— Я не хочу с тобой общаться, уйди! — привычно ответила она.
Но, если раньше я игнорировала её слова, то теперь молча соскользнула с подоконника.
Собрала разбросанные по полу рисунки — феи, эльфы, драконы, нарисованные неумелой еще рукой, приветливо улыбались мне и звали в свой мир. Лучше всего получился рисунок, где Адалина сидит в своем кресле, а я стою рядом, держа её за руку. На этот него я потратила два месяца, но впервые за все время была довольна результатом.
Слёзы не прекращали катиться по щекам. Засунув ноги в туфельки, я пошла к двери.
— Эй, ты куда? — заволновалась фея, и её крылья, сложенные за спиной, обеспокоенно зашевелились.
Раньше я всегда просила её полетать передо мной, но потом узнала, что одно крыло было поломано, и навсегда прекратила такие разговоры.
— Там же дождь!
— Ухожу, — безразлично посмотрела на огромные серые тучи. — Ты же не хочешь меня видеть.
Вообще, я никогда бы такого не сделала, но день с самого начала был ужасным — сначала ссора с подругами, потом этот эльф… Адалина была единственной фейри, что хоть как-то меня воспринимала, и я терпела, но теперь и это закончилось.
Подумала и вернулась, положила все рисунки на её стол и все-таки ушла. Пошла прямо под проливным дождем, чувствуя, как взгляд моей феи скользит по почти незаметной фигуре…
***
— Ты всё врешь! Никаких фейри не существует! Ты всё придумываешь! Ты больная! Мама запретила мне с тобой дружить! — эти крики со всех сторон заставляли меня закрывать уши и бежать прочь, глотая слёзы.
Я и сама не заметила, как прибежала к незаметному серому дому, к которому не приближалась вот уже три месяца с того рокового мартовского дня. Упала под окном, спрятав лицо в колени, и горько-горько расплакалась. Ну за что, почему?! В чем я виновата?! Что я им сделала?!
Дверь тихонько скрипнула, и на порог выкатилась инвалидная коляска, с которой моя фея почти никогда не вставала. Её теплые руки обняли мои трясущееся плечи, она помогла мне встать и зайти внутрь. Посадив меня на свою кровать, она подкатилась к старенькой плите и поставила чайник на огонь, при этом её руки едва заметно тряслись. Я с ужасом смотрела на сгорбившуюся фигуру некогда гордой и величественной феи и понимала, что это сделало с ней одиночество. Ведь кроме меня, к ней никогда никто не заходил, а теперь и я бросила! Волна раскаяния и стыда накрыла меня с головой, я подбежала к Адалине и крепко её обняла.
— Прости меня, Адалина… — прошептала я, зарываясь лицом в её пышные волосы и повторно заливаясь слезами.
— Это ты прости, Машенька, — теперь её голос звучал надтреснуто и глухо. — Не стоило мне тебя обижать, хорошая ты. Не уходи больше так надолго, пожалуйста!
Она тоже меня обняла.
— Адалина, я люблю тебя! — я крепко-крепко прижалась к ней и затихла, почувствовав, что она тоже плачет.
— Я тоже тебя люблю. Ты мне как моя внучка. Просто я никак не могла смириться, что моя родная дочь выслала меня из моего королевства, и не могла принять твоей жалости, — она мягко погладила меня по волосам. — Я научу тебя всему, что знаю сама, я сделаю тебя самой величественной и красивой, только не уходи больше, пожалуйста…
— Не уйду! — тихонько пообещала я не столько ей, как себе. — Больше никогда не уйду…
Уже через пару недель всё вернулось на круги своя — я снова ходила к Адалине, играла с девочками и училась всему, чему меня учили в школе и у моей феи. Я приносила ей печенье и рисовала рисунки, а она всегда улыбалась и крепко меня обнимала, но при этом в её глазах часто стояли слёзы. Я сильно-сильно любила свою «бабушку» и ходила к ней каждый день, к счастью, мама не запрещала мне общаться с чудаковатой старушкой. С каждым годом наша привязанность друг к другу только росла, а мои знания всё увеличивались. Именно Адалина уговорила знакомого ей оборотня взять меня на занятия и научить защищать себя, именно Адалина заставляла выучить латынь. Именно Адалина поняла, что я не просто Знающая-Видящая, и приказала молчать о странном и редком, почти не контролируемом даре, запечатала его. Она воспитывала меня больше, чем мама, научила любить и уважать себя такой, как я есть, не смотря ни на кого, и сама с удовольствием говорила, что с меня еще будет большой толк. А я просто радовалась, что она рядом.
