Я подошла к нему и поцеловала. Он холодно и без эмоций поцеловал меня в ответ и отстранился. Мне это не понравилось.
— Что-то случилось? — спросила я с тревогой заглядывая ему в глаза.
— Нужно было решить кое-какие дела по работе.
Филипп остановился посреди комнаты, не сел за стол, не позвал слуг, чтобы для него накрыли ужин. Это было плохим знаком.
— У тебя начались проблемы из-за меня?
Он глубоко вздохнул.
— Собирайся. Экипаж ждет возле крыльца.
Я с облегчением выдохнула. Наверное, он хочет пригласить меня в ресторан?
— Мы куда-то едем? Только вот мне нечего надеть для выхода в свет.
— Ты должна уехать, Флёр.
— Что?!
— Пришло время. Ты не можешь прятаться здесь вечно, — холодно произнес Филипп.
Мне сделалось дурно. Какое-то время я молчала, пытаясь переварить его слова.
— Ты не собираешься поехать со мной? — наконец спросила я дрожащим голосом.
— Нет.
Неужели происходит то, чего я так боялась. Он отсылает меня от себя!
— Я не хочу расставаться с тобой, — сказала я. Хотела чтобы голос звучал твердо, но он предательски дрогнул. Звучало так, будто я умоляла.
— Флёр, посмотри правде в глаза. Быть рядом со мной не для тебя.
— Но нам хорошо вместе.
— С этим амулетом ты выглядишь как обычный человек. Тебе нет места в моем мире.
— Почему ты так говоришь?
— Подумай сама. Мы не пара, и никогда не сможем ею быть. Что я могу тебе предложить? Быть моей тенью, скрываться, подвергая себя опасности быть раскрытой? В каком статусе ты будешь находиться рядом со мной? Любовницы? Совесть не позволяет мне тебе такое предлагать. Ты достойна большего. Тебе лучше уехать.
Я много раз думала об этом. Кем я могу быть при нем? Прекрасно понимала, что не женой. Но и в положении резервуара я не рассчитывала бы на брак. Но теперь моё положение даже хуже. Я должна скрываться словно преступница, маскируясь под обычного человека.
Филипп прав, мне нет места в мире магов. Тем более рядом с главой Магистрата, который всегда на виду. Но я согласна остаться в его доме в любом статусе. Чувства к нему были сильнее, я готова была притворяться человеком ради того, чтобы быть рядом с любимым.
— Я готова остаться в твоей тени.
Какое-то время он молчал, отвернувшись от меня и глядя в окно.
— Я не хочу, чтобы ты оставалась рядом со мной. — отчетливо произнес Филипп, глядя на меня пристальным холодным взглядом, будто пытаясь убедиться, что до меня дошел смысл.
Его жестокие слова резали, словно нож. Я вглядывалась в его лицо, пытаясь понять его эмоции, но ничего не могла прочитать по его синим глазам.
— Я не верю тебе! — воскликнула я, — я чувствую, что тебе хорошо со мной. Ты ведь не отослал меня сразу, почему теперь, Филипп?
Он глубоко вздохнул. Уголки его губ скривились на долю секунды, но в следующий миг на его лице было то же непроницаемое выражение.
— Жаль, что на тебя не действует мой дар. Было бы проще приказать тебе уехать и забыть обо всем.
— Но ты не можешь этого сделать…
— Безопасность важнее чувств, ты оставалась здесь так долго, насколько это было возможно. Есть риск, что твое освобождение может выплыть наружу, — после некоторой паузы ответил он. — Ты отправишься на Запад прямо сейчас, пока еще есть возможность. — слова звучали твердо как приказ. — Я связался с твоим отцом, он встретит тебя.
— Но я люблю тебя! — выпалила я. Мне уже нечего было терять.
Он смотрел на меня непроницаемым взглядом и не слышал. Не хотел слышать. Отгородился от моих эмоций, чтобы ничего не чувствовать.
Зря я сказала ему, что люблю, это было унизительно и бесполезно. Он уже все решил за меня. За нас обоих. Я и сама все понимала, но не хотела признаться себе. Жестокая реальность была против нас, но в глубине души мне до последнего хотелось верить, что Филипп что-то придумает, найдет способ для нас быть вместе. Но зря я лелеяла эту надежду. Похоже, я не нужна ему со всеми этими проблемами.
— Мне жаль, что я не могу заставить тебя забыть обо всем. Моя вина, что я не отослал тебя сразу. Ты молодая девушка, у тебя все впереди. Сейчас твои чувства кажутся сильными, но через какое-то время ты забудешь меня.
— А ты?
