Чуть было не случилась опять война… но Королевство удержалось на этой грани — когда оказалось, что жизни простых людей и эллери давно переплелись так, что оторвать одних от других можно только с кровью. И во многих семьях, даже в королевской, рождаются дети с магическим даром.
Так что теперь мы пытаемся строить новый мир. Люди и маги вместе. Не всегда получается гладко… но пытаемся.
Отец с увлечением коллекционирует картины. Конечно, ему далеко до хозяев настоящих Замков роз, где хранятся подлинные раритеты. Полотна, висящие у нас в холле, — новоделы, не старше пары сотен лет. В них завоеватели воспевают свои победы.
Картин в холле Шеппард Мэнор семь. По числу Замков роз, которые покорили захватчики.
Замок ледяной розы, Замок пурпурной розы, Замок стальной розы, Замок медной розы, Замок серебряной розы, Замок золотой розы и Замок пепельной розы.
Восьмого, Замка янтарной розы, на картинах не было. Этот мифический Замок много веков оставался скрытым, потерянным, без малейшей зацепки о том, где его искать. До тех пор, пока его не вернула из небытия одна смелая девушка, о которой теперь слагают песни. И сейчас этот замок — резиденция королей Арвенора, заморской страны. У нас же, в Королевстве ледяных островов, оставалось по-прежнему семь Замков роз — четыре возрожденных и три всё ещё спящих, поверженных, обращённых в пыль древних руин.
Картина, возле которой остановился герцог Морриган, была посвящена как раз одному из таких «спящих».
«Разрушение Замка пепельной розы» — гласила надпись на табличке.
В отличие от некоторых других, которые захватчики просто забрали себе — да и кто бы стал отказываться от надёжного форпоста с высокими крепкими стенами — Замок пепельной розы был срыт до основания сразу же, как только уничтожили его защитников-эллери.
На полотне как раз изображён процесс.
Много-много маленьких человечков в остроконечных шлемах и латах разбивают таранами стену. Одна серая башня уже лежит рядом, рассыпалась на куски. Другая накренилась. На картине — ни одного противника, все уже уничтожены, и эта пустота красноречивей всего рассказывает о том, насколько кровавой была та война. На лицах человечков, несущих таран — воодушевление и радость. Никогда не любила эту картину.
Ах да, от меня всё ещё ждут ответа.
— Я не сказала, что мне холодно, потому что не люблю жаловаться. Предпочитаю со своими трудностями справляться самостоятельно. Я ведь сама виновата, что не взяла шаль.
— Что вы знаете о трудностях… Сколько вам лет, Элис?
— Семнадцать. — Я вздёрнула подбородок, едва удержалась, чтобы не добавить «и что?». Мне стало обидно. И совсем уж промолчать не вышло. — Чужие трудности всегда кажутся нам какими-то пустяками. Это не значит, что они такие и есть.
Герцог оторвался, наконец, от созерцания картины, и бросил непроницаемый взгляд в мою сторону, но ничего не ответил. Вместо этого подошёл к противоположной двери, отсекавшей холл от прочих помещений, и с показной учтивостью распахнул передо мной её створку, придерживая.
— Вы, кажется, должны были куда-то меня проводить? Здесь я увидел достаточно.
— К-конечно… сюда, пожалуйста!
…Он пропускает меня вперёд, не отрывая взгляда, и лишь затем проходит сам. Следует за мной на расстоянии шага. И снова, снова не соблюдает приличий — потому что этикет дозволяет мужчине идти только рядом с женщиной, или, в крайнем случае, позади сбоку. Никак не след в след, чтобы она была выставлена на обозрение, как картина на стене… но кажется, меня разглядывают столь же внимательно.
Кожу под тонким муслиновым платьем немедленно начинает жечь.
Спина… лопатки… плечи… шея… завитки волос на затылке, что выбились из причёски, обвитой тонкими нитями жемчуга…
Наверное, я должна бы чувствовать себя польщённой, что на меня, наконец, обратили внимание, и я даже выиграла конкуренцию с картиной — ведь меня разглядывают куда дольше и обстоятельнее. Но всё, что я чувствую — это смятение.
