усвоить новые законы Хейвен-Фолз. Будешь трахать мне мозги, малышка, так я трахну в ответ. И я не знаю жалости, когда трахаю врагов. Не нравятся новые законы – вали на хер из моего города.
– А кто сказал, что мне нужна твоя жалость? – фыркнула я, резко развернувшись к Ноксу и вскинув бровь. – Ты меня не пугаешь, Нокс. Ты вообще по шкале моих страхов болтаешь ниже нуля.
– Ага, ну давай-ка проверим эту, мать твою, теорию, м-м? – поинтересовался он.
Раздался громкий треск, и мир вокруг меня исчез.
Я вцепилась в Нокса, уткнулась в него лицом, и мир постепенно перестал вращаться. Я понимала, что Нокс переместил нас так, как способны лишь некоторые бессмертные: этот дар боги ниспосылали самым сильным, могущественным существам.
Я задышала чаще, хоть и пыталась унять реакцию тела на то, что его подняли слишком высоко над землей. Воздух был разрежен, а значит мы находились далеко над городом, на высочайшем пике высочайшей горы, балансируя на чем-то мне невидимом. Никак не находя под ногами опоры, я подняла взгляд и обнаружила с интересом изучающие меня глаза цвета морской волны.
– Ну как, уже страшно? – хрипло спросил Нокс.
– Да кто ты, черт возьми, такой? – прошептала я, осторожно поглядывая вниз с опасного обрыва и чувствуя, как сердце колотится все быстрее.
Нокс положил ладонь на мою щеку, и я прижалась к нему еще крепче. Со скалы, над которой он меня держал, срывались камни.
– Кто ты, черт возьми, Арья? – с любопытством парировал Нокс, легонько поглаживая мою скулу большим пальцем.
– Не знаю, – ответила я дрожащими губами; тело реагировало на чертовски близкую возможность рухнуть вниз страхом… и в то же время нет. Нокс держал меня над обрывом, и мои ноги не касались земли, но я не боялась упасть, пока была в его руках. – Мать не говорила ничего кроме того, что я зло.
– Ты меня боишься? – спросил Нокс, опуская лицо и легонько касаясь моих губ своими, отчего меня накрыло волной жара. – Тебе надо быть в ужасе, – мрачно хохотнул он, и звук эхом отразился от гор. – Ты понятия не имеешь, что такое страх. Была б ты умной, Арья, уже бы сбежала. Входишь в мой город – играешь по моим правилам. Я здесь владею всем и всеми. Тебе не понравлюсь ни я, ни изменения, которые я внес.
– Об этом я уже догадалась. И я не хочу здесь находиться, но бывают в жизни огорчения, и вот мы здесь. Ты, может, и владеешь всем, но не всеми. Мной – уж точно нет, Нокс. Или мне следует называть тебя «вашим величеством»? – фыркнула я под пристальным взглядом. – Не жди от меня поклонов, Нокс. Я ни перед кем не преклоняю колени.
– М-м-м, а ты много лучше бы смотрелась на коленях с чем-нибудь в миленьком ротике. Жаль, что ты ведьма.
– Да что, черт возьми, тебе сделали ведьмы?! – огрызнулась я, раздраженная оскорбительными намеками в наш адрес. Не все ведьмы одинаковы, и стричь нас под одну гребенку – херово.
– Все, я ненавижу решительно все в тебе подобных, – прорычал Нокс, обнажая истинные чувства, отчего у меня предостерегающе сжалось сердце. – Вы – само воплощение зла, вы ломаете жизни только потому, что можете. Вы убиваете невинных и коверкаете судьбы так, мать вашу, легко, потому что вам никогда не приходится задержаться и увидеть результат.
– Да не сдерживайся, – ухмыльнулась я.
– Вы все никчемные сучки, которые разрушают все, к чему прикасаются. Не говоря уже о том, что вы трахаете все, что готово плеснуть семенем в вашу ядовитую утробу.
– Я в жизни никого не убивала. А еще у меня даже порыва захотеть мужчину не было, как и сломать ему жизнь. Меня не касался ни один мужчина, Нокс, и я не опущусь до убийства ради траха. Не надо судить обо мне по стереотипам. Я не такая, как другие ведьмы, можешь быть уверен. А вот разрушения на своем пути я действительно оставляю, если кто-то причиняет боль моим соплеменникам. Давай-ка заключим сделку, прямо здесь и сейчас? Держись, нахрен, от меня подальше, а я буду держаться подальше от тебя.
– Город недостаточно велик для этого, Арья.
– Ты удивишься тому, что я умею в тесных пространствах.
– От тебя смердит нуждой, чтобы тебя нагнули и трахнули.
– Так заткни нос, потому что нагнешь меня уж точно не ты, – огрызнулась я, с отвращением чувствуя, как от гудящего между нами электричества у меня затвердели соски.
Бабочки в животе, кажется, устроили дискотеку, и что-то происходило с мозгом. Обычно я умнее. Обычно я не заигрываю со смертью. Этот мужчина был хищником, пусть я и знала, каким именно, но в его личности хватало острых граней, которые об этом буквально кричали. То, как он за мной наблюдал, высматривая малейшие перемены, вставало у меня в горле комом, а затем последовала и реакция моего тела на Нокса.
Я никогда ничего не замечала в мужчинах, никогда ими не интересовалась, и все же успела запомнить, что в океанских глубинах его глаз пляшут сапфировые искорки. Что его волосы не каштановые, они светло-песочные, просто в бледном свете луны кажутся темнее. Что его тело создано для скорости, для горячей силы – и в то же время он не нуждался в физической мощи для достижения своих целей, потому что он умен.
– Или целуй уже, или возвращай меня на землю. У меня сегодня вечером еще до черта дел.
Нокс улыбнулся, задержал взгляд на моих губах – а потом опустил нас вниз, но не только. Он заморозил время и пространство. Губы невидимого мне Нокса коснулись моих – и я выдохнула, вдруг наблюдая, как отъезжает темный внедорожник. Нокс вернул меня обратно и заморозил время. Заморозил время для меня! Никому еще не удавалось применить ко мне магию, что всех озадачивало… но, с другой стороны, мы ведь понятия не имели, кто наш с Амарой отец. Я сглотнула ком страха и, развернувшись, уставилась на сестер, которые глазели в ответ.
– Он, сука, меня заморозил, – призналась я дрожащими губами.
– Плохо дело.
– Очень плохо, – я всмотрелась в задние габаритные огни машины, гадая, кто же он все-таки, черт возьми, такой. Я не собиралась уезжать, пока не выясню, что стряслось с моей сестрой. Я отказывалась допускать, чтобы какой-то хер, который кипятком ссыт от собственных попыток быковать, выгонял меня из города.
– Его присутствие здесь меня беспокоит, – объявила Сабина, чем заставила нас всех обратить на нее внимание. – Знаете
