— Думаю, нам надо прерваться. — Голос герцога отрезвил, и, оторвавшись от его мягких губ, я оглянулась. Было всё так же тихо, но теперь гости старательно пытались отвести глаза от нас. — Продолжим дома, жена моя.
Нехотя я спустилась с возвышения и первым делом подошла к родителям.
— Я тебя поздравляю. — От мамы мне достались крепкие объятия, а от папы — одобрительный кивок. — Теперь ты точно взрослая, моя Ами.
— Матушка, вы сейчас своими слезами тут всё затопите. — Николя был спокоен и собран, от него — лишь поцелуй в щёку в подарок. — Сестрёнка, не знал, что когда-нибудь скажу такое, но мне его уже жаль. А тебе известно, что знать я жалеть не люблю. Ай, что сразу драться-то…
— Чтобы не говорил ерунды, милый братец, и вспоминал меня почаще, когда захочешь сказать какую-нибудь глупость. — Удар у меня хоть и был девчачий, как говорил Николя, но синяки всё равно оставались. — Так и передай потом жене, что за дело получил. Кстати, как она?
— Лекари, к сожалению, запретили ей перемещения порталом, а без него, ты же понимаешь, за неделю было к тебе не успеть. Но прогнозы хорошие, и скоро ты станешь тётушкой.
— Амалия. — Герцог подошёл совсем тихо и приобнял меня за талию. — Нам пора отправляться домой. Стоит поспешить.
— Как? Уже? Я думала, праздничный стол будет здесь, как и остальное торжество. — Смутное чувство беспокойства терзало меня, но при взгляде на мужа рассеивалось без остатка.
— К сожалению, нет. Пришло срочное донесение, и нам надо уходить в ближайшее время. — На последних словах он сжал руку на талии чуть сильнее, показывая, что действительно стоит поторопиться.
В итоге уйти, как бы мы не спешили, нам удалось лишь через час. Сначала пришлось выслушать поздравления всех гостей с нашей стороны, то есть со стороны барона Виндзорского, а затем настала очередь знакомых герцога, которых тоже оказалось немало. Всё, что происходило дальше, слилось для меня в один клубок воспоминаний — переход через портал, знакомство с экономкой и моими слугами, короткий поцелуй мужа на прощание и ужин в одиночестве. Вспоминая услышанные мной рассказы замужних дам о том, как же после брака изменилась их жизнь, я представляла уютные вечера у камина в компании мужа и детей, воскресные поездки к родителям, выход в свет по значимым поводам. Но и представить себе не могла того, что такой праздничный день будет омрачён скомканным прощанием с родными. Правильно ли началась моя семейная жизнь? Ответа на этот вопрос у меня не было, ведь правда у каждого из нас своя, а истину ведает лишь Богиня.
***
Проснулась я рано в предвкушении чего-то, что сама не могла бы себе объяснить. И тут же ужаснулась, ведь первая брачная ночь прошла без мужа, так как я спала одна в нашей опочивальне. С тоской глянув на противоположный край кровати, на котором, по моим подсчётам, спокойно могло уместиться трое человек, да и место ещё бы осталось, я отвернулась к окну. Солнце светило так ярко, что было понятно, что день уже давно начался.
— Ну что, Ами, поздравляю тебя. Ты, наверное, первая замужняя непорочная леди. — Я со злостью откинула одеяло, уже собираясь встать, как наткнулась взглядом на тень, мелькнувшую у входа в покои.
— Разговариваете сами с собой, жена моя? — На меня смотрел герцог — немного уставший, но уже переодевшийся в свежий костюм.
— Приходится, муж ведь решил не делить со мной ложе. — Состроив обиженное лицо, я ждала, чем же закончится наш диалог.
— Мне кажется, для этого на вас слишком много одежды, что-то явно лишнее в этом комплекте. — Он приблизился, опустился на колени передо мной и потянул за завязочки тоненького халата, накинутого поверх сорочки, в котором я вчера по забывчивости и уснула.
— Могу сказать то же самое и о вашем наряде. — Не знаю, почему я стала такой смелой, ведь мысли о предстоящем всё ещё вгоняли меня в краску. Видимо, так и работает метка. Хочется отбросить все условности, весь этикет — и поддаться желаниям, так сильно обуревающим меня.
