— А что твой муж?
— О! Фредрик получил приглашение от королевского оркестра Швеции играть на никельхарпе! — Глаза Миши засияли от гордости.
Я помню его игру на этом странном инструменте. Он виртуоз, не поспоришь. Но я отлично знала Фредрика.
— И он отказался, — утвердительным тоном сказала я.
— Да… Но это было бы здорово… Знаешь, мы даже немного поругались на этот счет… — Миша поморщилась.
Я знаю, как она любит Фредрика, и что каждая размолвка для нее — как гром среди ясного неба.
— … но потом помирились. Просто я так хочу, чтобы его талант не пропадал зря!
— Думаю, он так не считает! — со смехом отозвалась я.
— Нет, конечно… Кстати, ты знаешь, кто будет праздновать с нами? — вдруг спросила Миша.
— Мартин сказал мне. Брэндон? — мрачно ответила я.
— Нет… Брэндон уехал буквально пять минут назад…
— Да? — перебила я сестру. — Прости. Почему?
— Маришка сказала, что Седрик и Брэндон не переносят друг друга, — печальным тоном пояснила Миша. — И, когда Седрик увидел Брэндона, у него вдруг появились очень срочные дела. В итоге Брэндон вручил малышу Седрику подарки и уехал. А Седрик вдруг сказал, что его важные дела можно решить завтра. Вот.
Мир снова обрел краски. Он уехал. Я не увижу его. Не буду вынуждена улыбаться ему и говорить фальшивые фразы. Какое облегченье. Он уехал.
Но оставаться у Морганов на всю ночь я не буду. В двенадцать покину вечеринку, а в восемь ноль шесть лечу в Торонто.
— И что за причина их обоюдной неприязни? — поинтересовалась я.
Седрик и Брэндон не переносят друг друга. Это очевидно. С каких пор? Насколько я помню, на свадьбе Маришки эти двое даже перекинулись парой слов и совершенно не вели себя так обособленно, как сейчас.
— Не знаю, но Маркус сказал, что они всегда не ладили… Ладно, пойдем! Ты же еще ни разу не видела Седрика? Только на фотографиях? — Миша вновь схватила меня за руку, и мы почти побежали к входным дверям.
Сущая правда. Я ни разу не видела племянника. Но Миша присылала мне его фотографии каждый месяц, поэтому в памяти моего ноутбука было около тысячи фотографий с Седриком: Седрик пьет кровь из бутылочки, Седрик играет с волосами тети Миши, Седрик сидит на руках у отца и строит гримасу, Седрик бегает по двору, Седрик… Кажется, нет такого рода деятельности, которой не делал бы Седрик на фотографиях. Но все эти фото я получала от Миши. И ни одной — от Маришки. Плевать. Меня это не трогало.
Мы торопливо поднялись по широкой каменной лестнице в огромный главный зал замка, и на меня тут же обрушились объятья Мсцислава — второго моего старшего брата.
Миша упорхнула к своему мужу.
— Ах, вот ты где! И не соскучилась, видно, за девять лет! — со смехом сказал мой брат.
— Соскучилась, хотя, правда, и скучать было некогда! — весело отозвалась я и окинула его оценивающим взглядом. — Черт, я и забыла, какой ты красавчик! Но эта бабочка тебе не к лицу, сними ее немедленно!
— Это подарок мамы на мой последний День рождения. Если я сниму ее, она будет опечалена, и сердце ее разорвется, — театрально шепнул мне Мсцислав.
— Если тебе не нравится эта бабочка, дорогой, просто сними ее. Не обязательно носить ее только для того, чтобы порадовать меня, — тут же послышался шутливый голос нашей матери.
Я бросила взгляд на присутствующих: мама стояла рядом с Маришкой недалеко от нас. Она поймала мой взгляд и тепло улыбнулась мне.
Маришка же лишь приподняла брови, словно говоря: «Явилась-таки!».
— Ох, спасибо, мам, но я, правда, не ношу бабочки, — облегченно вздохнул Мсцислав и тут же стянул со своей шеи дурацкую черную бабочку. — В следующий раз подари мне шарф, и я буду чрезвычайно доволен.
— Нет уж, шарф купишь себе сам, а я дарю только бабочки! — парировала мама на эту остроту.
Мы непринужденно рассмеялись.
Как хорошо, что даже у моих родителей иногда проявляется чувство юмора.
— Мама, ты и так выглядишь как наша ровесница, куда ты еще хорошеешь? — сказала я, подходя к ней.
