тебя спасет – это предательство. Но если ты ее предашь, то уже я тебя урою.
– Может, я не из тех, кто не выносит гнета истинности.
– Советую тебе определиться с этим прямо сейчас. Иначе мы не уживемся.
– Полагаю, этот вопрос можно отложить на время. С ней что-то не так.
– Не думаю, что она оценит, если мы попытаемся вмешиваться в ее личную жизнь.
– В таком случае, я пойду один.
– Куда?
– Не знаю. Но пока это гнетущее ощущение не пройдет, я не смогу сидеть, сложа руки.
С этими словами я встал и пошел к выходу.
Никогда в жизни я не испытывал такого беспокойства, и прекрасно понимал, почему Рыч избивал грушу. Один из симптомов, что дракон встретил свою истинную пару: он начинает чувствовать ее на любом расстоянии. Чувствовать, если она болеет, чувствовать, если ей угрожает опасность. Видеть во снах, что происходит с той, что вошла в резонанс с драконом.
И сейчас, я точно знал, что-то ей угрожало. Что именно, как и где – я не знал, но что-то тянуло меня в конкретном направлении. Поэтому, покинув стены академии, я сменил ипостась и, превратившись в белесо-голубого дракона, взмыл в воздух. Через несколько секунд рядом появился второй. Крупный, зеленый дракон.
– Что, не выдержал? – усмехнулся я.
Бьорн в ответ издал утробный рык.
Не сразу я осознал, что мы движемся ровно в направлении того района, где жила Миранда. Мне было известно, что ее отец держал виноградные плантации и производил вино, поэтому не удивился, когда увидел бескрайние ряды увядающей лозы, которые поднимались по пологому склону предгорья.
– Она здесь, – уверенно сказал Бьорн.
Как могло произойти, что мы все трое оказались в одной команде? Злая шутка судьбы. Должно быть, истинные не просто так обладают энергетической совместимостью: их тянет на одни и те же поступки, в одни и те же места. Их тянет друг к другу еще до того, как они осознают это. Другого объяснения произошедшему у меня не было.
Мы с Рычем медленно опустились на землю и вновь приняли человеческий облик. Место было тихое. Пасторальное. Кусочек деревни, фермерского уюта в черте города. Если бы еще внутри не было ощущения, что кошки нассали, можно было бы даже позавидовать. Но поганое предчувствие усиливалось.
– Она дома, – подтвердил Рыч мои ощущения. Я кивнул и вдавил латунную кнопку возле калитки в высоком металлическом заборе.
Раздалась переливчатая трель.
Через минуту по тропинке к калитке уже спешила миловидная женщина средних лет.
– Чем могу вам помочь, господа? – спросила она с незнакомым мне акцентом.
– Мы хотели бы видеть мисс Миранду Артас-Саблезуб, – ответил я, опередив Бьорна, который возвышался за моей спиной.
Женщина оглянулась, и я успел заметить странное выражение лица.
– Одну минуту, я уточню, дома ли она, – ответила женщина и поспешила по тропе обратно.
– Что думаешь? – спросил я, припомнив, что Лораны порой способны даже на чтение мыслей.
– Боится чего-то. Хочет скрыть Миранду. Она точно дома.
– Зачем скрывать тогда?
– Как будто защитить хочет.
– От нас, что ли?
– А хрен ее знает.
– Сейчас придет и скажет, что Миранда ушла на пары.
– По-любому.
Так и произошло. Женщина вернулась и, состроив сочувственно-страдальческое выражение лица, заявила, что, дескать, мисс Саблезуб отправилась еще утром в академию, и с тех пор дома не появлялась. И вообще, мол, обычно в рабочие дни она ночует в общежитии.
Мы не стали смущать ее еще больше информацией о том, что мы потому и явились, что не обнаружили Миру в академии. Она бы все равно ничем нам не помогла. Поэтому мы ее поблагодарили и пошли по дороге вдоль забора, чтобы не привлекать к себе внимания.
– Либо с Мирой уже что-то не так, – мрачно заметил Рыч, – либо ее там заперли.
– Она не в доме, – уверенно заметил я. – Кажется, я чувствую ее запах где-то здесь.
Мы повернули за угол в том месте, где забор заканчивался, и прошли чуть дальше. Между ветвей кустов, которые закрывали внутренний двор от посторонних глаз, просматривались деревянные хозяйственные постройки. Листва начала опадать, позволяя нам с одной стороны оставаться почти незаметными, а с другой – наблюдать за происходящим вокруг.
– Точно здесь, запах точно ее, – возбужденно прошептал я, пытаясь рассмотреть Миру во дворе, но никого не было видно.
Потом раздался истошный крик, напоминающий кошачий, только более громкий и низкий. Мы с Бьорном переглянулись. Вопль повторился, потом послышался удар о стену.
– Ты как хочешь, а я полез, – проговорил я, примериваясь, как лучше перемахнуть через забор.
Бьорн молча схватился за прутья, и через несколько мгновений мы оба приземлились на ухоженный газон.
Миранда Саблезуб
Какая, в бездну, жена? У этого Ромеро кукуха, часом, не перегрелась? Я с силой оттолкнула его от себя так, что парень опрокинулся на кровать. Желание, что бушевало во мне мгновение назад, утихло.
Метка. Этот паразит поставил на мне какую-то метку. Но разве драконы так делают? Укус болел и пульсировал, распространяя по телу волны тепла.
– Что все это значит? – спросила я, вмиг растеряв все свое хорошее настроение. Дантэ больше не казался мне милым. Передо мной был хищный, расчетливый зверь, который ловко заманил меня в свою ловушку. – Какая еще жена?
– По законам стаи, – он сел. Даже голый, Ромеро выглядел уверенным в себе. Чувство вины полностью исчезло из его глаз, и это пугало.
– Какой еще стаи? – зашипела я и подошла к зеркалу. Мне показалось, или укус слабо светился в полумраке? Это что, какая-то магия? Но кое-что еще привлекло мое внимание. Прошло достаточно времени, чтобы ложная метка, нарисованная на моей коже, полностью сошла. Но там, где еще совсем недавно ничего не было, темнела широкая полоса. Мне даже не обязательно было напрягать зрение, чтобы разглядеть зелено-белый узор. Двухцветный, мать его.
– Это метка твоего истинного дракона? – тихо спросил Дантэ, бесшумно подойдя ко мне сзади. Я неопределенно повела плечом. Меня разбирал смех. Истерика, скорее всего. Два цвета – два дракона. Зеленый – Лоран. Это Рыча так угораздило. А белый – Варгас. Похоже, наш фиктивный брак с Лео принес неожиданные плоды. И как теперь сообщить Дантэ, чтобы становился в очередь со своим укусом?
И вообще, какой бездны?
– Ты не дракон, – глядя на его отражение в зеркале, тихо произнесла я. – Но и не человек. Так кто же?
Злость на него все еще бурлила во мне, но часть меня хотела снова оседлать его и быть так близко, насколько это вообще возможно.
– А отец тебе не
