— Не дергайся, — влажный шепот опалил ухо. — Замри.
Меня не надо было уговаривать. От страха я окаменела в объятиях зверя.
Широкие ладони с силой прошлись по моему телу — огладили бедра, бока, поднялись выше и через тонкую ткань платья накрыли груди. Огромные крепкие лапищи. Мои женские прелести поместились в них целиком.
Пока я тряслась, Призрак жадно мял мою грудь и возбужденным членом водил по ягодицам.
— Как ты пахнешь! — с рычанием он потерся носом о мой висок. — Хочу.
Навалившись сзади, тяжелый, горячий, зверь вдавил меня в прутья клетки.
Одна ладонь осталась на моей груди, а другая…
Я думала, пленник приспустит на мне белье и… но хищник позади меня как-то странно завозился.
Что он там делал?
Обернуться я не посмела, вместо этого посмотрела вперед. Взгляд упал на зеркальную поверхность окна, и я увидела себя за решеткой клетки, красную, растрепанную, прижатую к металлическим прутьям. Платье задрано, за моей спиной огромный блондин — зарылся носом мне в волосы и двигает рукой в характерном жесте.
Да он же дро…
Я дернулась, ошеломленная внезапной догадкой.
— Стой смирно, — прорычал Призрак. — Я и так с трудом сдерживаюсь. Хочешь, чтобы тебя взяли по-настоящему?
Нет-нет, я не хотела.
— Тогда терпи. Мне надо… иначе… сорвусь.
Неужели ничего не будет? Отделалась малой кровью?
Я снова взглянула на свое отражение в зеркале, и секундное облегчение сменилось стыдом. Смотрят. Там, по другую сторону стекла, собралась целая толпа наблюдателей. Ну что, интересно вам, извращенцы?
С каждой секундой зверь все громче и тяжелее дышал мне в затылок. Я знала, что он делает за моей спиной, и это знание заставляло лицо гореть. Наконец раздался протяжный стон, и на мое платье в районе задницы начала толчками выплескиваться влага.
Рядом с ухом раздался сорванный шепот:
— Я ничего не сделаю против твоей воли.
Пальцы, мокрые от семени, мазнули по щеке. Сначала я решила, что оборотень забылся и поэтому меня испачкал, но потом поняла: он сделал это намерено. Специально оставил на мне свой след. Пометил, как свою самку. Собственной спермой.
— Всё, представление окончено, — коротким резким движением зверь оправил на мне юбку и повернулся к нашим невидимым наблюдателям. — Забирайте свой подарочек.
Глава 6
Я никак не могла отойти от кроватки дочери — с замиранием сердца, переполненная радостью, наблюдала за ее сном.
Спит. Не плачет от боли. Не кряхтит, не хнычет в предчувствии агонии. Личико безмятежное, глазки закрыты, одна маленькая ручка над головой, другая — на животе, крошечные пальчики иногда шевелятся, будто малышка во сне пытается за что-то ухватиться.
Господи, как я была счастлива в этот момент! До сих пор помнила, как отваливались руки от бесконечных, а главное, бесплодных укачиваний, как разрывалось от страданий сердце, как душило меня чувство беспомощности и безысходности.
Я не хотела обратно в тот ад. Чудо. То, что случилось со мной и Молли, иначе назвать было нельзя. Настоящее выстраданное чудо.
И неважно, что за него приходилось платить. Все в этом мире имело цену.
Зыбкое ощущение радости сохранялось все утро. Пока Молли спала. Пока я кормила ее из бутылочки смесью, а потом показывала малышке небольшую комнатку, которую нам выделили на базе. Окон здесь не было, зато были кровати: одна — взрослая, одноместная, с лаконичным деревянным изголовьем, вторая — детская на колесиках, с мультяшными зайчиками на постельном белье. Эту веселую простынку я захватила с собой из дома, как и одеяльце, как и мягкие розовые бортики, чтобы Молли не ушиблась во сне о твердые боковины кровати. Дочкины вещи были единственным ярким пятном в стерильной белизне нашей спальни. Белыми стенами, простыми линиями, даже запахом комната напоминала больничную палату.
Мое хрупкое душевное равновесие было нарушено после обеда, когда в наш с Молли счастливый мирок на двоих ворвалась тень. Лысый пришел напомнить о моих обязанностях.
