— Меч величайшего воина!
Я, преисполненная восхищения и благодарности, нежно погладила браслет.
— Я постараюсь быть ему достойной парой.
— Мне кажется, тебе не стоит безоговорочно идти у него на поводу. У него наступило состояние безудержной и безответственной эйфории после долгого вынужденного периода бездействия. С его текущими замашками он очень быстро подвёдет тебя на погребальный костёр. Ты лучше знаешь свой уровень и возможности. Его безрассудство, которым он тебя заражает, может быть чревато серьёзными последствиями. Если он не хочет в самом скором времени остаться забытым и заброшенным, пусть поумерит свой пыл. Шэри-О-Кан фактически бессмертен, но ты-то нет. Пусть не забывает об этом ни на десятину стигны.
— Он постарается. Правда, Шаракан?
Мы проболтали с Люцифэ до вечера. Часовщик подробно описывал известные ему характеристики баенкунов и некоторые специфические возможности Шаракана, рассказывал известную ему информацию о том, что чувствует оставшийся в живых при гибели своего баенкуна, о том, что может навредить Шаракану. Я лишь в очередной раз поражалась тому, насколько много Люцифэ знал.
Пришедший уже затемно магистр Арион объявил, что завтра с рассветом мы отправляемся к одной из четырнадцати нуждающихся в осмотре точек. Мы с Шараканом было обрадовались, но оказалось, что все пункты находятся в такой глуши! Там даже особо-то и деревень рядом нет, не то, что городов.
Зато оказалось, что там шикарные рассветы и закаты. Семь точек находились в горах, где мы с Люцифэ оказались впервые в жизни, парочка в жутких болотах, три в пустынях, одна среди океана на атолле, а одна на дальнем юге, в стране вечных льдов.
Мы напоминали малых детей, в первый раз вырвавшихся из-за высоких монастырских стен, которым нужно было всё увидеть, пощупать и проверить. В результате, Люцифэ ушёл под лёд и едва не остался без ноги, на которую покусилось неведомое водное животное из горной реки, а я чуть не опробовала ощущение полёта в пропасть на собственной шкуре и вызвала ненароком сход лавины.
Помимо любования природой, редких стычек с дикими животными и не менее дикими порождениями Бездны, основным нашим занятием с Шараканом было наблюдение за магистром Арионом и Люцифэ. Я была не согласна с безоговорочной позицией своего баенкуна относительно чувств Часовщика и пыталась найти им доказательства или опровержения. Шаракан придерживался мнения, что один раз проколовшись, Люцифэ стал осмотрительнее. Но так или иначе, а отношения андрогиника и феникса не переходили черты чуть отчуждённого уважения и, похоже, эта позиция их обоих устраивала. Ко мне же Часовщик относился с прежними заботой и вниманием, что несколько злило Шаракана. Что до магистра Ариона, то я бы охарактеризовала его отношение ко мне, как настороженное недоумение.
Я же чувствовала себя на настоящих сказочных каникулах. Из-за того, что Шаракан упорно не хотел показывать магистру Ариону многообразие своих форм, большую часть тренировок и всё остальное время мне приходилось иметь дело с его привычным уже, но крайне неудобным массивным двуручным видом. Правда, по массе он теперь стал значительно легче и не перевешивал меня больше при неудачной попытке слишком сильно замахнуться или достать его из-за спины.
Наконец, по истечении сорока семи дней (если за один день считать тот долгий, что мы провели на крайнем юге в ледниках), магистр Арион сообщил, что пора возвращаться в лагерь.
— Так быстро?
Мы с Шараканом были откровенно разочарованы окончанием нашей личной сказки.
— А может…?
— Не может. И так целых две луны потратили, отлынивая от занятий.
— Ой, да ладно! Здесь мы научились намного большему.
— Вполне возможно. Но не стоит забывать тот факт, что чуть больше, чем через седмицу мы возвращаемся в Академию.
— Уже?
