— Ну ты же понимаешь, сынок, — покачал головой Джордж, — я только распугаю всех лис в кустах. Ведь зверь за милю услышит, как я приближаюсь.
— Стефан научит тебя двигаться тихо! — пролепетал Оливер, снова чуть шепелявя.
— Стефан и так уже учит твоего старика вести дела на ферме, — печально улыбнулся Джордж.
— Сдается мне, что сегодня вечером мы все вдруг взялись сочинять, — добродушно возразил я ему.
Хотя работа была нелегкой, но я всегда получал истинное удовольствие от времени, проведенного с Джорджем на ферме. Это так сильно отличалось от того, что я чувствовал, работая с отцом в родном поместье! Тогда я обижался и возмущался, что меня заставляют трудиться дома, вместо того чтобы отпустить учиться в университет Виргинии. Я ненавидел эту вечную критику отца; он постоянно оценивал мои действия, словно судья, который решает, достоин ли я стать хозяином поместья. У Эбботов я чувствовал, что меня любят и принимают таким, какой я есть.
Я сделал большой глоток хереса и откинулся назад в кресле, пытаясь очистить сознание от обрывков моего дневного кошмара. Катрина была мертва. Дамон, скорее всего, тоже. Отныне таков и был мой мир.
На следующее утро мы с Джорджем уже сидели в шикарном купе поезда, который вез нас в Лондон. Борясь с приступами тошноты, я откинулся на спинку роскошного сиденья. По прошлому опыту я знал, что город для меня — нелегкое испытание. В нем всегда слишком шумно, воздух пропитан манящим запахом человеческих тел. Я подготовился к этой тяжелой встрече заранее. Утром я напился крови скунса и кролика, и вот теперь в поезде меня мутило. Но уж лучше мучиться от укачивания, чем от жажды человеческой крови. Тем более что я собирался произвести на стряпчего Джорджа самое лучшее впечатление. Я понимал, какой большой чести удостоился, когда мой работодатель пригласил меня на встречу со своим компаньоном, с человеком, который вел все финансовые дела фермы и чьим советом мы руководствовались, решая, правильно ли ведем хозяйство, делаем закупки или управляем работниками.
Меня, ко всему прочему, мучило еще и то, что я так и не сумел вытрясти из головы образ Катрины, посетивший меня во время вчерашнего кошмарного сна.
Не в силах разговаривать, я просто кивал в ответ на вопросы Джорджа, например, о том, следует ли нам сдавать наших лошадей в аренду на шахты по ту сторону Айвенго. Я никак не мог переключиться с темы жизни и смерти на все эти мелкие людские проблемы, ни одна из которых не имела смысла с точки зрения вечности.
Бархатные занавески нашего купе раздвинулись, и в проеме показалась голова проводника.
— Чай? Газеты? — предложил он, держа в руках серебряный поднос, на котором соблазнительной горкой высились булочки и кексы. Мистер Эббот жадным взглядом следил за тем, как проводник накрывал на столике чай и выкладывал булочки с изюмом на чистые фарфоровые блюдца. Затем он поставил перед каждым из нас по порции.
— Возьмите и мою, — сказал я, передвигая свое блюдечко Джорджу. — И пожалуйста, дайте нам газету, — обратился я к проводнику.
— Конечно, сэр, — кивнул он в ответ и передал мне экземпляр «Дейли Телеграф».
Я тут же вынул из него свои любимые страницы и передал Джорджу те, что нравились ему. Себе я оставил спорт и светскую хронику. На первый взгляд довольно странное сочетание. Но дело было в том, что за последние двадцать лет у меня выработалась привычка изучать колонки светских новостей всюду, куда бы меня ни забрасывала судьба. Я искал хоть малейшее упоминание о некоем графе де Санг. Именно под таким псевдонимом — от итальянского «кровь» — мой братец прославился в Нью-Йорке. Я надеялся, что он наконец оставил свои безумные эскапады и отвратительное позерство. Последняя из его выходок в моем присутствии едва не привела нас обоих к гибели. В итоге я решил, что для нас обоих будет лучше, если мы станем держаться друг от друга подальше, и постоянно был настороже.
«Брэм Стокер ставит в „Лицеуме“ новую пьесу с Генри Ирвингом в главной роли… Сэр Чарльз Эйнсли устраивает прием в своем доме в Ист-Энде… Ходят слухи, что Сэмюэль Мортимер баллотируется на пост государственного советника от Лондона… Знаменитый граф де Санг был замечен в загородном Клубе профессионалов в обществе очаровательной актрисы Шарлотты Дюмон».
Едва до меня дошел смысл последней фразы, у меня свело живот от ужаса. Чего-то подобного я и ждал все это время. Новость в газете означала только одно. Дамон по-прежнему преследует меня, и это не просто фантазия, которую породило мое разыгравшееся воображение или лишний глоток хереса на ночь. Потому что, хотя Дамон и ненавидел меня больше всех на свете, я все еще оставался его родным братом. И знал его всю свою жизнь. С детства я предчувствовал неизбежное столкновение Дамона с отцом. И я понял это задолго до того, как всё произошло. Между ними вечно чувствовалось какое-то напряжение, воздух словно был наэлектризован, как перед грозой. Я всегда знал, когда мой брат сердился или злился на кого-то из друзей, даже если он улыбался. Я мог предсказать, что драки не миновать, хотя он сам ни за что бы в этом не признался. Даже когда мы стали вампирами, какая-то глубинная связь с ним позволяла мне, как и прежде, чувствовать его настроения на расстоянии. И сейчас — понимал он это или нет — Дамон был в беде.
Я пробежал глазами колонку до конца, но упоминаний о моем брате больше нигде не встречалось. Там были только лорды, герцоги и графы, которые, видимо, на сей раз и составляли компанию Дамона. Не скажу, что меня это сколько-нибудь удивило. Лондон — с его бесконечными вечеринками и приемами, с его атмосферой свободы и разнообразия — всегда притягивал меня именно как место, которое, как я полагал, выберет для жительства мой брат. В любом состоянии, в облике человека или вампира, он всегда умел и любил производить впечатление. И кроме того, нравилось мне это или нет, но он был моим братом, и по венам у нас текла одна кровь. Если его потянуло в Англию, не значит ли это, что и я здесь оказался не случайно?
Я вновь заглянул в статью.
Кто такая Шарлотта Дюмон? И где находится этот Клуб Профессионалов? Возможно, после встречи с адвокатом мистера Эббота мне удастся отыскать его. Эта мысль немного меня успокоила. В конце концов, я не сомневался, что Дамон пьет кровь этой Шарлотты, но если таковы были все его прегрешения, то кто я такой, чтобы судить его или вмешиваться? Если же он совершает что-то более ужасное, что ж, тогда я… Терять мне было нечего; ступив на этот путь, я неизбежно пройду его до конца.
Сидевший напротив меня Джордж тем временем вонзил нож в лежавший перед нами кусок масла. Ни его богатство, ни принадлежавшие ему земли не могли восполнить недостаток хороших манер. Но, как ни странно, его неотесанное поведение за столом не оттолкнуло меня, а, напротив, словно выдернуло из моих неуютных мыслей. Наши взгляды встретились, и я вдруг почувствовал, что Джордж оценивает мой наряд — голубую в зеленую полоску рубашку и черные штаны. Это была лучшая моя одежда, но я знал, что и в ней я выгляжу как простой работяга.
