Ознакомительная версия.
Я тоже не хотела об этом думать. Не секрет, что у Биша совсем нет денег, а по традициям Виртуозов именно жених покупает невесте дом, куда приводит ее после свадьбы.
Я вздохнула и прогнала эти мысли. А потом Биш коснулся ее подбородка и поцеловал.
Я отвернулась и, пристегнув ремень, посмотрела на Калеба. Я собиралась проспать всю дорогу и как следует отдохнуть перед встречей с родителями Бекки. Подняв подлокотник, Калеб откинулся в кресле, и я прижалась к его груди. Пальцы Калеба размеренно гладили меня по шее, успокаивая и ободряя…
Выспалась я на удивление хорошо.
Когда я открыла глаза, мы уже были в Теннесси. Я потерла лицо и поморщилась от вопля какой-то женщины, которая громко об этом сообщала. Мы с Калебом двинулись к папе.
У них с Фионой все в отношениях было так же ново, как и у Биша с Джен, только не столь явно. Папа и с мамой всегда вел себя нежно – но только дома. Он не из тех, кого задерживают за развратное поведение, поэтому я не удивилась, заметив, что они с Фионой лишь держатся за руки.
Я улыбнулась папе, и он улыбнулся в ответ. М-да, как же изменилась моя жизнь. Я еду домой даже не с одной, а с двумя парами новых нареченных (и еще одну оставила во дворце).
Жизнь у Виртуозов налаживалась, а у меня болталась вверх тормашками, но я старалась об этом не думать. Я не хотела, чтобы Калеб винил себя и в этом.
Когда мы добрались до папиного дома и я зашла внутрь, у меня отвисла челюсть. Папа убрал все мамины вещицы: снял со стен совместные с ней снимки, оставив лишь наши с ним фото; спрятал светильники с кружевными абажурами и выбросил глупые финтифлюшки. Дом стал обычным, и я была за это благодарна. Папа и правда покончил с прошлым, и, судя по всему, очень вовремя. Вышло бы неловко, окажись Фиона в доме, полном фотографий другой женщины.
Я повернулась к папе.
– Вижу, пока меня не было, ты времени даром не терял!
– Ты же не против? Но кое-что я для тебя сохранил, положил на твою кровать. А вот это, – он указал на большое зеркало, которое они с мамой как-то откопали в антикварном магазине, – мне кажется, ты захочешь оставить… для вашего с Калебом дома.
– Спасибо, пап, – кивнула я. – Я только за. По-моему, давно пора.
Он приобнял меня одной рукой, но мне этого было мало. Я обняла его за талию, как в детстве, и крепко стиснула. Папа тоже меня обнял, как бывало, и прижал к себе.
– Мне очень жаль Ребекку, милая, – прошептал он.
Я кивнула.
– Сейчас пойду к ее родителям.
– Хочешь, мы с тобой?
– Нет, – ответила я. – Мне и в одиночку-то будет трудно смотреть им в глаза. Лучше сходите со мной завтра на службу, ладно?
– Хорошо, как скажешь.
– Заодно вы пока тут устроитесь. – Я покосилась на Фиону, которая стояла в стороне, величественная и молчаливая. – Мы сегодня переночуем у Калеба. – Я не стала вдаваться в подробности.
– А я, думаю, поживу пока с Джен у Питера, – быстро вставил Биш. – Заберу только кое-какие вещи.
– Смотри в обморок не грохнись, когда увидишь их дом, – заметила я. – Он гигантский.
Биш не улыбнулся, но подошел и заключил меня в свои огромные медвежьи объятия, которых мне так не хватало.
– Мэгги… – Он вздохнул, не найдя что сказать.
В его мыслях действительно было пусто: не завалялось ни единого утешающего словечка. Я покачала головой, давая понять, что все хорошо. Он поцеловал меня в щеку и спросил:
– Ты же попозже заглянешь? К Питеру?
– Вряд ли, – ответила я и обратилась к Калебу: – Я хотела переночевать у тебя. Если ты не против.
Тот с укоризной кивнул:
– Само собой.
Я снова повернулась к Бишу и подытожила:
– Так вы и сами устроитесь, и никто вам мешать не будет.
– Как скажешь, – согласился Биш. – Мы придем завтра на службу.
– Спасибо.
Калеб по-прежнему держал в руках наши сумки. Я вдруг поняла, что ехать нам не на чем. Его мотоцикл остался у дяди Макса. Я перевела взгляд на папу.
– А можно, мы оставим вещи и зайдем за ними попозже?
– Конечно.
– Отлично, – кивнула я и сказала Калебу, своему мужественному телохранителю: – Можно идти.
Я потрясла связкой его ключей в переднем кармане толстовки. Они забрякали о кольцо-звездочку, которую ему подарили ребята из «Жаровни», словно напоминая: что бы ни случилось, на свете есть люди, которые любят меня, которым я дорога.
Я думала об этом, пока Калеб, держа руку на моей талии, повел меня на улицу; слышала, как папа и Фиона мысленно обо мне разговаривают. Бедная я, милая я, так много пережившая я. Но что насчет бедной Бекки? И бедного Ральфа? Ведь это они поплатились за мои ошибки.
Мы пошли к дому Бекки коротким путем, и мои кеды зашлепали по дороге. Калеб молчал и просто держал меня за руку, и я была ему за это благодарна. Общаться не особо хотелось, а хотелось лишь одного: чтобы Бекки оказалась жива… Но я знала, что это не так, и все из-за меня. Боже… Она обругала бы меня. Точно бы в клочья порвала.
Я засмеялась, вспомнив, как Бекки на меня однажды наорала. Нам с ней было по двенадцать, и я разревелась, потому что ее посадили под домашний арест. Ее поймали, а меня нет, и теперь я хотела явиться с повинной и во всем сознаться. Однако Бекки меня высмеяла, будто я была полной дурой. «Ну зачем, зачем тебе это делать? Тогда влетит нам обеим! Что за глупость, Мэгз!»
Однако я чувствовала себя такой виноватой, что в конце концов все-таки сама себя выдала. Совесть так меня терзала, что в воображении рисовались плакаты «Разыскивается» с моей фотографией. То было наивное, простое, легкое и совсем иное время в наших жизнях.
Калеб провел большим пальцем по костяшкам у меня на руке, вызволяя из плена воспоминаний. Я подняла голову и поймала его сочувственный взгляд.
Вскоре мы добрались до дома Бекки, и на подъездной дорожке я заметила ее машину. Видимо, уехали они на автомобиле Ральфа. В окне дома мелькнули силуэты родителей Бекки, и боль в груди стала почти невыносимой.
Калеб остановил меня и повернул к себе.
– Постой.
– Я не выдержу, Калеб, – сказала я ему с дрожью в голосе. – Я не смогу…
Его теплые губы прижались к моим, и я замолчала. И не сказать, чтоб я целовала Калеба, но Калеб точно целовал меня. Он прижал меня к себе и целовал, пока у нас не перехватило дыхание. Я сжала пальцы в кулаки, точно из последних сил держась над обрывом, но чем сильнее Калеб меня целовал, тем глубже я падала.
Я почувствовала благодарность за то, что он прогоняет скорбь и наполняет меня спокойствием. Но теперь я невольно попала во власть другого чувства… чувства потребности… потребности в Калебе. Я обвила руки вокруг его шеи, а ноги словно сами собой встали на цыпочки, подталкивая меня к нему.
Ознакомительная версия.
