Ира.
— Нормально, Ириш, — заявил Илья. — Но в любом случае давай подождем до защиты. Да, я уверен, что там все пройдет нормально, но надо целиком преодолеть этот этап и потом уже заниматься новым. Я надеюсь, ты все понимаешь?
— Ладно, — вздохнула Ира. — Я всегда тебя понимаю, и вообще...
— Что вообще?
Однако Ира отвела глаза и только сказала:
— Так, ничего... Ну давай, пока.
Проводив невесту, Илья зашел на кухню. Мать уже собрала посуду и методично перемывала ее, пока отец курил на балконе.
— Ты там Иру ничем не обидел? — спросила Майя.
— Да с чего бы? Все у нас нормально, просто она издергалась. Недавно сказала мне, что как посмотрит дома на свой старый диван, так слезы наворачиваются, что она больше не будет на нем спать. Ну такая она у меня, со слабыми нервами, что поделаешь? Я и не против, пусть выплачется и скорее привыкнет.
— Славно, что ты такой мудрый. Надеюсь, и ей благоразумия тоже хватает.
— Да о чем ты, мама?
Майя вздохнула и неохотно пояснила:
— Просто неспокойно мне за вас обоих, Илья, вот и все.
— Вы сговорились, что ли? — отозвался Илья с легкой досадой, но добродушно. — У Иры то же самое: предчувствия того не знаю что. А мне-то что с этим делать? Я вот почему-то абсолютно спокоен.
— Ну и славно, — кивнула Майя и потрепала сына по плечу. — Иди лучше узнай, когда твой отец соблаговолит вернуться домой.
— Понятно, будет сделано, — улыбнулся Илья и пошел к балкону.
Каникулы подходили к концу, и на следующий день после праздничного ужина Илье уже предстояло приступить к работе. Однако это не вызывало у него уныния. Еще в конце декабря парень подвизался на ремонте гостиной у одной женщины, которая нашла его через каких-то отдаленных знакомых. Фронт работ оказался обширным, а хозяйка — не слишком практичной и рациональной, поэтому Илья вскоре взял на себя и расчет, и закупку материалов, и обдумывание нового дизайна, и даже переговоры с администрацией на предмет планировки. Хозяйке оставалось только ставить подписи и выдавать ему деньги, с которых он всегда привозил сдачу до копейки, так что она не могла нарадоваться на столь честного работника.
На время каникул Анна Георгиевна — так звали работодательницу, — уехала с семьей на дачу, а теперь она вернулась и ему оставалось внести последние штрихи. После завтрака Илья проверил инструменты, сунул в карман куртки фамильную ценность — толстые красно-синие рукавицы, которые связала еще его прабабка Кайса, — и спустился во двор, где отец, тоже собиравшийся на работу, успел прогреть автомобиль. По удачному совпадению, дом, где работал Илья, был ему как раз по пути.
Ночи пока держались долго, и «Девушку с букетом», приветствующую всех въезжающих в Питер по шоссе, они проехали еще в темноте. А к тому моменту, как отец остановил машину, уже наступало перламутровое утро. Илья распахнул дверцу, впустив в салон волну сладостного морозного воздуха.
— Ну доброго тебе дня, — сказал Петр, заговорщицки улыбнувшись. Илья махнул рукой отъезжающему автомобилю и пошел к нужной парадной.
Дверь открыла, как обычно, сама Анна Георгиевна, но неподалеку маячила ее мать. Эта низкорослая, сухая и очень мрачная пожилая дама, насколько помнил Илья, ни разу с ним не поздоровалась.
— О, здравствуй, Илья! С прошедшими тебя праздниками! Как ты отдохнул? — спросила Анна Георгиевна с доброй и немного испуганной улыбкой.
— И вас! Спасибо, замечательно, — приветливо отозвался он и сдержанно кивнул суровой старушке. Та, поджав губы, удалилась, и Анна Георгиевна с явным облегчением проводила Илью в гостиную, на ходу размазывая крем по щекам, — так она обычно «прихорашивалась» перед работой.
— А я вообще-то хотела выбраться на каникулы в Турцию, с подругой, — вполголоса заговорила она. — Деньги начала еще летом откладывать, но туда, сюда... Внуки быстро растут, их одевать надо, маме лекарства, Ленке смартфон. Вот и разлетелись. Ой, да ладно, Илюша, не обращай внимания, а то я будто на жизнь жалуюсь. В жизни-то все у меня хорошо — и работа есть, и семья, и руки-ноги работают. Вот за границей давно не была, уж и не помню когда последний раз... Да и ладно, впрочем, разве нам дома плохо?
Илья обычно не вдавался в подробности жизни клиентов, однако именно эта женщина вызывала у него искреннее сочувствие и ему даже было приятно, что он может хоть в чем-то облегчить ей жизнь. Ей было около пятидесяти лет, но она то молодилась, лучезарно улыбаясь и держа осанку, то на глазах горбилась и дряхлела. Впрочем, второе она позволяла себе крайне редко, когда рядом не было никого из домашних, а вот к Илье Анна Георгиевна почему-то прониклась доверием и невольно выдавала накопившиеся эмоции.
В большой квартире вместе с ней жили еще две дочери, зять, которого Илья почти не видел — тот перебивался мелкими заработками, а большей частью пропадал неизвестно где, — двое внуков и мать, та самая неприветливая старушка, явно считавшая себя главой и центром семьи. Она была офицерской вдовой и на этом основании верила, что сама обеспечила семью квартирой и прочими благами. Но в действительности Анна Георгиевна почти все тянула на себе, и помогали только деньги, которые присылал бывший муж для своей дочки. Она же готовила и закупала продукты на всю семью, и ни дочери, ни зять не стремились ей в этом помочь.
Впрочем, с младшей, Леной, Илья пока не пересекался: она сдала сессию досрочно и сразу после этого уехала в Москву к отцу. Старшая же Настя числилась домохозяйкой, «сидящей с детьми», но и здесь Анна Георгиевна постоянно была на подхвате, особенно с пятилетним внуком Сашей. Порой она полушутя говорила Илье, что у нее насыщенная жизнь и некогда скучать, но за улыбкой не удавалось спрятать ранние морщины и красные прожилки в тусклых глазах.
В браке Анна Георгиевна состояла дважды — отец старшей дочери разбился на мотоцикле, когда супруги были еще студентами, а второй муж успешно устроился в столице и обзавелся новой семьей. Ей же, разумеется, давно было не до личной жизни.
Сегодня хозяйка с самого утра выглядела плохо, на бледном лице сильно выделялись темные круги под глазами. Она провела Илью в гостиную, которая служила и ее комнатой, и тихо сказала:
— Вчера Лена вернулась