Я будто плыву, не разбирая дороги. Окружающее стёрлось, потеряло значение, я с трудом понимаю, куда иду.
Результатом всего этого безумия и становится моя ошибка.
Вместо какой-нибудь гостиной или, на худой конец, библиотеки, где герцог мог бы спокойно дождаться отца для разговора с глазу на глаз, я привожу Дорнана Морригана прямиком в бальный зал.
Глава 4
Вечер в самом разгаре. Пары кружатся в центре зала, музыка гремит, аромат роз витает в воздухе, скучающие матроны в креслах заняты перемыванием косточек, а джентльмены — обсуждением каких-то мировых проблем… всё идёт своим чередом. Музыка не умолкла, пары не сбились с шага, когда мы с герцогом вошли — но атмосфера в зале неуловимым образом изменилась так, что я с очевидностью поняла — наше появление заметили.
— Куда вы привели меня, Элис, позвольте узнать?
Сбитая с толку из-за своей оплошности, я оборачиваюсь слишком резко. Задеваю локтем шершавую ткань серого сюртука. Пугаюсь сама своей неловкости, а ещё того, что Морриган оказался слишком близко — и это, несомненно, вкупе с нашим одновременным появлением, даст благодатную почву для пересудов. Вот только не понимаю, отчего мне так радостно — и отчего перспектива стать поводом для пересудов вместе с герцогом не огорчает меня, а почему-то будоражит.
— В бальный зал, — поднимаю глаза, стараясь придать им самое невинное выражение. Как будто ничего особенно не произошло, и всё так и задумывалось.
— Зачем? — очередной требовательный вопрос уже не ставит в тупик. Мне становится весело, не получается удержать улыбку.
— А зачем приходят на балы? Возможно… танцевать?
Чувствую себя котёнком, который дёргает тигра за ухо.
Герцог слегка наклоняет голову вбок, и с высоты своего роста смотрит на меня, как на забавного зверька, усиливая сходство.
— И вы можете предложить мне в этом зале хоть одну партнёршу, которая гарантированно не оттопчет ноги?
По счастью, успеваю прикусить язык до того, как ляпнуть «я могу предложить вам себя».
Во-первых, это было бы самоубийственно глупо, позорно и вообще моветон.
Во-вторых, я вовсе не настолько уверена в своих танцевальных способностях.
Пауза затягивается, а я всё никак не могу придумать остроумного ответа. А потом меня осеняет безумная догадка. Это что же… герцог только что изволили шутить?
С подозрением изучаю его лицо, но не вижу и намёка на смех в уголках красиво по-мужски очерченных губ. И лишь в глубине свинцово-серого взгляда мелькает что-то похожее… да быть того не может, мне точно показалось!
— Что ж, Элис, раз нет — позвольте откланяться. Спасибо за услугу, дальше я разберусь сам.
И он дарит мне ещё один едва заметный снисходительный кивок, а потом уходит в толпу, которая при его приближении расступается, как волны перед кораблём. А я остаюсь на месте, клясть по чём свет своё косноязычие.
Вот Диана на моём месте точно бы не растерялась!
— Элли, дорогая, это же был герцог Морриган?! Ты просто обязана меня представить!
Легка на помине.
Только недавно я была для неё «Бульдожка», а вот уже «Элли»! Натягиваю учтивую улыбку и поворачиваюсь к Диане Тейлор. А она уже хватает меня под локоть и утаскивает в свой серпентарий — группу незамужних девушек, ожидающих приглашения на танец. Странно, что сама Диана не танцует — это для неё большая редкость. Хотя не удивлюсь, что она бросила какого-нибудь незадачливого кавалера прямо посреди па, чтобы найти способ подобраться ближе к новой цели. И кого эта белокурая хищница выцепила в толпе своим намётанным взглядом — у меня сомнений нет.
Старшая мисс Тейлор так долго и придирчиво отбирала женихов, что к двадцатому дню рождения неожиданно оказалась всё ещё не замужем, с перспективой остаться старой девой, потому что её родители стремительно теряют состояние после череды крупных карточных проигрышей отца.
Скупо отвечаю на град вопросов, который немедленно обрушивается мне на голову.
