Мы позволяли себе эволюционировать обратно в обезьян и пещерных людей, в то время как эти девушки действительно прилагали усилия к тому, что осталось от их жизни. Это было не совсем достойное восхищения занятие, но называть их тщеславными казалось немного жестоким.
И всё же я ничего не мог с собой поделать. Я имею в виду, это было чрезвычайно легкомысленно, особенно после того, как они чуть не умерли, пополняя запасы своей помады. Теперь пистолеты девушек были пусты, и кто знал, что у Риган было при себе, коль они лишились оружия. Они попали прямо в нашу ловушку, и если бы это были не мы, а кто-то другой. Тогда они либо были бы уже мертвы, либо… хуже.
Им повезло, что мы их нашли.
Очевидно, они были плохо подготовлены ко всему этому Апокалипсису.
Как они могли быть такими безответственными? На самом деле, это меня немного разозлило. И злость, естественно, превратила меня в осла.
— Серьёзно? — я бросил ей вызов. — Эта подводка для глаз поможет тебе остановить кровотечение?
— Нет, но ты мог бы, — быстро ответила она.
Я начал что-то говорить, хотя и не был точно уверен, что именно, когда Вон прервал меня.
— Она права. Помоги ей привести себя в порядок до того, как Пожиратели почувствуют запах её свежей крови.
Я подумал, что это, возможно, уже произошло, и собирался сказать Вону, когда её самодовольный взгляд полностью отвлёк меня. Я не мог отвести глаза, хотя и не очень старался. И с чего бы мне это делать? Она была всем в моей жизни, чего мне не хватало, и я даже не осознавал этого до этого самого момента.
Огромная, зияющая дыра сочилась пустотой и одиночеством в моей груди, съедая пространство в моей жизни с каждым бесполезным моментом, который проходил. А потом появилась она — Риган. Она была одновременно увеличительным стеклом, которое усиливало все бесцветные, жалкие чувства утраты и бесцельности, и лекарством, спасительным противоядием, которое могло исправить моё обыденное, изолированное существование.
Я шёл к ней, как жук на своём беспомощном пути к мине, метеор, притянутый её неизбежным гравитационным притяжением, огонь, вырвавшийся из-под контроля, устремлённый на этот путь либо разрушения, либо спасения. Она была светом. Она была жизнью. Она пленила меня, и каким-то образом я оказался втянутым в её магнетическое поле изысканности.
И она, казалось, даже не осознавала своего воздействия на меня.
Потому что по какой-то причине она была менее чем счастлива иметь дело со мной. На самом деле, её восхитительно дерзкое выражение лица превратилось в разочарованный хмурый взгляд, который меня раздражал.
Внезапно я почувствовал себя крайне неловко. Это был безумный разговор. До зомби я был одним из капитанов северо-западной команды по плаванию. У меня никогда, ни разу, не возникало проблем с привлечением внимания девушки. И я никогда не заставлял их сердиться на меня. Девочки, любили меня. Им нравилась задумчивость, спокойный, сдержанный темперамент. Они любили во мне всё.
Или так было раньше.
Я жестом пригласил Риган сесть на барный стул в углу нашего большого помещения. Я планировал сказать что-нибудь, чтобы ослабить напряжение между нами, но её внимание было приковано к подруге. Я тоже оглянулся и увидел, как она радостно помахала в нашу сторону. Риган, казалось, расслабилась после этого.
Я быстро вздохнул и пошёл на это. Схватив её за руку без предупреждения, я начал вытаскивать большие куски стекла так осторожно, как только мог. Она будет жить, но мои действия, казалось, были болезненными.
Она резко втянула воздух и сморгнула слёзы. У меня всё сжалось в груди, и я замедлил свои усилия, стараясь быть с ней как можно нежнее.
— Ну и странная защитная система у вас там внизу, — поморщилась она в перерывах между извлечением стекла.
Я удалил худшие куски, поэтому я взял спирт и втёр его в её слегка кровоточащие раны. Она издала пронзительный писк и закрыла глаза. Я слегка надавил на её ладонь, надеясь ослабить жжение. Когда она расслабилась под моим вниманием, я тоже расслабился.
И почувствовал себя немного Суперменом.
— Большинство людей, проходящих через эту дверь, получают приглашение.
