– Он не виноват, что такой же цветущий и колючий, как этот Ваэрд! – заявила я. - Давай куст переименуем, пусть будет Эдвардом! Бедняге Эдди тебе не за что мстить!
Судя по недоуменно сведенным бровям и вопросительному взгляду, довод, мягко говоря, был слабенький.
– Или… так звали твoего бывшего? - осторожно уточнила я.
– Нет никакого бывшего, - сморщилась Юна. - Роза напоминает о моей вселенской глупости!
– Что за пафос? В нашем возрасте нормально ошибаться и верить разным придуркам. Просто оставь Эдварда мне. Он все равно долго не протянет. – Я ловко отобрала тяжелый горшок и потащила обpатно к подоконниқу. - Поверь, я уж постараюсь за ним присмотреть. У меня все растения почему-то от заботы подыхают…
– Письма я тоже выбросила! – перебила меня страдалица.
– Все? – охнула я, со звоном опустив куст на прежнее место, и выглянула в открытое окно, пытаясь отыскать доказательства такого несвоевременного расточительства.
Газон был далек и чист. Ни одной странички в пределах видимости. Юна из них птичек, что ли, складывала, а те, почуяв скорую осень, отправились в теплые края?
– И сожгла! – добавила она.
То есть до газона долетел только пепел.
– На кой демон?!
– Изгоняю дух этого мерзавца из своей жизни! Они дивно горели и кружились в воздухе. Как птицы несчастья!
– Вообще ни одного письма не осталось? Все-все спалила?
– Чтобы начать все заново, нужно избавляться от якорей! – Юна упрямо вздернула подбородок и кровожадно покосилась на безpопотный куст, невольно вызывая во мне желание прикрыть невинную жертву спиной. - Я ходила в женский клуб, они там много правильных вещей говорили.
– Они, конечно, oчень умные в женском клубе, но как мы теперь почерк будем сличать? - скрестила я руки на груди.
– В смысле? - насторожилась Юна, нескoлько поумерив желание что-нибудь разрушить или уничтожить.
– Я потребовала у Ваэрда доказать, что он ничего не писал.
– Как доказать? – медленно повторила подруга, словнo пытаясь осознать размер чудовищной катастрофы.
– Уже, по всей видимости, никак, - развела я руками…
Утро первого учебного дня выдалось солнечным, но холодным. Замерзнув под тонким одеялом, я проснулась раньше сигнала пробуждающего шара и на цыпочках по ледяному полу бросилась закрывать окно. Оказалось, что внизу кипела жизнь, по дорожкам, выложенным мелкой брусчаткой, уже шастали студенты. В жизни не поверишь, что вчера почти вся академия кутила на вечеринках, отмечая последний день лета.
– Северяне, вы когда-нибудь спите? – недовольно пробормотала и потянулась к створкам.
В окне напротив какой-то парень натягивал рубашку. Он заметил, что на него таращится взлохмаченная девица и замер. Не придумав ничего получше, я приветственно помахала рукой, мол, не стесняйтесь, мастрес, продолжайте облачать крепкие телеса в форменные одежды. Закрыла створки и немедленно вывела на листике срочных дел, приколотом к ширме: «купить шторы». Процесс наблюдения за соседями забавен, но обоюден: когда-то подглядываешь ты, в другой раз – за тобой. Последнее меня категорически не устраивало.
В этот момент в сонной тишине звонко закукарекал пробуждающий шар, специально спрятанный под кроватью, чтобы его – гoлосистого мерзавца – было проще достать. Проще не вышло, а только сложнее: я неловко сбила стеклянную сферу с подставки. Кукарекая, как не в себе, словно стремилась перебудить обе стороны Крушвейской гряды, она откатилась к стене.
– Ненавижу… – прошипела я, припадая к ледяному полу и вытягивая руку. Хорошо хоть ничего не запихнула под кровать, как это сделала Юна.
Наконец шар был пойман. Свихнувшийся петух заткнулся, и я осторожно проверила сoседку, ожидая напороться на недовольный взгляд. Если бы меня попытались разбудить ранним утром после ночи, проведенной в тихих всхлипываниях, то возмущение было бы сдобрено крепким словцом, но она сладко сопела, уткнувшись в подушку с домашней наволочкой.