— Призрак согласился вживить под кожу чип, который станет его контролировать. Мы пытались сделать это, когда он был в животном обличье, но безуспешно. Инородное тело отторгалось. Возможно, получится в человеческом. Еще мы собираемся сделать пару тестов.
— А я вам зачем?
Как же не хотелось уходить от Молли, высовываться из своей раковины!
— Мотивирующий фактор. Эти тесты, — лысый подвигал губами, словно давая себе время аккуратнее подобрать слова. — Не совсем приятные.
Ясно. От дурного предчувствия руки покрылись гусиной кожей.
В коридоре уже стояла женщина, готовая присмотреть за Молли в мое отсутствие. Забавно, но я не знала ее имени, как не знала имени и должности лысого. Ни тот, ни другая мне не представились.
— Няня, — ответила девица, когда при первой встрече я спросила, как ее зовут.
— Зачем тебе знать? — буркнул лысый на тот же самый вопрос.
— Надо же мне как-то к вам обращаться, — растерялась я тогда.
— Не надо. Я сам буду к тебе обращаться.
У женщины, которой я каждый раз отдавала Молли, было суровое лицо с кривым шрамом у виска, широкие ладони и наколки, которые она старательно прятала под длинными рукавами водолазки. Она выглядела на тридцать пять, загорелая, с продубленной кожей, с короткой, почти мужской стрижкой. Военная, переодетая в гражданскую, — я раскусила ее маскарад.
— А эти тесты, — спросила я у лысого по дороге, — ну, о которых вы говорили. Они психологические?
Мне почему-то представилось, как Призрак, этот гигантский мускулистый блондин, сидит на маленьком стульчике перед тщедушным мужичком в белом халате, а тот, как в фильмах, показывает ему картинки с черными кляксами, на которых пациент должен что-то увидеть.
— Да? Психологические? — повторила я с надеждой, а желудок все скручивало и скручивало от страха.
Лысый скосил на меня взгляд и насмешливо хмыкнул.
Поворот в лабораторию мы пропустили. Я проводила его растерянным взглядом и почувствовала, как пульс подскочил на несколько значений. Куда ты меня ведешь, лысый?
Как выяснилось — в комнату с еще одним зеркальным окном из тех, которыми снабжают допросные в полицейских участках.
Призрак уже был там, за стеной, в смежном помещении — сидел в медицинском кресле с руками, прикованными к подлокотникам. Растрепанные белые волосы частично закрывали лицо. Губы кривились в злобной ухмылке. Всем своим видом зверь показывал суетящимся вокруг него медикам свое презрение.
В этот раз он был одет. В черные джинсы, которые трещали на нем по швам. Обнаженный до пояса, Призрак сидел, широко раздвинув ноги, и лениво, на пробу дергал руками в массивных кандалах, пристегнутых к креслу, словно проверял, может ли освободиться. От этих движений мышцы на его плечах надувались, как шары.
Сзади к пленнику приближался врач со странным прибором, похожим одновременно и на шприц, и на пистолет.
— Что… что он собирается с ним делать?
Отчаянно захотелось постучать ладонью по стеклу — предупредить Призрака об опасности.
Глупая. Думала, он не слышит шагов?
В последний момент, когда врач со своей непонятной, устрашающего вида конструкцией уже был у кресла, зверь повернул голову и оскалился. Мужчина в белом халате отшатнулся от него в ужасе, да так и не рискнул больше приблизиться.
Раздраженно вздохнув, лысый вдавил палец в кнопку на пульте управления и заговорил. Его голос механическим эхом раздался в комнате за стеклом.
— Ну-ну, Призрак. Мы же все обсудили. Ты согласился принять чип.
Взгляд оборотня метнулся к окну-зеркалу. Лысый снова нажал какую-то кнопку, и стекло со стороны зверя стало прозрачным, потому что его блуждающий взгляд вдруг нашел мое лицо.
Пленник смотрел на меня. Пронзительными голубыми глазами. Смотрел как на самого дорогого человека в своей жизни.
— Ну так что, мы договорились? — повторил лысый, и зверь кивнул, не сводя с меня глаз.
Доктор за его спиной медленно, явно опасаясь, приблизился к креслу. Призрак не шевелился. Прибор, похожий и на шприц, и на пистолет, прижался к крепкой шее под волосами. Палец спустил курок.