Когда герцог медленно начал расстегивать пуговицы на рубашке, постепенно выправляя её из-за пояса штанов, мне показалось, что сердце сейчас вырвется из груди. Я медленно провела чуть дрожащей от возбуждения рукой по открывшейся полоске белой кожи, стараясь касаться её как можно мягче, лишь подушечками пальцев, исследуя и отрывая для себя новые ощущения. Герцог же, как более искушенный из нас, подняв сорочку выше, уже проводил ладонью по моему оголённому бедру, вызывая столп мурашек и новых, ещё неизведанных ощущений. Когда его рука поднялась ещё выше, скользя и задевая чувствительные точки, я, не сдержав стон удовольствия, подалась навстречу ему. Горячий поцелуй, накрывая лавиной, заглушил последующий, и я отдалась на откуп страсти, охватившей меня.
— Моя! — Оторвавшись от губ и захватив губами розовую окружность груди, просвечивающую сквозь сорочку, рукой он проник ещё глубже, вызывая сладкую дрожь во всём теле.
— Мой! — Краем сознания успела заметить, что ткань ночной сорочки поддалась слишком легко, открывая взору слишком много, а мои руки уже ухватили край брюк, цепляясь за них и опуская вниз.
А дальше было до боли сладко, и моё сознание уплыло в мир блаженства под ритмичный скрип кровати.
Глава 3.2
Второе пробуждение за один день было намного приятнее, хоть и произошло уже после обеда. Открыв глаза, я увидела перед собою сначала белоснежные волосы, лежащие на подушке, а потом серые глаза, с любовью смотрящие на меня.
— Выспалась?
— Да. — Румянец завладел моим лицом, и я попыталась отодвинуться и скрыться в недрах одеяла, но мне не дали.
— Верни ее обратно, жена моя, — сказав это, герцог притянул меня обратно, уложив мою ногу обратно к себе на бедро.
— Как скажете, муж мой. — В объятиях супруга было тепло и уютно, и румянец прошёл сам собой, уступая место сладкой неге блаженства от поцелуев.
Стук в дверь герцог встретил стоном, полным разочарования, быстро перерастающим в возмущённый рык, а когда в комнату спустя несколько секунд вошла прислуга с большим подносом, полным еды, прикрыл меня одеялом с ног до головы.
— Уже можно? — Высунув сначала голову, а затем и всё тело, я потянулась за одеждой, приготовленной служанками ещё с вечера. Мягкое домашнее светло-жёлтое платье без корсета, туфли в тон и фиолетовая заколка для волос превратили меня в прекрасную леди, благо одежда не требовала посторонней помощи при надевании.
— Я не знал, что ты любишь, поэтому приказал принести всего понемногу на пробу. А меню на неделю составишь уже потом сама, выберешь из тех продуктов, которые тебе придутся по вкусу. — Всё это герцог говорил, намазывая масло на отломленный кусочек хлеба.
Отдав должное блюдам, я не уставала хвалить повара. Хоть у нас и был свой пекарь, до работника герцога ему, конечно, было очень далеко. Свежайшие булочки с вареньем из земляники так и таяли во рту. А новый для меня напиток, чёрный как смола, с лёгкой ноткой горчинки, просто покорил моё сердце.
— Это кофе, его делают из зёрен, которые растут лишь на одной окраине нашей страны, на плантациях моего друга и соратника. Последние годы там неурожай, поэтому сейчас в руках ты держишь напиток стоимостью за фунт практически как бальное платье.
— Только не говорите, что теперь я останусь без приглашения на бал, потому что платье я уже выпила. — От уровня достатка герцога стало страшно. Я, конечно, знала, что он из богатых аристократов и землевладельцев, но не могла так сразу принять это.
— Не говори, я же просил называть меня на «ты», когда мы одни и в неформальной обстановке.
— Как скаже…те. — Настроение после таких слов стало ещё лучше.
— Жаль, что с урожаем винограда у нас в последнее время тоже плохо, это даёт серьёзный урон и недоимку налогов в казну. Да и есть ряд других проблем. — Герцог вмиг стал серьёзным, и всё игривое настроение исчезло под гнётом насущных проблем.