— Я уже не так молод и умею контролировать свои эмоции. Мне приятно будет вспоминать о том, как мы провели время.
Я была ошеломлена. Значит вот как для него все это было? Я чувствовала, что нравилась ему, но для него это не значило слишком много? Он просто приятно провел со мной время!
Его синие глаза были такими глубокими и непроницаемыми, словно океанские глубины. Он и не думал оправдываться, а лишь холодно смотрел на меня, желая убедиться, что я все поняла.
Я застыла и беспомощно уставилась на него. Боялась, что брошусь ему на шею или разрыдаюсь, но к моему удивлению, голос прозвучал спокойно:
— Наверное, ты прав, я все понимаю. Мне лучше уехать.
Казалось, после этих слов он расслабился и выглядел менее напряженно.
Я должна оставаться храброй, и не могу позволить себе эту слабость. Я и так уже достаточно навязывалась ему, не услышав взаимности в ответ. Не стоит опускаться до того, чтобы растерять последнее чувство собственного достоинства. Это все, что у меня осталось.
Горничная наскоро собрала для меня необходимые вещи в дорогу. Я затихла, не зная, что мне говорить, и что делать. Просто плыла по течению, мечтая, чтобы это поскорее закончилось.
Когда мы вышли на крыльцо, Филипп взял меня за руку и пристально посмотрел в глаза, будто собирался сказать что-то, но так и не смог подобрать слов. Я надеялась, что он поцелует меня на прощание, но он лишь крепко сжал мою руку и усадил в карету.
— Прощай, Флёр. Береги себя! — только и сказал он и захлопнул дверь.
Мое сердце сжалось от тоски. Я смотрела в окно и не могла отвести взгляда от Филиппа, стоящего на крыльце. Экипаж тронулся с места, унося меня все дальше и дальше в вечерние сумерки. Вскоре усадьба скрылась за поворотом дороги.
Глава 17
Копыта лошадей стучали по каменной брусчатке. Глаза застилали слезы. Я ехала в темноте, не глядя в окно. Не знаю, сколько прошло времени, когда экипаж остановился.
Может Филипп передумал и догнал меня?
Дверь открылась.
— Филипп?!
— Это всего лишь я. — Томас забрался внутрь и сел напротив с интересом рассматривая меня.
Я нахмурилась. Что здесь делает Томас? В последний раз мы виделись в зале суда… Тогда я считала, что он подставил меня, поэтому очень плохо думала о нем. Но позже выяснилось, что он помогал Форсбергу вытащить меня из исправительного центра. Как к нему относится теперь, я не знала.
— Амулет и правда хорош. Тебя не узнать, а сияние выглядит как у самого обычного человека.
— Что вы здесь делаете? — осторожно спросила я.
— Господин Форсберг поручил мне проводить тебя до трапа корабля.
— Отправил вас проследить, что временное неудобство отправилось за океан?
— Не говорите так! Вы ничего не знаете.
Я задумалась, похоже, Филипп что-то от меня скрывает, а Томасу это известно.
— Филипп упоминал, что у него проблемы на работе. Это как-то связано со мной? — спросила я, глядя Томасу прямо в глаза.
— Это не вашего ума дело. Просто убирайтесь отсюда подальше. Вот и все.
— Расскажите мне, Томас, прошу вас! — произнося эту фразу я каким-то неведомым образом надеялась, что он не сможет мне отказать.
Что-то в моем вопросе заставило его смягчится, потому что, немного помолчав, Томас все же ответил:
— Младшего брата Форсберга арестовали.
— Теперь он не сможет вывести его из системы, так как использовал все подготовленное для этого на меня! — ахнула я.
— Там все не так просто…
— Что же происходит?
— У Филиппа Форсберга много недоброжелателей, но главные его враги — это лорд Ёнссон со своей супругой. Они давно копают под господина Форсберга. Спят и видят сны о том, как уничтожить главу Магистрата и смешать его имя с грязью. Но, так как тот достаточно безупречен, до настоящего времени им сложно было это сделать. Но Ёнссоны не сдавались и раскопали одну слабость, которая есть у Филиппа Форсберга — его младший брат резервуар, которого родители скрывали. Как только резервуар сбежал из имения Форсбергов, его поймали и сдали в распределительный центр. Ёнссоны, конечно же, поспешили выкупить его. Леди Ёнссон — ментальщица, поэтому у нее не было личного резервуара. Она травмировала этого резервуара намерено, чтобы его отправили на утилизацию. Тут-то Форсберг бы и вывел его из системы. Это бы, разумеется, раскрыли, Форсберга бы сняли с должности. А Ёнссоны только того и добиваются…