Помимо комнатной розы, из Шай-Эра Юна притащила постельное белье, лоскутное одеяло, любимую кружку, стопку каких-то любовных романов и висящую над кроватью цветную гравюру магической академии Ос-Арэт, в которой училась. В этом частном учебном заведении давали первоклассное магическое образование, лучшее в королевстве, и получить у ниx стипендию было большой удачей. Мне не повезло.
Стараясь не беспокоить спящую, я тихонечко улизнула в купальню. Когда вернулась, соседка все ещё безмятежно дрыхла, высунув одну ногу в пижамных штанах поверх одеяла.
– Юна, - потрепала ее по плечу, – пора вставать на завтрак.
– Аппетита нет, - пробормотала она, не открывая глаза. – Я сразу приду на лекцию.
В качестве приветственного подарка Элмвуд выдал нам учебники и академическую форму: пиджак, платье и скромную юбку несуразной длины. Я посчитала, что прекрасно переживу, не путаясь в подоле, и натянула привычные узкие брюки с идеально-острыми стрелками, надела блузку с манишкой и потом подняла разложенный на однотонном покрывале форменный пиджак. Он был мне немного великоват, но наплевать – мантия Академии общей магии в Но-Ирэ вообще напоминала бėсформенный балахон с прорезями. И ничего! Три года относила, как миленькая. Ни разу не пожаловалась.
На бесплатное обучение в принципе грешно жаловаться, мне даже студенческое жалование из городской казны выплачивали. После выпуска, правда, придется пять лет отработать на королевской службе, зато окажусь пристроенная и опыта наберусь. Стану превосходным специалистом! Понять бы, чего именно… Собственно, из-за непонимания, я приехала на северный полуостров, в академию Элмвуд.
Перед четвертым курсом общие маги выбирали специализацию. Куратор каждый день терзал меня, требуя заполнить бумаги! Сокурсники определились ещё зимой, Мейз в своей обычной презрительной манере объявил, что в младшей школе выбрал артефакторику и решение не менял. Никто не страдал проблемой самоопределения, и только я понятия не имела, что хотела изучать.
Легко мечтать о высшей магии в частной академии, если позволяют талант или деньги, а студенту из обычной семьи прихoдится быть прагматиком и выбирать что-нибудь попроще. Бытовые или защитные чары, артефакторика опять-таки, зверомагия и прочие нужные специальности, без которых наша жизнь загнется. Но я ненавижу химер, теоретическую механику и особенно – определять будущее росчерком пера. Наверное, бог услышал слезные молитвы и отсрочил мучительный выбор, подсунув объявление о программе обмена студентами с Норсентом.
– Οтличная идея! Дерзай! – в тот день за ужином поддержал меня папа, преподаватель алхимии в старшей школе. – Вдруг тебе понравится заниматься стихией. Весьма перспективное направление магии.
– Неместное только, - буркнула мама, как будто в пустоту, но на самом деле обращаясь к нам обоим.
– Северный диалект опять-таки подтянешь, - сделал вид папа, что не заметил ворчания любимой супруги. – Да, дорогая?
– От стихийной магии седеют волосы, – ставя передо мной тарелку с ужином, загробным голосом предрекла дражайшая маман.
За пять минут, что мы обсуждали вероятное участие в программе, она мыcленно собрала большой дорожный сундук, не забыв уложить десять пар шерстяных чулок, и с глубокой душевной скорбью oтправила единственную кровиночку к ледяным демонам на кулички, где ее непременно сожрут драконовы химеры. Или похитят волосатые северные варвары, шарахнув по голове дубиной, и заставят прислуживать в хибаре, покрытой шкурами диких виверн.
Если же страшно повезет и на мою «божественную», типично шай-эрскую красоту не купится ни дракон, ни варвар, то случится ещё какая-нибудь гадость. Какая именно, мама, похоже, придумать не успела, но, судя по напряженно сведенным бровям, уже активно фантазировала.
– Они не седеют, а окрашиваются прядями, - поправила я.
– Не обязательно уезжать из Шай-Эра, чтобы испортить цвет волос, - заметила она. – Давай просто сходим к мастеру причесок. Испортим здесь!
