Эмили. Я нерешительно хватаюсь за них, и мы переносимся во времени.
Глава 4. Став ведьмой…
Мы оказываемся в пустом переулке. В тёплом воздухе пахнет летом. Я уже начинаю потеть под слоями одежды.
Несмотря на нашу маскировку, я уверена, что меня заметят. Мои перья спрятаны, но лицо выглядит нездоровым, даже с контактными линзами, которые я надела перед переходом.
— Куда дальше? — спрашиваю я, не желая терять ни минуты.
— Просто следуй за мной. Я знаю, где живет Мэри. Я не хотела ее напугать, поэтому надеюсь, что ты не возражаешь против небольшой прогулки.
Эмили идет вперед, и мы делаем то, что она нам говорит. Я немного отстаю. Во-первых, они лучше ориентируются в этом времени, а во-вторых, не хочется привлекать к себе лишнее внимание из-за изуродованного лица.
Мы бредём по улицам Салема. Ничто не напоминает мне сегодняшнюю версию этого города, но и мои прежние вылазки в прошлое, как ни странно, он тоже не напоминает. Как быстро может измениться город. Придется привыкнуть к очевидным для этого времени вещам: кареты вместо машин, грунтовые дороги вместо асфальтированных… Это и увлекательно, и страшно.
— Мы уже почти на месте. Перед нами дом Мэри.
Эмили указывает на большой деревянный дом. Мое сердце бьется быстрее. Скоро я снова увижу маму. Что она подумает обо мне, когда увидит меня такой?
— Я не помню, чтобы ты с ней дружила, — вмешивается Корвус.
— Ты, наверное, был слишком занят с Элизабет, — отвечает она ему, но тут же извиняется: — Прости, это было глупо с моей стороны. Я встретила ее после того, как ты спас меня в тот роковой день.
— Понятно, — Корвус оглядывается. Что он ищет? Мне приходит на ум одна вещь, и я произношу её вслух, не успевая хорошенько подумать.
— Ты ищешь Роуз? — Его лицо сразу становится серьезным, и он смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
Эмили оглядывается на нас через плечо.
— Роуз в этом времени уже мертва, Абигейл, — сухо говорит он. Как мне наконец заставить его рассказать больше об этой загадочной Роуз?
— Давайте не будем отвлекаться от нашей цели. Мы скоро будем на месте.
Когда я снова думаю о своей матери, меня прошибает холодный пот. В голове проносится так много вопросов, но мне нужно набраться терпения. Еще минутку.
Прежде чем я это осознаю, мы уже у двери, в которую стучится Эмили. Не проходит и десяти секунд, как дверь открывается, и она оказывается перед нами.
Это она! Ее внешность может очень напоминать внешность Элизабет, но она излучает теплоту, благодаря которой ее невозможно принять за злобную сестру.
— Мама, — говорю я и со слезами на глазах подхожу к Эмили и Корвусу, чтобы обнять их. Моя мама на мгновение совершенно теряется, но затем, кажется, понимает, что происходит.
— Эмили? Что ты наделала? — шепчет она, но потом поворачивается ко мне; в ее глазах тоже блестят слезы. — Тебя зовут Абигейл?
Я киваю, медленно отпускаю ее и вытираю глаза рукавом.
— Да, я твоя дочь. И что бы ни случилось, помни, что я всегда буду любить тебя.
— Абигейл! — Голос Эмили строг. Она права, я согласилась не говорить лишнего. Мы не можем спасти мою маму. Боже, почему все так несправедливо!
— Заходите. Думаю, у вас есть веская причина быть здесь.
Она ведет нас, и мы следуем за ней. Ее дом светлый и с любовью украшенный. Таким я его и помню. Я улыбаюсь при мысли об этом
— Думаю, нам стоит оставить Аби и Мэри наедине. Я доверяю Абигейл, и она заслуживает того, чтобы поговорить с мамой. — Эмили смотрит на Корвуса, который неохотно кивает.
— Спасибо, Эмили, — говорю я, и она уходит в другую комнату с Корвусом, а я сажусь за большой квадратный стол с мамой.
— Что с тобой случилось, дорогая? — спрашивает она, сидя передо мной и положив руки на стол. Должно быть, она имеет в виду мой внешний вид.
— Твоя сестра, — отвечаю я и зажимаю рот. Мама закрывает глаза и делает глубокий вдох.
— Я должна была догадаться. Пожалуйста, расскажи мне все, что можешь.
И я начинаю. Рассказываю ей о Корвусе, проклятии и Элизабет. Кое-что я опускаю — например, Сару. Если она однажды встретит ее, я не должна ничего испортить. Даже если это может спасти ей жизнь. Я дала слово.
— Аби, — её голос разрывает мои воспоминания, и я снова чуть не начинаю плакать. — Элизабет зашла слишком далеко. Ты не можешь быть ведьмой и вороном одновременно. Твое тело сопротивляется превращению. — Я боялась этого. — Став ведьмой, ею и останешься.
— Что мне делать? Должен же быть какой-то способ все исправить!
В моем голосе звучит отчаяние, почти истерика, и мне приходится напоминать себе, что нужно сохранять спокойствие и собранность. Я делаю глубокий вдох.
— Элизабет, конечно, предприняла меры предосторожности, чтобы вы не смогли этого сделать. Она часто пыталась создать армию.
Что?! Это что-то новенькое! Она хочет создать армию?
— Что ты имеешь в виду?
— Вампиры, оборотни… Она много чего перепробовала, но, похоже, особый интерес у нее вызывают люди-вороны.
Я стараюсь не думать о том, что вампиры и оборотни когда-то были реальностью… или все еще есть? В любом случае, это не главное.
— Ты не можешь её остановить? — отчаянно спрашиваю я.
— Если бы я могла это сделать, уверена, тебя бы здесь не было. — Она усмехается: — Хотя я несколько раз срывала ее планы, она, кажется, всегда на шаг впереди.
Эта фраза звучит так знакомо.
— То есть…
— Но существует лекарство, позволяющее отменить противоестественное обращение.
— Мам, это невероятно! Где мы можем достать это лекарство?
— А вот и плохие новости: Элизабет уничтожила все запасы. Для лекарства нужны особые растения из Европы, но Элизабет уничтожила всё. К сожалению, я отдала все свои личные запасы некоторым вампирам, которые отчаянно нуждались в моей помощи.
Я повесила голову. Нашего единственного спасения больше не существует.
Разумеется.
— Но ведь для этого и существуют прыжки во времени, не так ли? — она подмигивает мне.
— Точно! Ты можешь дать нам лекарство, когда оно у тебя еще было — в прошлом!
Наконец-то появился луч надежды.
— Да. Я предусмотрела все на такой случай. Еще в 1667 году я взяла с собой в оперу несколько бутылочек с этим средством. Это должен был быть обычный вечер, чтобы Элизабет ничего не заподозрила и не смогла мне помешать.
Она широко ухмыляется, и я так горжусь ею. Жаль, что я не унаследовала от нее этот дар предвидения.
— Наверно, из-за Элизабет не удалось сохранить тот вид
