там. Где-то в их зелёной глубине я видела боль, и это поразило меня. За всей маской суровости, жестокости, безразличия он тоже скрывал боль, если мне не привиделось. Меня разрывало изнутри и с этим следовало что-то делать. Да о чём вообще идёт сейчас речь? Мы не женаты, ни разу не провели вместе ночь, даже не целовались и не состоим ни в каких романтических отношениях. Ни я, ни он не имеем права высказывать друг другу всё то, что здесь сейчас прозвучало именно в этом плане. Сглотнув ком в горле, я ляпнула то, что пришло в голову, совершенно не подумав о последствиях:
– Между нами ничего нет, и мы не имеем права осуждать друг друга.
– Будь это так, этот разговор не состоялся бы, – неожиданно рявкнул он, приблизившись к моему лицу так близко, что я ощущала непривычно холодное дыхание на своей коже и уже была уверена, что Хенорп сейчас поцелует меня, но он этого не сделал и вновь отстранился продолжив. – Я Бог смерти, Вентира, и если я кому-то верен, то верен до самого его конца, – на секунду мне показалось, что в том, как звучал теперь голос Хенорпа, слышалось разочарование и печаль. Я ничего не понимала и меня бесила манера этого существа никогда не говорить прямо и всё скрывать, даже свои чувства, а они у него определённо были, но прятались там, где никто не мог их увидеть.
– В твоей верности моему отцу никто никогда и не сомневался, но точно не мне, – аккуратно заметила я, не веря, что Бог смерти сказал именно то, что имел в виду, и едва заметная дрожь не покидала меня. Хенорп действительно только что заявил, что если бы между нами ничего не было, то этот разговор не состоялся бы? Неужели, это могло что-то означать? Между нами что-то есть, а я и знать не знаю? Я не верила своим ушам и зарождающимся в голове мыслям. Следовало поскорее отогнать их и не тешить себя ложными надеждами. Мне уже начало казаться, что мы говорим о совсем разном виде верности.
– Ну, Венториэль, пока был собой, как и Аиона, никогда не строил планов против меня, в отличие от некоторых, – пожал плечами Бог смерти и проследил за тем, как я тяжело вздохнула, обошла его стороной и присела на кровать, сложив руки на коленях. Ладони тряслись, и я пыталась их успокоить, и он прекрасно видел это. Слёзы всё же появились на глазах, но я быстро предотвратила их дальнейшее распространение и моментально смахнула. Пора заканчивать этот диалог, который ни к чему нас не приведёт, ведь ни один из нас не скажет то, что должен и хочет услышать другой. Я не признаюсь, что собиралась предать его, ведь этого не было, а Хенорп никогда не скажет, что любит меня или хотя бы может полюбить.
– Я не говорила ей, что намереваюсь поступить так, как она решила. Я озвучила, что мой отец не входит в список тех, кого я собралась спасать, и что ты будешь уничтожен вместе с миром, если в тот момент Венториэль ещё не будет спасён. И то и то – правда, и ты знаешь это лучше меня. Я сказала ей то, что она хотела услышать, и услышала от неё то, что было нужно мне, – мне удалось взять себя в руки и побороть приступ неконтролируемого выброса эмоций. Самым обидным во всём происходящим для меня стало то, что Хенорп перестал называть меня “дорогая моя” или как-то в этом духе, что делал постоянно с заключения нашей сделки. Словно он намеренно исключил из своих слов эти, сообщая мне степень ярости, что кипела внутри него, и оставалась тайной для окружающих. Осознание отсутствия подобного обращения и отрезвило, и помогло затолкать всё поглубже внутрь себя. Разгребать потом буду, одна, ночью, в подушку.
– Единственный вариант того, как спастись от уничтожения мира, полагаю, – неожиданно спокойно заметил Бог смерти, повернувшись ко мне лицом, но пока не возвращаясь на кровать.
– Да, и ты этот способ знал с самого начала, но не сказал мне, заставляя исследовать библиотеки и изучать кучу ненужной литературы, – я постаралась вложить в ответ больше мягкости, лишь бы не задеть его ещё и этой фразой.
– Я полагал, что ты безоговорочно предана мне, как мы и договорились. Под безоговорочной преданностью подразумевается и это. Я знаю всё, что нужно, особенно теперь, и всё благодаря тебе. И я сделаю всё, что нужно для достижения моих целей, как и твоих. Ты лишь должна делать то, что я говорю, в этом залог успеха, – сжавшись всем телом, я ощутила, что сутулюсь, но не стала выпрямлять спину. Когда Хенорп говорил, я чувствовала себя маленькой девочкой на уроках, и сейчас мне точно так же, как и в те далёкие годы, хотелось, чтобы нравоучительная лекция закончилась и мне позволили уйти.
– Я с первого дня слепо следовала за тобой, но мне нужно защитить себя и свою дочь от предстоящего конца, а ты ничего мне не сказал, – тихо промямлила я в ответ, не зная, что ещё стоит здесь сказать. А разве я не следовала за ним до того дня, как он просто взял и ушёл, ничего не сказав и пропал на несколько дней? До беседы с Аионой у меня не было и мысли о том, чтобы нарушить нашу с ним договорённость, а ненависть ко всему человечеству, и отцу в том числе, появилась только после её слов и этой глупой ревности, на которую я не имела права. И тут я поняла, что пока Богиня войны не бросила фразу про похождения Хенорпа в интимном плане, мне было плевать на человечество, я даже не задумывалась о нём, а теперь же я на самом деле ненавидела людей вокруг. По её словам, Бог смерти предпочёл мне кого угодно из них, и в ответ я стала их за это ненавидеть. Вот угораздило влюбиться в него и осознать это чувство именно сейчас, не могла дождаться, пока всё закончится. Я безоговорочно подчинялась ему и следовала за ним без вопросов целый год, в течение которого либо ещё не успела испытать каких-либо чувств, либо ещё не знала об этом, а стоило узнать и понять, и началось всё это. Какая же я дура. Неожиданно Хенорп подошёл ближе и встал прямо напротив меня, возвышаясь чёрной статуей. Аккуратно протянув руку, он коснулся указательным пальцем моего подбородка снизу и поднял его так, чтобы мы смотрели друг