Мне было четырнадцать, когда моей феи не стало. Меня чудом пустили на роскошные похороны, что устроили ей фейри, но некоторые смотрели без привычного уже презрения — они знали, как дорожила мною моя воспитательница. А я просто поклялась себе никогда не подвести мою любимую Адалину. Каждый месяц я навещала её могилу, приносила её любимые лилии и просто сидела на лавочке у могилы, положив руку на землю и прося у нее защиты. Люди хмуро косились на странный памятник — молодую девушку с длинными волосами и крыльями за спиной, что слегка надменно улыбалась и протягивала вперед руку, будто бы зовя за собой. Никто из них просто не мог увидеть, что в другой руке она держит мой последний подарок — красивую куклу-самоделку, сшитую мной из атласной ткани разных цветов. Такой уж обычай фейри — хоронить своих с предметом, с которым они умерли. Но, каким бы нелепым не был бы предмет, они умудрялись сделать памятники величественно прекрасными. Вот и моя Адалина теперь всегда мне улыбалась, глядя белыми глазами статуи…
5 глава
Голова раскалывалась, во рту было сухо. Я негромко закашлялась и открыла глаза.
— Очухалась? — ухмыльнулась та самая учительница. — Что же ты такая слабая-то, как учиться будешь?
— Никак, — честно сообщила ей я. — Вот сейчас встану и пойду к ректору требовать перевести меня обратно. Я всё понимаю, но целитель, что меня лечил, прекрасно знал, что я человек и на меня нельзя использовать магию оборотней!
— Тебя лечила я! — она усмехнулась, а я перевела взгляд с этой противной бяки, которая наверняка знала, что после этой магии мне будет плохо, на красивое чистое небо.
Нога не болела, но царапина на плече ныла. Уверенна, она не стала лечить её специально!
— Откуда про целительство знаешь?
— Неважно, — я скривилась и рывком села.
Вокруг нас осталась вся группа, значит, провалялась я не так долго, занятие не кончилось. Ну или им очень хочется посмотреть на дуру-Знающую, что связалась с их оборотницей.
— Ты слишком много знаешь для простой человеческой девушки, — оборотница забавлялась, следя за тем, как я пытаюсь удержать тело в сидячем положении и не упасть обратно.
— А вы задаете слишком много вопросов для простой любопытствующей, не находите? — немного резче, чем следовало, ответила я.
— Не дерзи мне, мелкая! — она поджала губы и встала. — Чего расслабились, живо тренироваться! А кто ей поможет, тот получит двойную нагрузку!
Вот стервочка-то, а! Хотя, кого-то она мне напоминает… Черт, не вспомнить! Я провела рукой по лбу. Было по-прежнему плохо, но позориться перед оборотницей не хотелось, а потому я быстро и ровно встала, не обращая внимания на тошноту. Ничего, стоило вспомнить, какие заклинания использовала на мне моя фея, тренируя мою выносливость, и мне сразу стало легко и хорошо, я даже позволила себе лёгкую усмешку. Знай наших!
— Профессор Уллис, разве возможно встать после использования целебной магии раньше, чем через двадцать минут? — спросил удивленный женский голос, а я злорадно ухмыльнулась: нельзя.
Если только у тебя нету врожденной магической регенерации или же привычки. У меня второе.
И тут меня током пронзило! Я подскочила на месте и ошарашенно на нее уставилась:
— Уллис?! Джулия Уллис?!
— Ну да, а что? — немного растеряно спросила она. — Откуда ты меня знаешь?
— Я знакома с вашим братом! — буквально пищала от восторга я. — А с Джеем все в порядке?
— Да не… — все еще находясь в прострации, кивнула она и тут опомнилась. — Как знакома?
— Я была его ученицей, — при воспоминании об этом я непроизвольно захрустела пальцами.