Моя мать была прекрасна. И Маришка была ее копией. Как и Мартин.
Я, Миша и Мсцислав были похожи на отца.
— Это не моя вина, дорогая. Моя красавица дочь. Еще одна. Как же я люблю вас, мои девочки. — Мама порывисто обняла меня, и я сжала ее в ответном объятии.
Теперь, когда я знала, что она не порицает меня за то, что я сплю с мужчинами (вампирами, естественно), я чувствовала к ней уважение. Но моя мать не знала, что помимо вампиров я сплю еще и со смертными. О, она будет разбита этой новостью. Но она никогда не узнает об этом. Я прекрасно храню свои секреты.
— Привет, Маришка, я тоже рада тебя видеть, — с сарказмом сказала я сестре, которая так и стояла, сложив ладони на животе и просто смотря на меня.
— Привет. Честно говоря, мы ждали тебя еще на первый День рождения Седрика, но, видимо, племянник не так важен для тебя, как твоя карьера. Кстати, поздравляю тебя, ты ведь теперь знаменитость, — спокойным тоном ответила мне Маришка.
Чертова язва. Умеет зацепить за живое.
Я хотела, было, ответить ей цепкой остротой насчет ее прекрасной манеры встречать долгожданных гостей, но усталый взгляд мамы, знающей, что между мной и Маришкой нет ничего, кроме неприязни, остановил меня от этой затеи. Поэтому я натянуто улыбнулась.
— Замечательное платье. Ты, как всегда, очень элегантна, — сказала я сестре.
Маришка удивленно приподняла брови, явно не ожидав от меня этого комплимента. Ведь, когда мы имели честь сказать друг другу пару слов, мы привыкли упражняться в метании стрел сарказма.
— Спасибо. Твое платье тоже восхитительно, — ровным тоном сказала она.
Но я знала, что это ложь. На самом деле, Маришка была абсолютно противоположного мнения. О, да, это она вечно повторяла мне, что у меня откровенно дешевый вкус в одежде. Поэтому мое короткое серебристое платье, на фоне ее элегантного темно-синего, выглядело непростительно ярким и чересчур коротким. А мои десятисантиметровые каблуки заставляли Маришку поднимать подбородок, чтобы смотреть в мое лицо. Ведь она носила только средний каблук. Элегантная импозантная миссис Морган.
— Я рада, что тебе нравится. Ведь ты не зря считаешься самой элегантной дамой нашего маленького общества. — Я хотела сказать это спокойным тоном, но все же, в нем проскользнула нотка насмешки.
Губы Маришки тут же сжались в тонкую линию, но через секунду она раскрыла рот, готовая дать мне достойный отпор, как вдруг между мной и ней возникла Миша. Она схватила нас за руки и потащила за собой.
— Вы должны это видеть! Пойдем! Мама, ты тоже! — радостно воскликнула Миша, и мы послушно пошли за ней. Кажется, Маришка даже забыла, что хотела в очередной раз оскорбить меня.
И почему Миша, эта девочка, любит Маришку больше, чем меня? В чем причина? Почему ее сердцу ближе эта сухая благовоспитанная недотрога?
Этот факт причинял мне душевную боль.
— Вот, смотрите! Седрик такой умничка! — Миша отпустила наши руки, и перед нами открылась весьма интересная картина: Седрик висел на шее, стоящего на коленях Маркуса и безуспешно грыз его шею.
— Такой маленький, а уже знает, как нужно охотиться! — довольным тоном сказал нам Маркус. Он просто сиял от счастья. Я знала, что он без ума от своего сына, поэтому все, что ни делал бы Седрик, было чудесным.
— Я пью твою кровь, жалкий смертный! — пафосно прокричал Седрик.
Эта милая сцена заставила меня рассмеяться: мальчик растет настоящим охотником. Вряд ли он будет таким же чопорным, как его мамаша. Ха, кажется, он намного более Морган, чем Мрочек. И так похож на своего отца: темные волосы, те же черты лица, та же нескрываемая любовь к человеческой крови. Маришка наплачется с ним. И я рада этому.
Седрик младший был очень милым и забавным ребенком.
— Дорогой, я же говорила, что нехорошо говорить такие слова, — тут же послышался голос Маришки.
— Брось, Маришка, твой сын — вампир, если ты забыла об этом, — вступилась я в защиту маленького Седрика, который тут же оторвался от своего развлечения и посмотрел на меня. Я подмигнула ему. — Привет, малыш. Вижу, ты уже готов к настоящей охоте?