Я снова вёл себя как придурок, но, похоже, я не мог вспомнить, как быть очаровательным. У меня не было практики разговаривать с другими девушками, кроме Пейдж.
— Их тоже преследуют Пожиратели? — спросила она таким высокомерным тоном, что мне захотелось съёжиться.
— Подержи это.
Я прижал её кончики пальцев к полотенцу, которым пользовался, и проигнорировал её сарказм. Я схватил другой барный стул, чтобы сесть на её уровне и легко дотянуться до всех её ран. Я оглядел её, задаваясь вопросом, с какого места было бы наиболее разумно начать.
Я решил продолжить с другой её ладонью, потому что для того, чтобы заняться коленями, ей придётся снять штаны. Этот факт поразил меня, как удар в лицо. Я прочистил горло и потребовал, чтобы мой разум сосредоточился.
Но, чёрт возьми.
Ноги.
Я уже очень давно не видел красивой пары ног.
И потом я не просто собирался добраться до них, я должен был увидеть эти ноги.
Какой-то глубокий, внутренний, мужской инстинкт обещал, что эти ноги будут стоить всех этих хлопот, что именно такие ноги меняют жизни и судьбы.
Я вдруг снова почувствовал себя тринадцатилетним и немного обеспокоился тем, что к этому моменту у Кинга была выносливость лучше, чем у меня.
Дерьмо.
— Выглядит плохо, — сказал я, чтобы отвлечь свои своенравные мысли.
— Знаю, — простонала она.
Я хотел ободряюще улыбнуться ей, но вместо этого сказал:
— Брюс Ли.
— Что?
Она понятия не имела, о чём я говорю.
— Ты выглядела как Брюс Ли, когда твоя нога пролетела через порог.
Она засмеялась, как будто была удивлена, что смеётся. А потом обвинила меня:
— Мог бы предупредить меня, что собираешься открыть дверь.
— Я не знал, друг ты мне или враг, — сказал я ей.
Я знал, что это правда, но это также не казалось правдой. Возможно, я действовал осторожно, но я на подкорке знал, что она не была моим врагом. Я оторвал взгляд от её ладони и встретился с её тёмным пристальным взглядом. Она выдержала мой взгляд с холодной уверенностью, которой я восхищался.
Она покраснела, пока мы смотрели друг на друга, её кремовая кожа горела сладким румянцем.
— Вполне справедливо, — выдохнула она.
Я не знал, что ещё сказать после этого, поэтому вернулся к работе над её ранами. Впервые на моей памяти она выбила меня из колеи. И я не знал, было ли это потому, что у меня не было практики, или дело было в ней.
Поскольку я никогда раньше не беспокоился об этом, я должен был предположить, что дело в ней. Что-то в том, как она держалась, излучало мужество и стойкость, то, как она наблюдала за мной с интуицией, которая нервировала, то, как она продолжала поглядывать на свою подругу, просто чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Она была не из того мира, в котором я жил. Она была неземной… бестелесной… она была смыслом в жизни, которой не было.
Было ли это слишком глубоко, слишком рано?
Чёрт возьми, да. Со мной было что-то не так.
Она первой нарушила молчание.
— Ну, и обстановка у вас тут.
Всё ещё чувствуя себя расстроенным, я блестяще ответил:
— Да.
— Вы были здесь с самого начала?
— Неа.
Ну, так было лучше…
— И как долго тогда? У вас тут серьёзная утопия. Удивляюсь, что никого больше нет.
— Мы не доверяем чужакам, — коротко объяснил я.
Хотя, я задавался вопросом, было ли это всё ещё правдой. Она же была здесь.
— О, таким как я? — она закатила глаза. — Прекрасно, потому что я тоже тебе не доверяю.
— Ты и не должна этого делать, — предупредил я её.
— Надо же, а ты точно знаешь, как сделать так, чтобы девушка почувствовала себя желанной гостьей.
Ей становилось всё более неуютно рядом со мной, но я был почти рад этому. Я не мог впустить эту девушку, и я действительно не мог продолжать питать эти безумные мысли. Ей нужно было напомнить об этом так же сильно, как и мне. Мы не были друзьями. Я не мог взять на себя заботу о другом человеке, а она всё равно не захотела бы быть частью нашей группы.
