— Так, а кто это у нас здесь сырость разводит? Меня же всего час не было. Что такого непоправимого могло случиться? Рассказывай, поправим. — я присела перед Диланом. Он всхлипнул и отвернулся личиком в спинку кресла. Худенькие плечики стали вздрагивать от сдерживаемых рыданий.
— Что произошло? — я развернулась к Груне.
— Герцог. Ругал его. Переживает. — Женщина тяжело вздохнула и погладила мальчика по голове.
— Герцог значит. — Встала, поправила платье и направилась в кабинет к мужчине. Стучать не стала. Просто не успела. Стукнула в дверь, она открылась, ударилась об стену в кабинете и снова закрылась. Я и так-то была на взводе, а здесь еще и дверь! В общем, об меня можно спички зажигать. Пар из ушей точно шел.
Собралась, скрипнула зубами, нежно, насколько это было возможно в моем состоянии, открыла дверь. Дверная ручка жалобно скрипнула.
— Эффектное появление. Сидел и терялся в догадках, вы просто дверью постучать в стену пришли или с визитом? — и сидит такой расслабленный, не знает болезный, что я его сейчас душить буду.
— К вам, уважаемый, можно приходить только для того, чтобы снять душевную боль. А душевная боль у меня дама привередливая, она только на членовредительстве останавливается. Выбирайте.
— Что выбирать?
— Орган, который вам меньше всего дорог!
— А если мне все дороги?
— Зато мне не все дороги! Поэтому давайте я и выберу, нерешительный наш. Начнем с языка. — Эрик вскочил со стула и встал за него, увеличив между нами расстояние.
— Нила, прежде, чем мы выясним, насколько мне дорог язык, вы как-то поясните ваше поведение?
— А сами? Давайте, напрягите мозг! Для чего-то ведь он вам дан! — герцог задумался.
— Могу предположить. Из-за Дилана? Мы сегодня с ним говорили о его успехах. Я его экзаменовал. К сожалению, багаж его знаний весьма скуден. О чем я ему и сообщил.
— Вы его что делали? Да вы в своем уме? Кто экзаменует пятилетнего ребенка? Еще раз, хоть словом, хоть делом обидите малыша, я вам глаза выцарапаю. Думаете, чем будете вину заглаживать. Сейчас маленький мальчик сидит, плачет и думает, что он никчемный. Потому, что у его дяди не хватило мозгов понять, что перед ним маленький ребенок!
— Что, действительно плачет? Я не хотел его обижать. Думал, это подстегнет его интерес к наукам. — Эрик выглядел потерянным.
— Думал он. Спрашивать не хочу, чем вы думаете. За мной. Пойдете вину заглаживать. — Развернулась, и не глядя на герцога, пошла в гостиную.
Зайдя в гостиную, мы застали Дилана в той же позе. Плечики уже не вздрагивали. Но он так и не повернулся, сидел, повернувшись к спинке кресла, водя пальчиком по узору на нем. Маленький, одинокий, отгородившийся от всего мира и его несправедливостей в углу кресла.
Герцог нахмурился, подошел к креслу и присел рядом.
— Дилан? — Малыш, услышав его сразу напрягся и вжался в спинку.
Эрик посмотрел на меня. Я на него. Уперла руки в бока. Показала подбородком на ребенка.
— Дилан, я не хотел тебя обидеть.
— Вы меня сейчас обратно в приют сдадите? — Шепотом спросил мальчик.
— Почему? Почему я должен тебя сдать в приют?
— Я глупый. Ничего не знаю. Вам стыдно за меня. Я все понимаю. Я просто хочу знать, что будет дальше. Когда меня повезут в приют. И хочу успеть попрощаться с Нилой и Грушей. И, если вы позволите, взять некоторые игрушки. И оловянного солдатика. Мне его мама дарила.
Груня закрыла рот рукой, чтобы не всхлипывать, по ее щекам текли слезы. Герцог был мрачен. Он посмотрел на меня беспомощно.
Я присела рядом с герцогом.
— Дилан, посмотри на меня. Пожалуйста, посмотри. — Малыш осторожно повернулся. Я улыбнулась.
— Скажи, когда-то Эрик был добр с тобой?
— Да. Когда забрал из приюта. Мы там плохо кушали. Он повел меня в харчевню и разрешил заказать все, что захочу. И даже сладкое. И когда привез мне игрушки, улыбался и даже играл.
