— А этот малец, — великан одобрительно похлопал все того же солдата. — Выскочил, размахивая мечом, и как закричит: «Сдавайтесь!». Право, я и сам чуть от испуга меч не выронил. Стражник кинулся на него, но он махнул мечом разок и… И на одного стражника стало меньше. Я его вечером в бордель повел, чтоб первое убийство отметить. Ух, повеселились на славу!
Командир горделиво погладил усы и снова потрепал за плечо солдата. Я только поморщился от его неуемной радости.
— А по делу что? Мне не интересны ваши походы в бордель. Нам то какая польза от захвата этой кареты? Сняли с дамочек пару золотых колечек?
— Обижаете, господин Тиаронир. Это ведь не простая карета-то была. — Роул обиженно нахмурился. — Вы не думайте, что я грабить северных господ поехал.
Командир отряда замолчал и выжидающе посмотрел на меня. Я только вопросительно поднял брови, но и этого было достаточно, чтобы болтун продолжил.
— В общем, мы когда стояли недалеко от Рудных Гор, Керст прокрался в северную деревню и притащил в лагерь двух девок. Они, конечно, северянки были, но за пару монет готовы и не заметить, что ты южанин. — Роул снова не к месту расхохотался. — Одну из них Дженива звали. Ох, огонь баба. А как языком умеет пользоваться! Лару не такая умелица оказалась, зато титьки — во!
Роул руками изобразил огромную грудь. Я чувствовал, что начинаю закипать. Этот пустомеля порядком утомил меня своим трепом за время войны. И я уже начинал жалеть, что поставил его во главе одного из отрядов. Но надо отдать должное — он был отменным командиром, хоть и не без изъянов.
— Если ты не перейдешь сейчас же к делу, я прикажу тебя разжаловать.
— Ну так вот. Девки-то ни разу не болтушки. Лару как подпила, так и давай всякое предлагать. Так мол и так, говорит, хочу, говорит, с вами я быть. Надоел мне север, хочу на юг. Хочу в тепло, да фрукты летние впервые в жизни-то попробовать. Вина вашего сладкого испить. Как мне вашей стать, говорит? Ну, южанкой?
— Ииии? — я потер глаза, пытаясь побороть раздражение.
— Ну я рассмеялся, и говорю, какая ж с тебя южанка? Ты ж бледнолицая, голубоглазая. Ну какая южанка? Правда, Дориан? — Роул пихнул солдата локтем. Тот кивнул. — Ну и я говорю, южанкой тебе не быть. А она упала на колени. Я, говорит, все сделаю! А я и отвечаю, мол, да что ты сделать то можешь? У нас своих девок хватает, они и не такое сделать могут. Только что грудь у тебя, как вымя, это хорошо. Но и у нас таких хватает.
Роул громко расхохотался, а затем захрипел. Дориан с опаской посмотрел на меня и сделал шаг назад. Я чувствовал, как кровь начинает бурлить. Еще чуть-чуть, и сущность начнет рваться наружу. Тогда здесь никому не поздоровится.
— Ну-ну, господин, ты не злись. Я ж тебе магичку привез. Сильную. — Роул успокоился и стал серьезный.
— Какую еще магичку? — сущность отступила, и я впервые за весь разговор с интересом взглянул на командира отряда. Роул приободрился и вдохновенно продолжил.
— В общем, Лару говорит…
— Да, Бездна тебя забери, хватит!
— Лару и сказала мне, что готова нам послужить да ценную информацию рассказать. Я и согласился. А она бабенка не промах оказалась, северных лордов развлекала. На днях, говорит, карета будет проезжать, а в карете леди. Да не простая…
— Золотая? — я ухмыльнулся.
— Лучше. С магическим даром, редким, как поговаривают. Ее отец подальше спрятать хотел, когда наши близко к его землям подошли. Уж очень она ценная для них. Говорят, пол королевства северного к ней сваталось, все хотели даром ее завладеть.
— Так где же она?
— Мы в плен ее взяли, да сюда с собой привезли. Три недели в обозе везли, ох измаялась, поди, бедняжка.
Я удивленно посмотрел на Роула. И откуда такое сочувствие к чужеземке?
— И что, карету ее так плохо охраняли?
