она поведет себя правильно. А она постарается — иначе как ей потом выживать в Академии?
— Не обязательно, — медленно проговорила Даари, прикидывая про себя нюансы плана. — Может быть, как раз в правилах Академии — наше спасение.
Глава 22. Восстановление единомыслия (без правок)
Когда Даари, собравшись с духом и максимально успокоив нервы, вошла в маленькую комнату, Тарик лежал на кровати и смотрел в потолок.
Ну, «кровать» — понятие растяжимое; поначалу они в самом деле купили младшему брату обычную кровать, но Тарик заявил, что он не собирается использовать пространство столь нерациональным образом. Поэтому теперь спал Тарик на гамаке, подвешенным на потолок, а кровать стала интегральной частью комнатной системы хранения. То есть на ней громоздились книги, горы неидентифицируемого хлама, стопки использованных и неиспользованных бумажных талисманов, а также отвертки, пассатижи и фрагменты старых магстанций — Тарик свою магстанцию собрал сам, насобирав где-то бесхозных деталей. В принципе, дело не такое уж сложное: внутренне начинка магстанции представляет собой серию элементов, установленных в определенном порядке на решетке, имитирующей кристаллическую. Заслуживало восхищение другое: что Тарик сумел не только все это установить, но и настроить, при этом не владея магией. Пользовался он при этом самыми дешевыми амулетами — либо вообще теми, которые можно получить бесплатно по программе социальной поддержки. Обычно они годны только на то, чтобы немного повысить удачливость (и то это считается больше суеверием), но Тарик как-то сумел подправить надписи, чтобы использовать их для чего-то другого.
В общем, у Даари никогда язык не поворачивался ругать его за хлам и за то, что в комнате он своей не убирал никогда. Примерно раз в месяц им с Инге шантажом и посулами удавалось заставить его освободить от бесценных россыпей хотя бы пол, после чего этот пол можно было подмести и помыть, — но не чаще. Излишне говорить, что мытьем тоже занимался не Тарик. Мама его как-то заставляла, но в те годы он еще не был таким старьевщиком. У Даари не получалось, а Инге не пытался даже пробовать.
Когда они с Инге конфисковали маг-станцию Тарика, то заодно забрали и все запасные части, из которых, по их мнению, ее можно было собрать. Ну, те, которые сумели опознать. Даари тогда еще подумала, что в своем бардаке Тарик мог припрятать их куда больше, а потому, уходя, просила Инге не оставлять Тарика одного в комнате надолго, проверять время от времени. Ну вот, маг-станцию он явно не собрал — ничего похожего в комнате не было; маг-станция все-таки размером с тумбочку, ее просто так не спрячешь. Но, наверное, собрал какой-то коммуникационный талисман… Даари слышала, что бывают такие. Или у него все-таки завалялся где-то тут запасной магфон, о котором они с Инге ничего не знают.
Сейчас, однако, в руках у Тарика никакого магфона не было. И вообще никакого талисмана или устройства. Даже книгу он не читал. Просто лежал в гамаке, заложив руки под голову и свесив одну ногу за край. Этой ногой он время от времени отталкивался от стены — как-кач. Его красивое, но еще очень детское лицо казалось мрачным, сосредоточенным и обиженным; на полу валялись зимняя куртка и шапка.
«Как он все-таки похож на маму!» — резануло Даари.
Через несколько лет Тарик обещал стать девичьей погибелью. Не таким, конечно, красавцем, как Дракон в своем неформальном облике — но таких вообще не бывает, это Владыка явно переборщил с внешним совершенством. Родись Тарик девушкой, вот кому бы подошло по складу характера делать карьеру в Академии и при дворе — умен, честолюбив, внешние данные есть… И отсутствие магического дара его бы не остановило.
Хотя нет, девчонкой Тарик был бы еще хуже. Тогда бы к нему без снисхождения относились учителя, сверстники бы гнобили… страшно представить, как это испортило бы такой характер! При том что даже поддержка и всяческое внимание к его талантам покладистости ему не добавили.
И все-таки Тарик любил их с Инге. Даари точно это знала. И она его тоже очень любила, настолько, что даже сердце сжималось иногда.
— Ты молодец, — сказала Даари вместо приветствия.
— Чего? — Тарик даже не повернул к ней голову. — Не слышу сарказма в твоем голосе. Или пробуешь обратную психологию?
— Я говорю, что ты молодец, — четко сказала Даари, стараясь выдерживать максимально мягкий тон. — Нельзя пасовать перед препятствиями, нельзя ждать у моря погоды и пускать ситуацию на самотек, если тебе мешают, нужно преодолевать это и идти вперед… так? Нас этому всегда родители учили.
— И ты мне сейчас скажешь, что они также учили слушать старших и не иметь дела с преступниками?! — у Тарика был немного странный тон, он говорил выше, чем обычно. И все еще не смотрел на Даари.
«Да у него глаза на мокром месте!» — поняла она.
Тут же на ее полупотухшую злость словно дополнительно плеснули этими непролитыми слезами. Любовь и жалость окончательно пересилили гнев. Даари подошла к гамаку и погладила брата по голове (кстати, немытой; опять забыл принять душ, а Даари не проследила).
— Нет, — сказала она. — Я хотела сказать, что мы с Инге где-то сильно напортачили. Ты не доверяешь нам настолько, что решил и со своей стороны доверие разрушить. Видно, не надеешься, что мы опять сможем стать семьей.
— Ты о чем? — он все-таки недоверчиво поглядел на нее. — О том, что я за вашей спиной договорился о встрече?
— Это тоже плохо, но еще ничего. В жизни всякое бывает, — а это были слова отца, он любил их повторять при всяких неприятностях. Тарик тоже явно вспомнил. — Хуже всего то, — продолжила Даари, — что ты дал Инге слабительное. Ты же готовишь нам еду. Откуда нам знать теперь, что ты не положишь туда другое слабительное или снотворное? Или какое-то психотропное зелье, чтобы мы стали сговорчивее?
Тут Тарик аж приподнялся в гамаке.
— Ты серьезно считаешь, что я?.. — у него даже голос задрожал.
— Раньше мне бы и в голову такое не пришло, — сказала она. — А теперь просто не знаю.
Брат и сестра молча смотрели друг на друга.
— Я не хотел, — Тарик упал обратно в гамак. — Я просто думал, как отделаться от Инге в парке… ты что, хотела, чтобы я этих болванов в наш двор позвал? Они
