в целый культ, где каждый второй является его сторонником. Наши друзья и те, кому мы доверяли, — одни из них.
На последней фразе дверь в мою спальню резко отворилась. Вздрогнув, посмотрела на пришедшего. Даниэль стоял растерянный и переводил взгляд с меня на Себастьяна.
Глава 41
Не поворачиваясь к брату, Себастьян спросил:
— Уже вернулся?
Даниэль выдохнул и прошёл в комнату, сел в кресло и устало прикрыл глаза.
— Вернулся, — произнёс он, посмотрев на меня. — Как себя чувствуешь, Теона?
— Ей трудно говорить, так что не жди ответа, — хмыкнул его брат в ответ, — да и я развлекаю рассказами уже час.
— Устала? — поинтересовался Дан, посмотрев на меня участливо.
Покачала головой под их внимательными взглядами.
— Мне продолжить? — Себастьян посмотрел вопросительно.
Отрицательно качнув головой, закрыла глаза. Голова и так раскалывалась от обилия информации.
— Мы наняли новых слуг, можем позвать, чтобы они помогли тебе, — предложил Дан, поднимаясь. Испуганно посмотрела на него и отрицательно мотнула головой. Он приподнял бровь и перевёл взгляд на брата. — Они пугают тебя или плохо вели себя?
— Всё вместе, — прохрипела в ответ и закашлялась от боли. Себастьян тут же поднес к моим губам стакан с водой, помогая сделать глоток. Устало положив голову на подушку, поняла, что меня опять клонит в сон. Сопротивляться не стала. Заснула.
Проснулась от голосов на повышенных нотах. Разговор, который мне удалось подслушать, удивил и озадачил.
— Фергус, я прошу тебя, не мельтеши, она от этого быстрее не проснётся, — произнёс Теодор, бархатные ноты в голосе я могла определить даже с закрытыми глазами. — Да и не простит она нас так сразу.
— Ты хотел сказать, если вообще простит, — пророкотал мой четвёртый муж с отчаяньем в голосе. — И зачем я пошёл у вас на поводу и согласился? Забрал бы её себе, и живите вы как хотите. Так нет…
— Ты всё прекрасно понимаешь, нас всё равно бы вынудили от неё отказаться. — Тео вздохнул, словно судорожно глотал воздух, которого ему не хватало. — Эта зараза оплела всё вокруг.
— Всё знаю, но простить себя не могу за то, что оставил её одну и именно тогда, когда она больше всего нуждалась в нас, — взревел Фергус с отчаяньем.
— Не кричи, мы все равно не в силах изменить прошлое, как бы ни хотели. Да и поднимали этот разговор уже не раз — всё пустое. За прошедшие два месяца, что она тут лежит, мы так и не смогли придумать ничего, что могло бы оправдать наши действия тогда. Так к чему всё это ворошить?
— Ты прав, но… Почему ей не понравились новые слуги? — вдруг спросил он. Усталость в его голосе была очевидна, и я почувствовала её, даже не глядя.
— Не могу знать.
— После её Хранителей найти нормальных будет непросто.
— Да, мы и тут обделались.
Открыла глаза и посмотрела на мужчин. Тео сидел в кресле, а Фергус, стараясь ступать тихо, метался по комнате, словно загнанный в клетку зверь.
Стоило чуть пошевелиться, как они тут же отреагировали и посмотрели на меня с надеждой. Впервые за всё это время хотелось есть.
— Кормить меня будут? — собрав все силы, прохрипела, сонно моргая от яркого освещения в комнате.
Мужья переглянулись.
— Мы разбудили тебя? — спросил Тео, хмурясь и бросая косые взгляды на Фергуса.
Отрицательно качнув головой, сделала попытку сесть. С трудом, но у меня это получилось. Взглянув на окно, попыталась определить, какое сейчас время суток. За окном было светло, пели птицы.
Голова немного кружилась, а мужчины от моих действий впали в ступор и не спешили помочь. Бросила на них взгляд и увидела удивлённые лица. Сообразила чуть позже, что с меня спало одеяло, а я под ним в чём мать родила.
— Сорочку дайте. Или на мне экономят? — зло прошипела, заходясь кашлем.
После моих слов резко все пришло в движение. Сорочка нашлась, словно мужчины только и ждали, что я у них её попрошу. Фергус, как куклу, подхватил меня на руки и одел. Тео куда-то умчался, сверкая пятками.
Усадив и обложив подушками, муж сел на край кровати, которая под его весом прогнулась.
— Прости, просто слугам так проще было за тобой ухаживать.
Прикрыла глаза, кивать как китайский болванчик и качать головой не стала, всё равно не смотрит, да и что на это можно ответить. Им удобно, мне некомфортно. У всех свои цели.
Вскоре Тео вернулся с бульоном. Меня кормили с ложки, положив на грудь салфетку, Фергус держал миску, а Тео орудовал ложкой. Осилив три ложки, насытилась и отвернулась.
— Теона, надо съесть еще ложечку, — мило улыбаясь, уговаривал Тео. Поморщилась, вздыхая, и отрыла рот. Умом понимала, что надо есть, но ссохшийся желудок отказывался принимать больше. На очередную ложку, которую поднесли к моему рту, вызверилась на мужчин, пытаясь убить взглядом. С минуту меня пытались переупрямить, но страх лопнуть был сильнее.
— Вот не понять вас, женщин. Хочу есть — съела три ложки и уже наелась, я же дольше ходил за едой, чем ты ела, — ворчал Тео, забирая миску и убирая её на столик. Фергус хихикал, чуть подрагивая, хотя на лице не дрогнул ни один мускул.
Удовлетворенно вздохнув, закрыла глаза, не желая с ними разговаривать. Им меня навязали, и пусть Себастьян этого не озвучил, скорее всего выдвинули кучу требований. Сначала навязанная истинность, теперь обязанность быть Хранителями. Любви между нами никогда не было, а то, что начало зарождаться у меня к ним, они предали. За них говорить и анализировать их чувства не берусь. Себя бы понять. За всё время пребывания в этом мире мне так и не дали передышки, чтобы остановиться и осмыслить все, что со мной случилось.
Пытаясь вспомнить лица своих родителей, поняла, что не помню их лиц. Просто есть понимание, что они были, как и у всех детей, а всё остальное в тумане. Лица, голоса, родной запах маминых рук — всё исчезло. И где-то на задворках сознания пришло понимание, что
