вдова или старая дева в возрасте, не имевшая своей семьи и достаточно грамотная. Я не сразу поняла, почему мачеха хочет отправить меня в школу, а когда поняла — хотела ноги ей целовать.
Здание школы стояло на окраине деревни, на самом обрыве, из окон было видно только небо и море, ветер и солнце заглядывали внутрь. В школе имелась каморка для учительницы, а каждые полгода она получала от деревенского совета жалование.
Сначала я боялась того, как меня примут дети, но мы быстро нашли общий язык, и я поняла: школа — это то, что мне нужно, чем я хочу заниматься. Правда, и этой возможности мне не дали:
— В деревне недовольны, — без обиняков заявила мачеха спустя пару месяцев. — Что их детей учишь ты. Сама знаешь, почему. — Она замолчала. — Не говоря уже о том, что тебе надо выходить замуж, самый возраст.
— Я никогда не выйду замуж! — воскликнула я. К тому времени я уже успела понять, что из себя представляют мужчины, и связывать свою судьбу с одним из них не собиралась. — Матушка, ты же сама это знаешь!
— Знаю, Унни.
Она улыбнулась, и мне на глаза навернулись слезы. Эта женщина не была мне родной матерью, но заботилась обо мне больше, чем кто-либо.
— Вот что, — решила она. — Колдовать ты понемногу умеешь, я сама видела. Если ты обучишься магии и вернешься, то никто и слова не сможет сказать против того, чтобы ты работала в школе. Сама понимаешь.
Я понимала. Магией в той или иной мере были одарены абсолютно все люди, но по-настоящему обученные маги были на вес золота. Никто из деревенских не мог возить детей к учителям в город, а уж нужной суммы на оплату семестра столичной академии магии и вовсе бы не набралось, даже во всей деревне. Это я и сказала мачехе, а она ответила только короткое: «Других вариантов нет».
Истратив все накопления, я добралась до столицы и узнала, что бесплатно попасть в академию действительно можно, но на таких условиях возьмут только нескольких адептов, которые напишут ходатайство с изложением причин. (Нуждающихся, к слову, нашлось немного: в основном в академии учились дети аристократов, а они такое предложение посчитали тяжким оскорблением.)
И вот теперь я стояла посреди двора академии и не могла из себя выжать ни капли чуда. Если я сейчас провалюсь — это конец. Мне некуда будет возвращаться, останется только взять котомку и пойти по миру.
— Да что ж вы такая хилая, мисс? — раздался низкий насмешливый голос. — Профессор Хейдар, говорите, с остальными экзаменами она справилась?
Возникла пауза. Подняв глаза, я увидела, что профессор Хейдар, приземистая темноволосая женщина лет пятидесяти на вид, протягивает лист бумаги высокому мужчине. Стройный, с короткими светлыми волосами, лежащими волной, с тяжелым подбородком. Самодовольный до невозможности, одетый во все черное, как ворон.
— Не так уж хорошо справилась, — вынес он вердикт и поднял на меня синие глаза. Взгляд был острый, как кинжал. — Плохо, я бы даже сказал.
Я вспыхнула и сжала кулаки. Экзаменаторы хранили молчание, только профессор Хейдар недовольно поджимала губы. Кто это вообще такой? Слишком молод для профессора. И почему его не выгонят⁈
— Еще и претендует на одно из бесплатных мест, — цокнул он языком, а затем вернул бумагу профессору Хейдар и шагнул ко мне. — С чего вы взяли, что можете учиться в академии?
— Что?
— В академии, магии, мисс, — нетерпеливо дернул мужчина уголком губ и остановился напротив меня. Окинул сверху вниз презрительным взглядом. — Это не деревенская школа, куда достаточно просто прийти. Или вы были уверены, что достаточно распустить волосы, чтобы все закрыли глаза на вашу вопиющую бездарность?
Я покраснела сильнее, но ничего не ответила, у меня просто дар речи пропал от возмущения.
— Что вы глазами сверкаете? — усмехнулся мужчина и замолчал. Мы буравили друг друга взглядами довольно долго, а затем он вздохнул. — Когда в последний раз с вами произошел всплеск стихийной магии?
Что? Нет уж! Щекам стало жарко от воспоминаний. В первый и в последний раз это произошло, когда Джимми меня поцеловал: тогда я вызвала грозу и дождь стеной, сама не поняв, что натворила.
Та ситуация была отвратительной и стыдной. Не то, о чем стоит говорить девушке в присутствии незнакомцев. Я даже мачехе об этом не рассказывала!
— Не скажу! — воскликнула я и скрестила руки на груди, хотя знала, что в столице так делать нельзя: грубый деревенский жест, крайне невежливый в высшем обществе.
Мужчина фыркнул и вздернул брови. Взгляд его синих глаз стал еще более презрительным, как будто он смотрел на букашку.
— Не скажете? Мисс, мы не на светском рауте, чтобы я разгадывал намеки. Или говорите прямо, или прекратите тратить наше время. Ну же. Разозлились? Испугались?
— Да, — выдавила я.
— А сейчас, видимо, вы недостаточно злы и испуганы? — сделал вывод он. — То, что вы опозорились и выставили себя никудышным магом перед уважаемой комиссией, отняли у других время, — мало, чтобы вы испытали по этому поводу хоть какие-то чувства?
— Я… — начала я и тут же осеклась. Не говорить же ему, что в прошлый раз моя честь оказалась под угрозой и ситуация была такой, что смерть могла бы стать предпочтительнее.
Щеки горели огнем, я обхватила себя за плечи и затравлено оглядела двор. Выйти можно было только через галерею, а она находилась как раз за спиной мужчины, который пристально меня рассматривал.
— Ректор Стортон, — раздался высокий и звонкий голос профессора Хейдар. — Я бы попросила вас не вмешиваться в экзаменационный процесс! Тем более, таким вопиющим образом!
— Профессор Хейдар, — тем же тоном ответил он, продолжая сверлить меня глазами. — При всем уважении, прошу вас не указывать мне, как проводить экзамены в мою академию.
Что? Я открыла рот и захлопала глазами, не в силах сказать ни слова. Его академия? Ректор? Он —
