Моны имелись небольшие отметины по всему телу, а на полу – несколько пятнышек крови.
– Ситуация, да, – на миг зажмурилась Мона, а потом, залпом, на одном дыхании выложила все: – Мою семью, брата, сестру и маму, держат в плену. В оплату я должна была убить Палача. Я умею хорошо стрелять. Потому, наверное, и вышли на меня.
– Нет. Не по этой причине. Но продолжай, – кивнул Иль, а руками зарылся в короткие кудряшки волос, перебирая пряди.
Илияну нравилось это кайфовое ощущение запутанного шелка между пальцами. Впрочем, ему нравилось все в ней, в его истинной. Он испытывал небывалый подъем, все тело переполняли энергия, эмоции, наслаждение. И да, он был охренительно счастлив от мысли о том, что его Мона, его малышка, досталась ему вот такой – невинной и чистой. Пусть и едва не убила его. Но это все такие мелочи. Сущие пустяки.
Вольнов слушал нежный голосок, понимал, что совсем скоро, как только Мона завершит свой рассказ, и они оденутся, то в городе развернутся военные действия апокалиптического масштаба. Средний такой апокалипсис, когда пострадают, причем очень сильно и мгновенно, только виновные.
– Что ж, пойдем, освободим твоих родных, – резюмировал Илиян, а в мыслях посоветовал прятаться всем, кто мог. Потому что Палач не оставляет незамеченными подобные выпады в сторону семьи. А Мона теперь его семья. И шантажировать ее он никому не позволит.
* * *
В прошлую поездку Мона толком ничего и не замечала, зато сейчас, сидя в пассажирском кресле рядом с водителем, девушка внимательно рассмотрела машину изнутри, а еще следила за тем, как легко и свободно лежат крепкие ладони на руле, как уверенно Илиян управляет мощным автомобилем, как трафик сам собой расступается, освобождая им путь. Словно каждый встречный знает, кто именно мчится вперед, а потому безопаснее освободить дорогу, а не становиться препятствием для Вольнова.
От Иля фонило такой скрытой угрозой, что даже Моника нервно ерзала в кресле, испытывая двоякое желание: сбежать и прижаться к могучему плечу Палача.
– Мои источники сообщили, что твой бывший шеф приземлится на территории аэропорта для грузового транспорта, – негромко проговорил Илиян, когда Моника поняла, что они оказались уже далеко за городом. – Когда войдем, я хочу, чтобы ты сидела в машине. Ясно?
– Я могу быть полезной! – возразила Мона. – Наверняка там будет моя семья. Я хочу спасти их.
– Их спасут и без тебя, малышка, – кривовато усмехнулся Иль. – Я буду только отвлекаться на тебя.
– Мне не три года, чтобы следить за каждым моим шагом, – попыталась возразить девушка.
– Не три, – кивнул Илиян. – Потому ты и будешь сидеть подальше от событий.
– Бред! Я могу за себя постоять, могу! – слегка повысив голос, попыталась доказать свою правоту хищница.
Вольнов, прищурившись, взглянул на истинную.
– Походу, ты не все поняла, Моника, – ледяным тоном проговорил Илиян и резко вдавил педаль тормоза в пол, заставив переполошиться парней из машин сопровождения. А ведь Мона их и не рассмотрела сразу, так сильно была увлечена изучением Вольнова и того, как он управляет автомобилем.
Иль протянул руку к лицу девушки. Огладил щеку, слегка надавил пальцами на подбородок так, чтобы Мона смотрела прямо на него.
– Отныне ты жена Палача, детка, – с мягкой усмешкой, но очень тепло и нежно проговорил Вольнов, – а это значит, что мое самое уязвимое место это ты. Не станет тебя, считай, меня нет. А я пока что слишком многим обязан Верховному, чтобы «кинуть» его сейчас. Мой дар нужен моей семье. Без него придется туго. Выходит, ты важна не только для меня, но и для семьи. Ты теперь часть нас. И любой из Вольновых, не задумываясь, встанет на твою защиту.
– Это как-то… неправильно! Я ведь даже не знаю твою семью, – потерянно прошептала девушка, – и
