Мой «спаситель» невинно пожимает плечами.
— Согласен, не подумал. Но даже у совершенных людей случаются осечки.
Ничего себе осечка! Но возмутиться не успеваю, он самоуверенно заявляет.
— Однако всё вышло ещё лучше, чем ожидал, и мне не пришлось возиться с твоим влюблённым сталкером.
Мой рот открывается, и я поражено ахаю. Нет, ему не стыдно, что наводит меня на нехорошую мысль.
— И что ты собираешься со мной делать?
Парень коротко усмехается, выражение лица такое, будто я сказала что-то смехотворно нелепое.
— Я? — изумляется он. — Ну для начала…
И тут он внезапно начинает приближаться ко мне. Медленно, удерживая на губах эту нервирующую безмятежную улыбочку. Когда он подходит почти вплотную, такое ощущение, что уже умудрилась вжаться ногами в снег, желая, чтобы земля подо мной разверзлась, лишь бы не стоять с ним так близко. Но он делает что-то абсолютно абсурдное. Голубоглазый снимает с себя куртку и надевает её мне на плечи. И эта бережность в его глазах непостижимо искренняя, что вновь отзывается во мне чем-то неладным. Подозрительным и необъяснимым.
— Для начала я тебя одену, — произносит он мягко.
Его руки как-то неловко повисают, словно дотрагиваться до меня было опрометчиво. Что твою мать это всё значит?
— Ах, и вот это! — Вытащив пистолет, которым он убил монстра, протягивает мне. — Возьми, здесь повсюду бродят твари. Твой ненормальный похититель выпустил тех, кого не решается выпускать даже сам Виктор.
Я не спешу забирать пистолет, во мне поднимается что-то очень жгучее и мерзкое.
— Ты его знаешь? — молвлю, позабыв вообще обо всём.
В голове стучит гнев, страх и неопределимое чувство ненависти. Все мысли лишь о том, что он произнёс его имя.
— Хотелось бы сказать нет, но… Оставим этот разговор на следующий раз, — он крайне серьёзен, когда насильно вытаскивает мою руку и вкладывает в неё пистолет. — Просто сойдёмся на том, что у нас с тобой общий враг.
Голубоглазый отступает, и будто отойдя туда, где снова может чувствовать себя в своей тарелки, дарит обворожительную улыбку.
— Трасса там. Как достигнешь её, иди в направлении базы. Уверен, тебе понравится ещё один мой жест доброй воли. — Я всё ещё отхожу от вспыхнувших чувств, касающихся Виктора, но искринки в его зажегшихся озорством глаз пропустить не могу. Это заставляет прищурится в подозрении. — Расслабься, можешь считать меня своей феей-крёстной, принцесса. И сейчас я собираюсь вновь сделать добрый поступок, прикончив разгулявшихся тварей. А то твоей благоверный пока поймёт, что по округе бегают людоеды, половина города уйдёт им на ужин.
И снова он улыбается — очень расслаблено и просто, словно говорит сейчас о том, что собрался прогуляться по магазинам. Удивительное безразличие. Он даже не старается прикинуться, будто бы ему есть дело до тех, кто может пойти на ужин. И мне уже понятно, что он собирается их выловить только ради собственной выгоды. Какой? Этот вопрос ещё очень долго не оставит меня. Потому что моё спасение тоже совершенно им только для собственной выгоды. Я хочу задеть ему ещё кучу вопросов, пока он не ушёл, но заметив мой едва открывшийся рот, он прикладывает палец к губам.
— Оставим разговоры на более удобный момент, — заявляет парень так, что не предоставляет даже возможности оспорить его решение.
И мне не остаётся ничего, кроме как в смятении наблюдать затем, как он, присвистывая, удаляется неспешной, прогулочной походкой, в одном тоненьком джемпере и без единственного оружия, которое может его защитить, отдав его мне.
Уму непостижимо! Поведение парня буквально доводит одновременно до нервного срыва и изумления.
Но кто же он?
То, что такой же неправильный, как и я, это и так понятно. А ещё он знает Виктора, хотя последнее тоже не удивительно, если ему даже известно то, как называл меня Алек.
Алек…
С этой мыслью внутри меня всё встрепенулось смесью тоски и боли, грудь защемляет и становится не по себе от того, как он близок ко мне, но между нами по-прежнему имеется расстояние.
