к Шанталь.
И по той информации, которой он владел, Эмбер уже успела натворить делов. Не просто ведь прячется от приемных родителей, которых считает родными. Разбираться в ее жизненных перипетиях у Рафаэля не было желания. Он уже итак порядком влез, куда не следует. Придется расплачиваться за ее освобождение. И это тогда, когда у него и своих дел по горло, когда с советом вампиров отношения не однозначные.
Но увидев ее изумрудные глаза, еще там на аукционе, еще более сочные, яркие, чем у ее отца, он не смог остаться в стороне. Рафаэль разглядел в них печаль, наивность, боль, что-то затронуло его в ней.
Изначально он знал о ее существовании. Следил издалека, не приближаясь. Девчонка жила обычной жизнью, работала переводчиком, а после нападения на стаю бесследно исчезла. Все считали ее погибшей, но вампир был уверен, не та в ней кровь, чтобы так просто сгинуть. И он боялся того момента, когда ее способности расцветут в полной мере. Даже надеялся, что этого не произойдет.
Он решил для себя разобраться со всем, как можно скорее. Обеспечить безопасность Эмбер, и уехать из ненавистного города, с которым его связывали не слишком неприятные воспоминания. Да, и жить рядом с советом вампиров — это как ходить по краю пропасти, никогда не знаешь, кто тебя толкнет в спину, а кто мило улыбаясь, подставит подножку.
Рафаэль приблизился к ярко освященному особняку. Помедлил с минуту. Подниматься по ступенькам не хотелось. Видеть хозяйку дома, тем более. Но выбора нет. А из-за Эмбер этот визит загонял его в капкан, и Рафаэль был даже не представлял, через сколько лет сможет выпутаться. Если бы не девчонка, он мог бы выйти с минимальными потерями, а так он уже изначально обречен на провал. Долг связывал сильнее любых цепей.
Охрана пропустила вампира, дворецкий проводил в зал. В доме все кричало роскошью, сверкало, так что глазам становилось больно. Столько десятков лет прошло, и ничего не изменилось, все та же показуха в каждой детали.
Хозяйка дома задерживалась. Играла на нервах. Она любила заставлять себя ждать. А уж его так и подавно. Впрочем, Рафаэль и не надеялся, что с ней будет легко.
Только спустя час, в коридоре раздалось неспешное цоканье каблучков. Лаура величественно вплыла в зал в сопровождении двух вампиров. Она редко появлялась без свиты. Рыжие шелковистые волосы спускались до талии, на алых губах играла самодовольная улыбка, яркое синее платье, спереди открывало бесконечно длинные ноги, сзади по полу тянулся шлейф. Украшений на ней было столько, что вампирша светилась как новогодняя елка. И все же ярче всего блестели ее глаза, серебристое мерцание, манящее и околдовывающее.
— Рафаэль, дорогой друг, приветствую тебя! — в голосе слышался хрустальный звон, помимо воли хотелось улыбнуться, открыться. Но нет, прошли времена, когда ее дешевые фокусы действовали на него.
— Доброй ночи, Лаура, — он слегка склонил голову.
— Я польщена, через столько десятилетий ты удостоил меня своим визитом, — в хрустальном звоне голоса читалась неприкрытая ирония. Вампирша величественно прошла в середину зала, и уселась в кресло, больше напоминавшее трон, жестом указав гостю присесть рядом на кожаный диванчик.
— Время для нас течет иначе, — он присел, ощущая на себе ее оценивающий взгляд.
— Верно, мой старый, добрый, холодный друг, — смех ее заполнил зал, веселый, густой, соблазнительный. — А все пути, так или иначе, ведут ко мне.
— И ты сделала все, чтобы они привели меня раньше, — он улыбнулся, отстраненно, слишком небрежно.
— Ну, право, не стоит преувеличивать моих заслуг. Ты вполне справился сам. Рафаэль, ты всегда полон сюрпризов, даже для меня, — серебристые глаза заискрились еще сильнее.
— Запрет для Дария на посещение практически всех земель, и на аудиенцию у совета, твоя инициатива, — его слова прозвучали обманчиво мягко, окутав вампиршу, заставив вздрогнуть.
— А ты все еще верой и правдой служишь тому, кто этого не достоин. Рафаэль, — она с сожалением покачала головой, от чего рыжие волосы заиграли в свете ламп, — Ты ведь мог стать членом совета, мог иметь такую власть. Но ты отверг мои дары, — Лаура склонила голову набок, серебро лилось из ее глаз, пробиралось под одежду, ласкало и обжигало.
— Это мой выбор, — фиалковый свет схлестнулся с ее серебром, молчаливое состязание двух воль, желание пересечь границу души друг друга, добраться до сокровенного. Они одновременно отвели взгляд, ничья, пока что ничья.
— А я продолжаю хранить твои тайны. Но, Рафаэль, даже у моей благосклонности есть предел, — пухлые алые губки изогнулись в эротичной улыбке.
— У твоей благосклонности всегда есть цена.
— Думаешь? — она снова засмеялась, с оттенком грусти и едва скрытого разврата.
— Уверен, — одно слово, сказанное тихо, так непристойно, что кожа у нее покрылась мурашками.
— Почему же ты тогда не платишь по счетам? — она плавно поднялась со своего кресла, выгибаясь, умело подчеркивая достоинства совершенной фигуры, плавно продефилировала к диванчику, и села рядом с Рафаэлем.
— Все уплачено с надбавкой, — он даже не шелохнулся, продолжая сидеть неподвижно, замерев как статуя.
— Старые, да, кое-что. Так новые… растут, — вампирша провела кончиками длинных утонченных пальчиков по его руке. — Свеженький долг за волчицу на аукционе. Зачем она тебе, Рафаэль? — последние слова она прошептала, нагнувшись к его уху, повеяло силой, морозной, леденящей и притягательной.
— Это мое дело, — он повернулся, и губы вампира оказалось в нескольких миллиметрах от ее слегка приоткрытого алого ротика.
— Твое, конечно, твое, — Лаура прикрыла газа, грациозно взмахнув ресницами, потом резко их распахнула, и серебристая россыпь звезд полилась из ее глаз. — Только аукцион мой, и ты сам назначил ставку, сам себя принес мне на блюдечке, да, дорогой, — она медленно, кончиком языка облизала нижнюю губу.
— Я не отказываюсь. Чего ты хочешь? — он не отодвинулся, и ее аромат окутывал, неприкрытая сила струилась по коже, исследовала, ласкала, зазывала.
— Вот так по-деловому? Со мной? — она запрокинула голову, засмеялась, тягучим сладким смехом, заполняя собой воздух, пространство. — И если я скажу, — вампирша пробежала рукой по пуговицам на его белоснежной рубашке, — Прямо сейчас подарить мне греховное наслаждение? — перестав смеяться, склонила голову, в глазах играла дьявольская смесь похоти и искушения.
Рафаэль перехватил ее руку.
— Ты права, не смогу отказать, — приблизился вплотную, пробежал ребром ладони по скуле Лауры. — Только я не верю, что ты позволишь себе опуститься так низко. Та кто вертит советом, как хочет, затягивает в ложе насильно? — его голос был мягче перины, а резал сильнее ножа.
Она исчезла, слилась с обстановкой, только по-прежнему сила ее присутствия наполняла воздух. Через несколько мгновений, Лаура возникла
