река и путь туда неблизкий.
— И что с того?
— Тайра… — устало вздохнул Лик. — Отец рассудил так. Клан пустит их в лес, когда я приду в деревню и дам на то разрешение, а до тех пор люди не станут высовываться за пределы равнины.
— Дай угадаю, — проворчала Тайра. — Отец сказал примерно следующее: «Если мы хотим уживаться друг с другом, надо делиться богатствами этих земель». И что, с Кира-Талун тоже?
В голосе сестры прозвучало плохо скрытое ехидство. Лик помрачнел.
— Дело здесь не в богатствах, Тайра, — покачал он головой. Теперь его рассеянный взгляд упирался в пустой очаг. — Просто война с людьми может обернуться куда большим злом. Пусть лучше думают, что они в безопасности. Иначе, загнанные в угол, неизвестно, что они выкинут.
Умелые знахари наверняка одарены богами, а иначе как объяснить их силу определить любую хворь? Они творят настоящую магию, просто смешивая травы. Удивительно, откуда они знают, какая от чего помогает? Видел я их толстенные записи, наверняка обучают преемников, но кто-то же когда-то их составил. Маги… точно говорю вам, они словно маги! И что же, их тоже стоит казнить, как того требует для магов светлый князь Калсанганский?..
Из письма домой, написанного содержанцем Саэдгирского монастыря
Х514 год, 8 день месяца Зреяния
Митьяна прекрасно знала, что край леса служил границей между землями людей и волков — староста не уставал напоминать об этом всякий раз, когда кто-то покидал деревню. С недавних пор жителям запрещалось ее пересекать. Сегодня травнице пришлось нарушить это правило.
Все началось с того, что с рассветом пастух Пилар примчался к дому Митьяны. Из его несвязных речей девушка поняла, что у младшего брата, Кела, случился сильный жар. Пастух разволновался так, что чуть не плакал.
— Рано руки заламывать, — осадила его Мита, которая хоть и привыкла к переживаниям за родных, но лишней суеты у больного не терпела. — Жар говорит лишь о наличии недуга, а не о том, какой он.
Наказав ждать его у крыльца, она полезла на чердак, где хранила все свои запасы — для того, чтобы сбить жар, было достаточно взять сушеных ягод костяники и ромашки. Но там ее ждала неприятная неожиданность. Перерыв все короба и мешки, Мита обнаружила, что прошлогодние запасы сушеной костяники исчерпаны. Можно было заменить ягоды сухими фруктами, но те закончились еще в середине весны, когда в деревне простужался каждый второй. А одной ромашки не хватит — она снимет лишь часть проявлений болезни, но не устранит причину.
Оставалось поискать травы на равнине или — что было гораздо рискованней — идти за ягодой в лес.
Мита отыскала на чердаке небольшой горшочек с гусиным жиром и спустилась вниз. Пилару она дала указание — сделать растирку на основе этого жира, добавив туда луковую кашицу. А сама стала готовиться к походу за травами.
— Одна пойдешь? — осторожно спросил Пилар, прижимая засаленный горшочек к груди. — Может, позвать кого, чтобы…
— Не нужно, — отрезала Мита. — И вообще… лучше не говори никому, что я куда-то ушла. Если спросят, скажи, на равнине и у реки травы собираю.
— Но…
— Меня в лесу Лииш знают. Если увидят — не нападут. Не первый раз туда иду.
— Может, хотя бы мне с тобой пойти? — не отставал Пилар.
Про себя Мита подумала, что только такого помощника ей и не хватало. С языка так и рвались слова: «Ты уже наделал дел на равнине!». Но вслух травница сказала другое:
— Пригляди лучше за Келом. Если хуже станет, залей кипятком сушеную ромашку и дай ему. Если настой покажется невкусным и он не захочет пить, придумай, как подсластить. На первое время поможет.
— Не страшно тебе одной-то? — уже тише спросил пастух.
Мита слабо улыбнулась. Сказать, что ей было страшно — не сказать ничего. В отличие от большинства растений, которые она собирала у края леса, костяника росла только в ельниках в глубине. Идти за ней означало ступить на земли зверолюдов дальше обычного, и кто знал, чем это закончится.
— Мне не впервой. Ты, главное, не выдавай меня. Старосте необязательно знать, что я куда-то пошла.
* * *
Река Канвия брала начало с гор на севере и огибала лес зверолюдов по широкой дуге. Мита решила держаться берега, чтобы как можно дольше не заходить в ельник. Она знала несколько опушек с лечебной ягодой, расположенных ближе к краю леса. Оставалось надеяться, что костяника успела созреть.
Травница шла вдоль камышовых зарослей по тропинке, протоптанной рыбаками. Слева от нее, словно молчаливые стражи, стояли молодые сосны и березы; сквозь густые кроны пробивалось солнце, отчего мелкие блики прыгали на ее лице, одежде и траве под ногами. Влажный воздух пах нагретой хвоей. Река блестела изгибами в солнечных лучах, и Мите ужасно хотелось сбросить с себя рубаху, юбку и плотные сапоги и голышом нырнуть в прохладную воду.
' Не время ', — одернула она себя.
Мита двигалась против течения и вскоре увидела пороги. Хотелось пить. Глинистый берег был влажным, и когда Мита спускалась с него, то чуть не упала прямиком в быстрый поток. Лукошко для ягод едва не унесло в сторону деревни, юбка перепачкалась землей и травой, руки травнице тоже пришлось отмывать.
Покончив с грязью, Мита направилась глубже в лес, к знакомым опушкам. В тени деревьев было не так жарко, но зато донимали звонкие комары. Мита свернула косу узлом, спрятала под косынку и зашагала через заросли папоротника, вспугивая тучи мошек. То тут, то там ей встречались огромные паучьи сети с хозяевами им под стать; паутина блестела, словно сотканная из тугих серебряных нитей, а на них темнели круглые паучьи тельца с неровным белым крестом на спине. Еще с детства, с первых походов в лес с отцом, Мита боялась пауков как огня. Одна только мысль, что она не успеет заметить тончайшие клейкие нити, вляпается лицом и обитатель паутины окажется у нее в волосах, вселяла в Миту ужас: ей начинало казаться, что под косынкой кто-то ползет, и она порывисто стряхивала с себя все, что хоть отдаленно напоминало паука.
Мита нашла палку покрепче и принялась помахивать ей перед собой. Так она хотя бы почувствует, если впереди будет липкая западня.
На опушках ее ждало разочарование — ягод было совсем немного и они только начинали зреть. На многое Мита и не рассчитывала — все же костяника поспевала ближе к середине месяца Зреяния. Ей нужна была хотя бы горсть, тогда можно будет сделать кружку крепкого отвара, а ее пятилетнему