— Не, все еще интереснее. Отец ее хотел обезопасить, и другую карету послал. Раструбил, что дочурка его на запад едет. Отряд большой выделил, а в карету служанку посадил. Но Лару то их с начальником стражи любовничала. А он как напьется, так все ей и растреплет. Вот дурак — с девкой постельной такими сведениями делиться! Она мне и рассказала, что госпожа на самом деле на восток едет. Тайком ее вывезли, в простой карете. А стражников — шиш да маленько. Я королю уже доложил, он очень обрадовался. Сказал, чтоб вы награду мне за такое дело назначили. — Роул горделиво выпятил грудь.
— Будет тебе награда, раз король так решил.
— И этому, — командир пихнул солдата в спину, и тот неуклюже вывалился вперед, чуть не распластавшись на ковре. — Отсыпьте золотишка чутка, чтоб в бордель сходил. Он герой у нас как-никак. Уж очень ему в борделе понравилось.
— Будет тебе золото, — я рассмеялся. Юный воин скромно улыбнулся и покраснел. Если леди действительно с редким даром, не жалко и гору золота отсыпать.
— Так какой у нее дар?
— Сам посмотри, господин, — Роул закатал рукав на левой руке. На коже, чуть выше локтевого сгиба сияла и переливалась тоненькая ниточка. Я взял руку командира, чтобы рассмотреть поближе. Ниточка, состоящая из маленьких золотых искр, сверкала под кожей. Поверх, во всю длину сверкающей нити виднелся тонкий белесый шрам.
— Ранили меня сильно, когда возвращались. До самой кости рубанули. Вот, магичка заштопала, руку мне спасла.
Я смотрел на воина, и не понимал, как такое возможно? Зачем северянка помогла своему врагу? Роул захватил ее в плен, а она спасла его руку. Я невольно дотронулся до своей груди. Эти искры мне были знакомы. Такая же нить зигзагом украшала мою грудь. Там, где когда-то была большая рана, теперь не было и малюсенького шрама.
— Свободны, благодарю за верную службу, — я кивнул, и Роул с Дорианом поспешили на выход.
— Роул, — окликнул я командира уже на выходе, и тот остановился. — Так ты привез Лару на юг?
Роул задорно рассмеялся.
— Да зачем оно надо, господин? Что я, здесь таких больших титек не найду? Вот если б это была Дженива. Ох и умелица она, языком-то … — воин вышел, но его хриплый смех еще долго слышался в коридорах.
7
Три недели в обозе по ухабистым дорогам и разбитым трактам, и я хотела уже молить о смерти. Все тело болело, а каждая новая глубокая яма прибавляла мне новых синяков, когда я подлетала и билась о деревянные борта.
Поначалу солдаты хмуро смотрели на меня, иногда я читала в их взгляде презрение. Некоторые из них даже грубили в ответ на мои просьбы о воде или вынужденной остановке. Порой до меня доносились сальные шуточки и намеки. Боюсь, если бы я не была благородных кровей, мое пленение оказалось бы куда печальнее.
Все изменилось, когда мы остановились на отдых. Несколько солдат отправились добыть кроликов на ужин. Но вернулись они волоча одного из товарищей под руки. В лесу на них напал кабан, и хоть они смогли его убить, зверь успел сильно ранить солдата.
— По делом тебе, — я равнодушно смотрела, как пострадавшего укладывают в телегу. Товарищи укрыли его шкурами, подносили воду к губам. Но рана была слишком серьезная, и все с тоской отводили глаза от своего соратника.
Лагерь наполнился тишиной, только раненый протяжно стонал. Внутри меня что-то шевельнулась. «Нет, Элия, нет. Он твой враг, они все враги. А ты пленница, которую не ждет ничего хорошего в чужих землях.» Я пыталась игнорировать стоны, затыкала уши. Я хотела взрастить в себе желание, чтобы солдат умер. Но не могла. Я слышала стоны, полные боли, и эта боль отзывалась внутри меня. Не в силах противостоять собственному мягкосердечию, я выругалась себе под нос и направилась к командиру.
— Я могу помочь, — тихо обратилась я к главному.
Роул, так звали командира отряда, с пренебрежением оглядел меня и отвернулся. На протяжении всего пути он постоянно грязно шутил и громко смеялся над собственными шутками. Сейчас он был серьезен как никогда.
— Ему никто не может помочь.
— Я могу.
— И что ты сделаешь? Отсосешь ему напоследок, чтоб было не так грустно умирать? — Роул сплюнул на землю и отвернулся.
