— И о чем же нам может сказать этот крест? — продолжал задавать наводящие вопросы Костя.
Я пожала плечами. Все равно не угадаем.
— Крещение Руси при князе Владимире? — попробовал Макс.
— А вот и нет! — Костя с явным удовольствием опроверг его робкую догадку. — Это византийский крест. На кафедре мою догадку подтвердили и датировали эти монеты девятым веком. Известно, что волна восточного серебра попала на территорию Древней Руси из Византии вместе с варягами, которых византийские правители охотно брали на службу. И это — первая отсылка.
— Куда? — попыталась уточнить я, но Костя лишь хитро улыбнулся и продолжил:
— Я не просто так интересовался у тебя о месте, где твои сельские родичи так удачно вскопали грядку. Холм, у подножия которого, по твоим словам, были сделаны находки, может представлять собой не что иное, как могильный курган. Обряд захоронения в земляных курганах пришел к славянам тоже вместе с варягами. Каменные насыпи над погребальными камерами стали сооружать уже позднее, в одиннадцатом веке, при Владимире Святом и Ярославе Мудром. Простых людей в курганах не хоронили, значит, это захоронение очень знатного человека. Кстати, название Могилы, которое ты упомянула, вполне логично и происходит из тех времен, когда местное население прекрасно знало, чем на самом деле являлась сия горушка.
— А откуда же женские украшения и кости у подножия холма? — поинтересовалась я.
— Вождей обычно снаряжали для загробной жизни так, чтобы и по ту сторону они ни в чем не нуждались — оружие, богатое облачение — все это сопровождало благородного покойника в могилу. А также наложницы и прислуга. Не по своей воле, сами понимаете.
— Значит, эти украшения принадлежали девушке или женщине, убитой для того, чтобы на том свете ее господин не испытывал недостатка в слугах? — поморщился Макс.
— Но их же вроде бы тоже хоронили внутри кургана, — осторожно высказала я свои скромные познания о древних погребальных обычаях, — Вождя, жен, слуг, лошадей.
— Могли быть варианты, — уклончиво ответил Костя. — Но позвольте мне продолжить и обратить ваше внимание на вот этот предмет. — Костя осторожно, двумя пальцами поднял железную бляшку и протянул ее нам на ладони. Какой рисунок выбит на этой подвеске?
— По-моему, это птица, — я провела пальцем по полустершемуся изображению. — Летящая, с развернутыми крыльями.
— Точнее, падающая, а не летящая, — Костя придал своему голосу артистическую таинственность. — Сокол, падающий вниз!
— Вспомнила! Точно такой же сокол изображен на гербе Старой Ладоги, — осенило меня.
— Совершенно верно. Герб Старой Ладоги, первой столицы Руси, основанной Рюриком. И герб всего рода Рюриковичей.
Мне показалось, что голос нашего историка задрожал на последних словах, и я с интересом взглянула на него.
— Ты что, намекаешь, что в тех Могилах может быть похоронен кто-то из них, из Рюриковичей? — поразился смелости Костиных предположений Макс.
Костя с бесстрастным видом допил кофе, но в глубине его глаз разгорался фанатичный жар. И тут я поняла, что он взволнован, как семиклассник на первом свидании, и тянет время, чтобы обуздать эмоции. Немного помолчав и, видимо, овладев собой, продолжил совершенно спокойным голосом:
— Согласно «Повести временных лет» в 862 году в новгородские земли по призыву союза славяно-финских племён пришел варяг Рюрик, чтобы положить конец внутренним раздорам и междоусобицам.
— Вместе со своими братьями Трувором и Синеусом, — Макс решил блеснуть своими познаниями в истории древней Руси.
— Да, популярная версия, — Костя состроил презрительную мину. — Действительно, согласно упомянутой мной летописи на призыв откликнулись три варяжских вождя — Рюрик, Трувор и Синеус — и стали княжить соответственно в Новгороде, Изборске и Белоозере. Но по датам Трувор никак не мог княжить в Изборске, да и умерли младшие братья как-то уж очень скоропостижно, словно исчезли. Есть другая версия, не столь избитая, по которой Рюрик пришел один, но со всем своим родом, то есть домом — «сине-хус» и верной дружиной — «тру-воринг», а братья со странными именами появились в результате неверного перевода. Мне эта версия кажется куда более правдоподобной, но это мое личное мнение. Летописи полны противоречивых сведений, которые можно трактовать по-разному.
— Да! — горячо закивал Макс. — Я тут недавно одну книжку прочел, так там тоже об этом говорится. Что будто бы все было совсем не так, как в школе учили. И что татаро-монгольского ига не было, и Куликовской битвы… и Рюрика, по-моему, тоже.
— Я бы не советовал тебе увлекаться литературой подобного рода, — назидательно, прямо-таки по-отечески посоветовал ему Костя. — Тем, кто знаком с делами давно минувших дней лишь из школьного курса, не стоит лезть в дебри альтернативных исторических теорий.
Макс пристыженно замолк.
— Если о происхождении Рюрика и призвании варягов существует бессчетное количество версий, в той или иной степени претендующих на подлинность, то о его кончине существует предание, к которому склоняются многие историки. Согласно этому преданию, родоначальник княжеской династии был тяжело ранен в битве на северном берегу Луги. Была поздняя осень, земля уже смерзла, и, поэтому, когда он умер, тело просто засыпали камнями. Сторожить могилу вождя на поле брани остались двенадцать верных соратников. Весной тело Рюрика перенесли на южный берег реки Луги, где и похоронили честь по чести: в большом кургане, в золотом гробу, с конем и с позолоченным седлом. Вместе с ним положили этих двенадцать воинов головами по кругу. Есть и точное указание места захоронения: в пятой пучине по реке Луге, в шестидесяти верстах от Новгорода и в шестидесяти саженях от реки Луги.
— Переведи, — попросил Макс.
Вместо ответа Костя открыл приложение с картой на экране своего телефона (естественно, наиновейшей модели) и принялся тыкать в него пальцем, показывая и объясняя. Причем показывал он почему-то мне, а Максу, чтобы увидеть, пришлось встать и расположиться за нашими креслами.
— Смотрите: вот река Луга, а вот Великий Новгород. Казалось бы, что проще — отмерить указанное расстояние от Новгорода в сторону Луги и отсчитать нужное число саженей, но есть одна загвоздка — единицы измерения в течение сотен лет менялись не раз. В версте всегда было пятьсот саженей, но сама сажень варьировалась от ста пятидесяти сантиметров — это расстояние расставленных рук взрослого человека — до двух с лишним метров. Получается разброс от сорока пяти до семидесяти пяти километров. Заречье от