— Вот. Видишь. Скажи, разве тогда ты знал больше, чем сейчас? — Малыш задумался.
— Нет. Тогда я знал меньше. — Дилан повернулся еще немного к нам, заинтересовавшись разговором.
— Значит, Эрик любил тебя и без знаний?
— Наверное. Но ведь сейчас я не знаю того, о чем он спрашивает. Значит я плохой. Мальчик снова повернулся к спинке.
— Ммммм. Эрик, посмотри, у Дилана, кажется появилась третья нога и рука. — я развернулась к герцогу.
Дилан стал озираться и ощупывать себя.
— Нет у меня лишних рук и ног.
Я посмотрела на него, нахмурилась и снова обратилась к герцогу. — Может нос лишний есть? Или глаз? Или ухо?
Дилан всего себя перещупал.
— Нила, у меня все хорошо, нет ничего лишнего. — Он повернулся ко мне и смотрел на меня.
— Значит, ты никак не изменился?
— Нет.
— Почему ты тогда считаешь, что сейчас ты стал другим? Стал плохим. В тебе ничего не изменилось. То, что ты чего-то не знаешь, не делает тебя глупым или никчемным. Это говорит только о том, что ты можешь еще очень многое узнать. Перед тобой откроется мир знаний, огромный и волшебный.
Малыш повернулся к нам.
— Правда?
— Конечно, Эрик подтвердит. — Я толкнула мужчину в бок. Он ойкнул.
— Конечно. Хочешь, сходим в мою лабораторию, я тебе покажу различные ингредиенты. Змею заспиртованную.
Я мысленно застонала. Зачем, зачем ребенку в лабораторию некроманта? Надеюсь, что там хоть трупов нет. Пусть все остановится на змее.
— Хочу. — Дилан засветился.
Герцог взял на руки Дилана и они пошли в лабораторию.
— Ой, Нила. У меня ж сердце разрывалось, когда он просто к спиночке отвернулся. От еды отказался. Как будто прощался, сидел. А когда заговорил, думала, вообще душу праотцам отдам. На мелкие клочки ее своими словами разрывал. Вы уж не бросайте его. Видно же, намучился пацан. Отогреть его надо. А герцог, что с него взять. Солдафон. — Груня вытирала слезы с лица полотенцем, которое было заткнуто за пояс ее передника.
— Не брошу, Грунь, не брошу.
Через пятнадцать минут в гостиную вошел мужчина сверкая как медный таз.
— Все, мы помирились. — В эту же секунду со стороны лаборатории раздался взрыв. Мы ринулись к Дилану. Герцог возглавлял наш забег, Груня замыкала.
Вбежав в лабораторию, увидели, что Дилан стоит на стуле рядом со столом, держа в руке колбу. На столе дымится разбитая реторта. Лицо все в копоти, видно только белки глаз, волосы стоят дыбом.
— Вы что, оставили ребенка одного в лаборатории? — Я повернулась к герцогу. Мужчина понимая, что все, сейчас точно придется выбирать лишний орган, развернулся к Дилану.
— Ты молодец, что такой любознательный.
Я наступила герцогу на ногу и зашипела не хуже змеи. — Не та, не та ситуация! Развернулась к мальчику.
— Солнышко, я тебя очень прошу, больше не бери ничего у дяди в кабинете без разрешения. Иначе Эрик тебя поставит в угол.
— Зачем? — спросил этот самоубийца, убила бы герцога. Но боюсь нанести непоправимую эмоциональную травму неокрепшему детскому организму.
— Зачем надо. За шалости наказывают. — Эрик выдернул ногу из-под моей туфли. — Вы, Нила, какая-то непоследовательная. С вами очень сложно общаться.
— А с вами нет?
— Пока никто не жаловался. — Эрик подошел к столу, осмотрел ингредиенты. — Так. Здесь нет ничего, что могло при взаимодействии взорваться. Дамы и молодой человек. Поздравляю. На следующей недели мы едем в столицу регистрировать нового мага. У Дилана был спонтанный выброс магии.
И этот нехороший человек ушел. Оставив нам чумазого, но счастливого ребенка, которого еще нужно было отмыть.
Глава 6. Поездка
Всю неделю мы ждали поездки. Я и отчаянно хотела поехать, все же в столице я не была долго, сначала училась в академии, потом заточение у дяди, и до дрожи в коленках боялась встретить кого-то знакомого, кто может поведать мачехе или дяде где и с кем я была в столице.
