Кэннери, — ответил я, — на автобусе приехал.
— Тот, что ты только что видел, на сегодня был последний. По выходным они только до обеда ходят, — засунув последний кусок в рот, произнес он. — Если негде перекантоваться, можешь заночевать у меня.
Не знаю, почему я ему поверил. Наверное, потому что все-таки был идиотом. Ведь утром мог проснуться с пустыми карманами и перерезанным горлом. Но в тот момент мне уже было наплевать.
Спустя примерно пару минут действительно пошел дождь. Неожиданно набежавшие тучи заслонили слабое солнце, и обрушился ливень. Мы поспешили к окраине городка, наши башмаки шлепали по появившимся в миг лужам, расплескивая вокруг брызги грязи.
Улицы были практически пусты, не считая парочки бездомных, привалившихся к задней стенке пивной, старого строения с полукруглой зеленой дверью и закрытыми ставнями. Арт сказал, что вечером в пятницу, если хорошо покрутиться, только с клиентов паба можно собрать недельный заработок.
Грязный кот прошмыгнул мимо, скрываясь между домами. Кавано остановился перед узкой деревянной дверью и постучал. Спустя минуту нам открыла женщина — не выше пяти футов[4], сухая и худая. Она была одета в одну лишь ночнушку, поверх которой было небрежно наброшено потрепанное мужское пальто.
— Зия, это мой друг Ник, он останется у нас. — Мне показалось, что он не спрашивал разрешения, а просто поставил ее в известность, что еще один грязный мальчишка будет ночевать в ее доме.
Она кивнула и ушла в кухню, даже не взглянув на меня и не сказав не слова.
— Кто это? — спросил я, бросив взгляд на ее сутулую спину, и стянул грязные ботинки. Носки промокли насквозь, хоть выжимай, так что я снял и их.
— А это Клара, но я зову ее Зия. — Арт бросил свою обувь в угол, даже не пытаясь оттереть ее от грязи. — По-итальянски «тетя». На самом деле, она никакая мне не тетка, просто у нее когда-то была интрижка со старшим братом моего отца, тот спился и давным-давно подох, а я… короче, она забрала меня к себе.
Я прошел за ним в комнату. Или то, что с натяжкой можно было назвать ею. По углам стопками было сложены газеты, тут же валялись вещи, ботинки, остатки от еды. Свинарник, одним словом. Я подошел к окну и развесил мокрые носки на крошечной батарее. Арт открыл форточку, достал из кармана пачку сигарет, протянув одну мне. Я отрицательно покачал головой, зато мой новый друг с упоением затянулся.
— Когда есть нечего, откуда деньги на сигареты? — спросил я.
— Фигня. Нет ничего проще, чем вытащить пачку из заднего кармана, — ответил он, усаживаясь на подоконник и выдыхая в форточку дым.
— И зачем тебе это? Зачем ты куришь?
Дождь на какое-то время перестал, хотя крупные капли еще срывались с деревьев, залетая в открытое окно.
— Наверное, назло папаше. Он вечно болтал, что я слишком мелкий, чтобы курить, — ухмыльнулся Арт.
— А где сейчас твой отец? — уточнил я.
— В тюрьме.
Вот оно как.
— А мать?
— А шут ее знает, я ее ни разу в жизни не видел. — Он затушил сигарету в горшке с цветами, зарыв окурок в землю.
Я был настолько ошарашен, что не смог ничего сказать, и лишь кивнул, подумав, что у некоторых жизнь еще паршивее, чем у меня.
***
Начался учебный год, перелистывая месяцы. Мы с Артом почти все время тусовались вместе. Меня стали все чаще отчитывать за пропуски, оценки поползли вниз, но всем было наплевать. Отец, по определению, уже был мало на что способен. Жили мы на его пособие по утрате трудоспособности, переменные заработки в порту, ну и на мои кровные, но о их существовании никто не знал. Я видел отца от силы в неделю раз, и то лишь по оставленным по всему дому уликам, вроде разбросанных грязных вещей и пустых бутылок из-под пива, догадывался, что он еще жив.
А потом он в первый раз привел домой женщину. Другую женщину. Этого я никак не мог ему простить. Они заперлись в его спальне, но стены в нашем доме были настолько тонкие, что только я попытался заснуть, сквозь гипсокартон просочились звуки поцелуев и поскрипывание кровати. Меня передернуло от отвращения.
С того дня я решил разговаривать с ним исключительно на французском. И плевать, что он ни слова не понимал. Я наслаждался тем, что могу осуждающе смотреть на него ее глазами, говорить с ним на языке, на котором говорила она. Так тебе и надо, сукин сын! Конечно, это было глупо и по-детски, но тогда мне казалось феерически остроумным.
Отчитываться перед отцом я перестал. Приходил и уходил из дома, когда вздумается. Иногда оставался ночевать у Арта. Он учил меня тому, что умел сам. Воровать. Спустя пару месяцев я стащил свой первый бумажник у пьяного заезжего моряка.
Мы с Кавано стали работать вместе. Иногда получали от тех, кто старше. Иногда надирали зад конкурентам. Тоже вместе.
В мире Арта существовала своя иерархия: карманники и мелкие шестерки; те, кто приторговывал паленым бухлом и легкой наркотой; ребята постарше, сбывающие краденые телефоны и автомобильные запчасти.
Те, кто младше, не должны перечить тем, кто старше. Они же в ответ крышевали тех, кого стоял на пару ступенек под ними.
То бишь, нас.
Так прошел год. Пока в один прекрасный день Джесс не вернулся обратно.
2007 год, мне двенадцать лет
— Кого принесло там? — гаркнул отец, когда в дверь постучали.
Было раннее утро, первые дни каникул. Натянув майку, я взъерошил порядком отросшие волосы и плюхнулся на расшатанный стул, зевая и потягиваясь. С порога раздался знакомый голос. Отец поднял голову. Я замер и резко обернулся. Не может быть. Джесс.
Я с разбегу врезался в брата и зарылся носом в его мундир. Отстранившись, он взял меня за плечи, чтобы внимательно рассмотреть. С момента нашей последней встречи прошел почти год.