В сторону трассы — вот, куда мне надо идти, а не стоять здесь, рядом с двумя трупами и гадать о личности незнакомца, спасшего меня сегодня от роли заложницы. По привычки на глаза норовят слёзы, чтобы оплакать события и пожалеть себя. Да, раньше бы я не выдержала такого эмоционального выброса и впала бы в дикую истерику. Но нынче со мной что-то не так. Что-то умерло во мне одновременно с тем же моментом, когда смирилась, что лучше лишусь жизни, чем стану бессмертием Виктора. Ему нельзя жить. Нельзя занимать подобные должности, с которых он может повлиять на что-то значительное в этом мире. Моя жертва принесла бы много хорошего людям.
А теперь я стою живая, больше не игрушка в руках безумных лаборантов, жаждущих каждый день играться с моей кровью, пытаясь вывести нечто ужасное, и никак не могу поверить, что по-настоящему свободна.
— Лена?..
Голос. Бог ты мой… Внутри меня всё резко сжимается, сердце заходится вскачь как оголтелое. Вот теперь нет никаких сомнений в свободе. Я оборачиваюсь, чтобы наконец увидеть первого за долгое время знакомого человека.
— Никола!
Глава 3
Гибрид!
Я вижу его раньше, чем разум успевает до конца осмыслить появление Николы. В голове толпится слишком много недоумений, но все они блекнут на фоне одичалых красных глазах, впивающихся в затылок Николы. Слов и предупреждений не требуется, младший Драгов реагирует на мой взгляд раньше, чем успеваю что-то озвучить. Ему хватает доли секунды, чтобы бросить взор в направлении нападающего монстра и пригнуться, когда тот, едва приблизившись, сразу набрасывается на парня. Монстр — странная ныне формулировка, но это существо разительно отличается от всех тех гибридов, что когда-либо удалось повидать. От человечности в нём только оболочка, и то настолько безобразная и запущенная, что Ходячие мертвецы на его фоне будут выглядеть куда живее.
Он приземляется между мной и Николой, проскальзывая по снегу на пятках. Во мне взрывается жгучий адреналин, а ранее окоченелое тело мгновенно группируется, готовое действовать быстрее, чем соображает разум, что делаю. Гибрид уже дёргается в направлении выпрямляющегося Николы, одновременно перекидывающего мортэм в руке, когда я зачерпываю носком кеда снег и швыряю ему в спину. Он резко оборачивается на меня, красные как два ядерных реактора глаза вспыхивают безумием. Двух миллисекунд хватает монстру, чтобы оценить, насколько закуска из меня выйдет попривлекательней. К тому же, закуска ещё и сама нарывается.
Надеюсь, я не переоценила мастерство следующего лидера семейства Драговых, переключив внимание на себя и подарив парню эффект неожиданности.
Слава богам, нет, — гибрид даже толком не успевает всем телом повернуться ко мне, когда его спина выгибается дугой от всаженного в сердце мортэма. Слышится мерзкий, тихий звук, вырывающийся из открывшегося в немом крике рта. Но Николе этого, по-видимому, недостаточно — с ожесточённым выражением лица, он с силой вдавливает мортэм глубже, схватив гибрида за плечо и потянув назад. Следующим звуком слышится хруст. Один, второй, третий: на пятый Никола наконец перестаёт сгибать тело гибрида, словно металлический прут. Меня передёргивает: сколько бы за последнее время мерзких картин ни пришлось повидать, по-прежнему не могу начать относиться к ним с хладнокровием.
Гибрид валится на землю, открывая мне вид на окровавленную руку, держащую вымазанный очевидно уже не первой красной гадостью мортэм. Местами на рукояти имеются засохшие багровые разводы и отпечатки ладони. Подняв взгляд на вымотанное усталостью лицо Николы, вижу подтверждение догадкам: ему пришлось забрать не одну жизнь сегодня.
— Как, чёрт возьми, ты тут оказалась? — на выдохе слишком эмоционально вопрошает Драгов младший, и меня почти поражает инсультом от шока.
Он умеет ругаться? Вау…
Я всё ещё отхожу от изумления, пытаясь понять, какой ответ дать, но Никола отыскивает его быстрее, чем работает мой ум.