Известие, что практика на полигонах подходит к концу, стала для меня настоящим откровением. На моё удивление магистр Арион спокойно ответил:
— Если бы ты не провёл так много времени в постели и занимаясь лишь со своим странным мечом, то не был бы столь категоричен. Многие ребята мечтают о нормальном душе и академической еде. Им-то купание в горных реках и океане не перепало. А с умениями Люцифэ ты, полагаю, даже не задумывался, что большинство питается либо пережаренным, либо полусырым мясом или что им ещё повезёт добыть, — не удержался от подколки страж тёмного факультета, но я пропустила его нападку мимо ушей. У меня теперь есть Шаракан и на фоне этого многое становится не столь важным.
* * *
Дарион
— Привет!
Дарк, которую я так уполно пытался увидеть во время общей тренировки, появилась передо мной почти сразу по её окончании.
— Соскучился?
— Ты не поверишь, насколько, — усмехнулся я в ответ, изучая сияющее загорелое лицо.
— А нам так классно было! Жаль, что магистр Арион не согласился взять тебя с собой. Пошли, расскажу.
Дарк, абсолютно игнорируя окружающих, схватила меня за руку и потянула за собой, подобно лучу лазера ни на пядь не сворачивая с намеченного курса. Мешавших тёмная просто оттирала в стороны. Она ни на миг не замолкала, рассказывая какие-то маловажные подробности путешествия, и совершенно не замечала гнетущей тишины, разливающейся вокруг нас. Зато я прекрасно видел неприятие на лицах окружающих учеников. Но они молчали. Пока. Однако градус агрессии к Дарку и Люцифэ после того, как их взял с собой на задание сам магистр Арион, резко возрос. Против тёмной уже многие роптали, и мне было крайне неприятно ловить их неприязненные взгляды, направленные на нас.
На уже сложившееся отношение накладывался тот факт, что всех остальных, разделив на группы, заставили по пол-луны куковать на окраинах непролазных топей. Похоже, следующая наша практика будет проходить именно там. Я невольно передёрнул плечами, вспоминая две седмицы в компании тамошних змей, насекомых и лягушек. Последние оказались очень шустрыми и отвратительными на вкус, но, такое чувство, будто ничего другого там не водится.
Нужно что-то делать, иначе Дарка с Люцифэ опять могут начать травить. Учитывая, что сейчас мы не относимся к какому-то определённому потоку, у ребят могут возникнуть определённые проблемы. Не знаю, зачем магистр Арион поддался на уговоры тёмной, но брать её с собой, на мой взгляд, ни в коем случае не стоило. После их ухода возмутились даже старшие, а Райан и Мэриот ходили мрачные, как грозовые тучи. Я не мог успокоить друзей, так как сам не понимал причин такого поступка стража тёмного факультета.
Однако сама Дарк либо не замечала, либо начисто игнорировала настроение окружающих. Я заметил мимолётом, как перекосилось злобой лицо одного из знакомых шестикурсников в ответ на вспышку счастливого смеха тёмной. Неужели она ничего не видит? Нужно будет сегодня же поговорить с Люцифэ. Даже занимаясь формально вне потоков, мы всё равно постоянно контактируем с другими учениками. И если они сговорятся… Быть не может, чтобы тёмная чувствовала себя так беззаботно, зная о сложившейся ситуации.
Нас пропустили, хотя я и сомневался в этом. За нами даже никто не пошёл, что удивило меня ещё больше. Но взгляды, которые я продолжал чувствовать лопатками, никуда не делись.
Я попытался обрисовать сложившуюся ситуацию Дарк, но она только отмахнулась. Её больше занимали пережитые в путешествии впечатления и события. К концу разговора я подпал под обаяние тёмной и с интересом слушал её рассказы, смеялся с ней и совершенно не думал об увиденном бой назад.
Мы устроились под одним из раскидистых деревьев буквально в десяти шагах от реки. Я сидел, опёршись о шершавую бугристую кору, а тёмная вытянулась на траве, положив голову мне на ноги. Шаракан лежал рядом с её правой рукой.
— Хорошо-то как! — довольно потянулась Дарк, глядя на одинокое облако, видное в просвете крон. — А ты по мне точно скучал?
— Точно, — подтвердил я.
— Сильно? — с подозрением уточнила тёмная.
Это что ещё за очередная игра? И гадай, как она отреагирует на мой ответ: обрадуется или опять начнёт утверждать, что подчиняет меня помимо моей воли. Тем не менее я наклонился над делающей вид, что сосредоточенно изучает несчастное облако, тёмной и прошептал:
