В последнем рывке я кинулся на дверь, отчего воздух вышел из моих легких со свистом от глухого удара, но в этот раз она поддалась и с противным скрипом накренилась.
Просвета с краю было достаточно, чтобы я ухватился руками за него, дернув сильнее и создавая наконец лазейку, через которую тут же выбрался.
Воздух свободы, запахи влажной земли и осенней прохлады ударили в голову, отчего она закружилась, и мир снова накренился под странным углом, заставляя меня хвататься за воздух, и отчаянно бежать вперед под грохот сзади и автоматные очереди.
— Стреляй! Давай! Его нельзя упустить! — орали друг другу люди, но не выходили за пределы здания, отчего-то не торопясь последовать за мной.
А я бежал из последних сил, в эйфории ощущая, как холодный пол под ногами сменился рыхлой лесной землей и кроны высоких величественных деревьев скрыли меня от глаз тех, кто мог навредить.
Я бежал так долго, как только мог.
Бежал, пока не почувствовал, что все мое тело стало одной большой раной. Кровоточащей. Изувеченной.
Было ощущение, что во мне порвана каждая мышца, раздроблена каждая кость.
Что легкие разорваны в клочки, а я все пытался двигаться вперед, потому что знал: так просто меня не оставят.
— …И ты замолчал, — прохрипел я, обращаясь к голосу, благодаря которому смог выбраться, понимая, что не в состоянии подняться, когда упал на колени. — Или ты мог действовать, только пока я был в руках людей?
Где-то вдали раздался волчий вой.
Низкий, пронзительный. Словно призывающий к чему-то.
Волки были нашими соседями по лесу. Нам нечего было делить. Поэтому мой медвежий род никогда не обращал особого внимания на них.
Волки жили всегда в стороне, охотились, умирали, рождались — они не вмешивались в наши дела, как и мы никогда не лезли к другим обитателям леса.
Но сейчас, слыша этот вой, я ощущал, что меня пробрало до самых костей.
Странное чувство.
Непохожее на страх или мысли о том, что я был настолько слаб, что едва ли смогу справиться со стаей. Но оно определенно заставило меня сгруппироваться и ожидать, что произойдет дальше.
Они попытаются напасть? Или идут ко мне с помощью?
Разве не об этом говорил тот странный голос внутри меня?
Слушай волков, они покажут тебе дорогу.
Беги туда, где луна будет за твоей спиной.
Я нахмурился, пытаясь понять, откуда доносился вой, начав думать о том, а не было ли все это очередной ловушкой?
Почему голос пропал именно сейчас, но звучал так ярко и четко в моей голове, когда я был в руках людей?
Ведь меня уже проверяли до этого. Много раз.
Мучили, пытали. Заставляли делать то, что я не хотел, но когда приходил в себя, то ничего не помнил.
Как не помнил и сейчас.
В голове не было ни одной мысли, только какой-то фарш из собственных ощущений и судорожных попыток понять, как все пришло к этой точке, где я был обескровлен. И был один.
Я даже себе не доверял больше.
Поэтому упрямо и тяжело собирал последние крохи рассыпавшейся силы, чтобы направиться вперед. Не за волками. И не за луной.
А своим собственным путем, где я буду один, но в безопасности.
Волки продолжали выть где-то за моей спиной, и по мере моего движения их голоса становились призрачными и удалялись.
К черту волков и этот голос!
Дальше я сам.
Даже если подохну здесь, то тоже исключительно сам.
Бежать больше не получалось, я только пробирался сквозь кустарники и мягкий мох, на который так хотелось прилечь и закрыть глаза, впитывая всем существом звуки леса.
Волки продолжали выть. Только теперь как-то нервно.
Словно пытались докричаться до меня и сказать: эй, мужик, ты идешь не туда!
И если бы у меня были силы обернуться в медведя, то я бы рыкнул им в ответ не самое приятное, послав куда подальше.
Но сил чертовски не хватало.
Лишь сейчас я понимал: к тем ранам, что на мне уже были, добавились еще и пара огнестрельных. Они отличались от других тем, что жгли и не давали двигаться, причиняя резкую боль.
Попали в спину и ногу.
Долго я не протяну.
Но я продолжал упрямо двигаться только вперед, хватаясь за деревья и насильно передвигая собственное тело, что стало таким непомерно тяжелым.
Цеплялся пальцами за землю, пытаясь двигать себя, но скоро понял, что завяз так, словно стал каменным.
Силы кончились.
Осталось только обостренное обоняние.
Им я безошибочно улавливал, что волки сменили свое движение и теперь двигались прямиком в мою сторону.
Их было несколько. Четверо или пятеро. Точнее я не мог сказать: слишком быстро они двигались.
Уже совсем скоро тот путь, что я прошел в мучениях и боли, они преодолели быстро и ловко, оказавшись рядом.
Крупные. Кажется, таких я еще не встречал.
Или это мой уставший мозг играл со мной в странные игры, выдавая за правду то, чего вовсе не было?
Ни один волк не смог бы противостоять истинному медведю.
Но только, кажется, не эти…
Они фыркали и скалились. Но не нападали.
Хотя крови было столько, что она не могла бы остаться незамеченной ими.
И это было чертовски странно.
Они были такими же хищниками, каким был я.
Кровь возбуждала. Пленяла. Застилала красной пеленой глаза и отключала мозг, когда хотелось только одного — получить ее еще больше. Окунуться в нее. Пить жадными глотками, раздирая пульсирующую плоть.
Разве не этого они должны были хотеть, оказавшись рядом со мной?
До этой секунды я никогда не пытался прислушиваться к ощущениям других хищников.
Это мне было просто не нужно, потому что я всегда знал, что был сильнее. Был намного
