кусочек от печенья и запивая его успокоительным сбором трав, который я делала для старой Марты, когда та мучилась приступами бессильной злости на окружающий мир.
— Мы поженились. Но потом я подслушала мужа разговор с незнакомцем и поняла, что совсем не нужна ему…
— Думаю, мы сделаем ему привязку на тебя. Пусть таскается за тобой повсюду, словно породистый пес. Хотя он и есть породистый, — продолжала говорить Раш, будто не слыша меня.
— Что его заставили жениться на таком ничтожестве, как я…
— Думаю, тебе пойдет быть вдовой.
— И у него уже есть женщина.
— Пожалуй, даже умертвие из такого, как он, порядочного не получится, — покачала головой Раш и снова сделала глоток чая.
Я отобрала у нее ее чашку, понюхала и поняла, что кое-кто превысил норму успокоительной заварки вдвое.
— Плесните-ка мне тоже чайку. И давай рассказывай, детка, что там такого сделал этот белобрысый сморчок, что ты в первую брачную ночь примчалась к нам? — в кухню прошаркала старая Марта, закутанная в серебристую шаль с седой головы и до самых ног.
— Он не сморчок, — скривилась от такого слова я.
— Марта, ты же обещала, что не будешь ругаться в этом доме, — Раш отхлебнула из кружки чая, сверкнув темными глазами.
Порой мне казалось, что эти две женщины состояли в родстве. Потому что одна чихвостила всех на чем свет стоит. А другая была очень злопамятной. А злопамятный некромант — это опасно.
— Вот именно! Мой дом — мои правила! Не нравится сморчок, будет белобрысым подлецом! — Марта стукнула по столу морщинистой рукой так, что моя кружка подпрыгнула на столе и расплескала пару капель варева. — И где мой чай?!
Подпрыгнув на стуле, я поспешила к шкафчику, налила ароматный напиток в чашку и поставила ее перед старой Мартой. Потом я развернулась и, уперев руки в боки, воззрилась на хозяйку и подругу:
— Вообще-то это я нуждаюсь в помощи и в порции отвара!
— Поверь, это не так, — прокряхтела старая Марта, сверкнув своими чистыми и нестарческими глазами, а Раш подтвердила ее слова кивком головы. — Я себя плохо сдерживаю и едва могу держать язык за зубами. Так что поторопись рассказать, что натворил этот скот? — презрения в голосе старухи было столько, что казалось, что если бы Арчибальд был тут, то тут же захлебнулся им.
Отпив отвар из чашки, я начала пересказывать услышанный разговор под едкие комментарии Марты. Время от времени мне приходилось подливать успокоительный напиток ей и Раш. Про себя я тоже не забывала, как же иначе. Мы разговаривали еще полночи. Затем старая Марта отправила меня и Раш спать, сказав, что недосып, плохое настроение и слезы не лучшим образом сказываются на внешности молодых девушек. Если мы не выспимся, то будем ничем не лучше тех умертвий, с которыми работает Раш. Сил у меня уже не было, да и права была старая женщина. Раш постелила мне в одной свободной комнате и дала свою ночную рубашку. Я думала, что не усну и буду утопать в жалости к себе, но на удивление сразу провалилась в сон, стоило моей голове коснуться мягкой подушки.
Глава 3
С тех пор, как я оказалась в доме старой Марты, прошло три дня. За это время я превратилась в тень и ловила себя на мысли, что, как идиотка, продолжаю пялиться в окно в ожидании, что Арчибальд придет за мной. Шли дни, но ничего не менялось. Мой супруг так и не появился на пороге дома старой Марты — значит, я оказалась ему не нужна. Порой мне казалось, что моя тайная свадьба была ненастоящей. А может, мне все приснилось? Но нет, боль в сердце по-прежнему напоминала о том, что предательство все-таки было. Периодически беспокоила метка на запястье. А когда меня пронзала жгучая боль, то я до зубовного скрежета сжимала челюсти, чтобы не напугать старую женщину и Раш. Лишь однажды я вышла из дома за травами, чтобы приготовить себе обезболивающую мазь. Но, к сожалению, с болью в руке она не справлялась.
Старая Марта, видя мое состояние, сквернословила еще сильнее, при этом ничего не объясняла. Хотя мне казалось, что она явно знала, что это означало. Но и я не была идиоткой. Метка начинала ныть вечером, а затем сразу приходила жгучая боль. Раз метка брачная, то, полагаю, именно в это время мой муженек развлекался со своей зазнобой, а я выла от волдырей на запястье, сочащихся прозрачной сукровицей. Шло время, поэтому нужно было что-то делать и вытянуть себя из эмоционального капкана, в который я себя загнала по своей неопытности и неумению разбираться в людях.
Один раз я заснула сразу, как только боль спала, углубляясь в мир грез, а проснулась от громкого голоса старой Марты. Кажется, она снова не в духе. Хотя странно было бы увидеть ее с улыбкой на лице. Вечно недовольная, ворчащая старушка не пугала и не отталкивала. Наоборот, рядом с ней, несмотря на ее тяжелый характер, было почему-то уютно и безопасно. Странные ощущения, если хорошо подумать. Рядом с Мартой я словно исцелялась, хотя мы больше не говорили об Арчибальде, даже Раш словом не обмолвилась о нем. Так мы и жили втроем, как будто со мной ничего не происходило. Марта всячески напрягала меня с заказами. Постепенно ко мне стали приходить за мазями, настойками и травяными взварами. Скорее всего, в том, что нежданно-негаданно нашлись клиенты, была заслуга Марты.
Я привела себя в порядок и надела ещё одно платье Раш — легкое, бледно-розового цвета, в красный мелкий цветочек, с открытыми плечами и длиной до колен. Расчесав волосы, я собрала свою каштановую гордость в хвост. Затем надела мягкие туфельки и подумала, что пора возвращаться к своей прежней жизни в съёмной комнате, а о супруге забыть окончательно.
— Явился — не запылился, сволочь? — услышала я язвительный голос старой Марты, стоило мне выйти за дверь.
— Что ты себе позволяешь? С дороги! Я пришел за Селеной! — голос предателя отдался острой иглой боли в самое сердце.
Я тихонько спустилась по лестнице, которая находилась чуть в отдалении от входной двери, поэтому лицо своего благоверного видела очень хорошо. Как всегда, выбрит, статен и красив. В темно-синем камзоле, высоких сапогах и идеально уложенных чуть удлинённых белоснежных волос. Весь его вид кричал о высокомерии и презрении. Как же я была слепа, не замечая столько спеси в нем? Эх, любовь зла… А может, муж опоил меня?
Арчибальд вытянул руку с
