В ту ночь у Инайи я выспалась лучше, чем за последние недели. Уютно устроившись на диване с Чизкейком, я даже не пошевелилась, пока не начала слышать тихие звуки, с которыми она по утрам ходит по кухне, ставя чайник для чая.
Никаких странных снов. Никаких страхов перед тем, что таилось в ночи. Просто сон.
Конечно, Чизкейк просто не понял, почему я сразу не приготовила для него завтрак. Я решила вернуться в хижину и взять то, что мне понадобится на неделю, прежде чем он начнет кричать, протестуя против неминуемого голода.
Я чувствовала себя легче. Счастливее. Несмотря на хмурое небо и грохот грома, я чувствовала, что у меня есть надежда.
Я могла бы пережить это. Я найду способ.
Квартира Инайи находилась недалеко от залива, в пяти минутах езды от моего дома. Центральные улицы Абелаума тепло светились даже под дождем. К вечеру бары будут полны студентов, жаждущих начать праздновать свой уик-энд в честь Хэллоуина. Я не могла не задаться вопросом, будет ли Леон среди них, смешиваясь с ничего не подозревающими людьми, охотящийся за ещё одной душой.
Мои руки крепче сжали руль. Он говорил о каких-то чувствах ко мне, о чем-то, что заставило его желать мою душу навечно. И все же он ушел. Он ушел.
Я тяжело вздохнула. Он не был обязан меня защищать. После всего, через что он прошел, почему я должна ожидать, что он останется? Он был здесь пленником так долго, почему он решил потратить свою свободу на погоню за одной ужасной человеческой девушкой?
Вероятно, он уже давно ушел. Он, вероятно, нашел гримуар и отправился прямиком обратно в Ад, где ему самое место. Скатертью дорожка. Мне не нужно было…
Я нажала на тормоза, когда что-то промелькнуло перед моей машиной. Моя голова была запрокинута вперед, и вся верхняя часть моего тела напряглась от усилия не удариться головой о руль. Тяжело дыша, я подняла голову и поправила очки на носу. Мои фары освещали мокрую дорогу передо мной, лужицы желтого света, которые блестели от мягкого моросящего дождя.
Что, черт возьми, я только что видела?
Дорога была пуста, но я могла бы поклясться, что что-то видела. Нечто бледное, как лунный свет, гуманоидное, но обнаженное. Длинное, слишком длинное в самых неподходящих местах. Рогатое — рогатое, как олень.
Но там ничего не было.
Я отпустила тормоз, теперь ведя машину медленнее. Должно быть, это был просто олень. Иллюзия, что у него была человеческая форма, была всего лишь иллюзией, мой параноидальный мозг придумывал пугающие вещи в лесу. Может быть, мне нужно было обратиться к врачу и начать принимать что-нибудь от этого беспокойства. Я уже видела, как это начало сказываться на моих оценках…
Я снова остановилась. Что-то было на дороге. Не просто что-то одно, а целых три.
Три высокие, бледно-белые фигуры.
У них были слишком длинные шеи. Их плечи поникли, а руки — слишком длинные, слишком тонкие — безвольно повисли. Я не могла понять, были ли они закутаны в лохмотья, или их кожа обвисла и сморщилась. Их длинные ноги заканчивались причудливыми двузубыми копытами, как будто на них были туфли на массивных каблуках задом наперед. Они стояли посреди дороги, рассеянные, как будто блуждали, и мое приближение заставило их остановиться.
Все они уставились на меня молочно-белыми глазами, их массивные бледные рога были усеяны странными темными растениями с листьями — водорослями?
Дрожащими пальцами мне удалось найти кнопку, запирающую двери, и нажать на нее. Звук заставил их дернуться, но в остальном они были совершенно неподвижны. Они не шевелились. Их грудные клетки не двигались при дыхании. Они могли бы быть каменными, если бы не эти глаза, смотрящие мне в душу.
Я не могла проехать вперед, не врезавшись в них. Они были разбросаны поперек дороги, так что я не могла проехать. Я все надеялась увидеть фары позади себя или впереди, но дорога была пуста, кроме нас. Мой логический мозг требовал, чтобы я считала их просто ранними гуляками на Хэллоуин, наряженными в действительно хорошие костюмы. Ненастоящие. Они просто не могли быть настоящими.
Затем тот, кто был ближе всего к машине, пошевелился.
Он приближался медленно, каждое движение сопровождалось хрустом его сочленений, который я могла слышать даже с закрытыми окнами. Костяшки моих пальцев, сжимавших руль, побелели. Если я не буду двигаться, может быть, я не спровоцирую его. Если я не буду двигаться, возможно, эти молочно-белые глаза не увидят меня.
Он стоял прямо за моей водительской дверью. Я смотрела прямо перед собой, глаза щипало, всхлипы вырывались с каждым вздохом.
Что, черт возьми, я должна была делать?
Существо подалось вперед и приложило свою костлявую бледную руку к моему окну. Влага сочилась вокруг его тонких пальцев, как будто он был пропитан водой, стекая по оконному стеклу.
Затем, из-за оленьего черепа, оно произнесло резким шепотом, который просвистел прямо сквозь стекло:
— Он ждет тебя, Рэйлинн. Он ждет в глубоком темном месте.
Я нажала на газ. Мне было все равно, раздавлю ли я их костлявые тела под своими шинами, но когда моя машина помчалась к ним, они отскочили в сторону, их скорость была совсем не похожа на медленную, ковыляющую походку, которую я наблюдала в первый раз. Я сворачивала, руль раскачивался, пока мои шины боролись с моей скоростью и мокрой дорогой. Машина затормозила, когда я выехала на грунтовую подъездную дорожку, ведущую к коттеджу, толкая меня, когда я мчалась по ухабам и выбоинам.
Я ни слова не сказала Инайе об этом, когда вернулась. Я объяснила свои дрожащие руки постоянными жалобами на то, как было холодно. Я утверждала, что просто отмечала выходные, когда налила себе еще один бокал вина перед полуднем. Мне хотелось плакать. Я хотела спрятаться.
Но я должна была понять, как бороться.
Я не собиралась умирать как жертва. Я не собиралась исчезать, забытая в этих богом забытых лесах.
30 Леон
Я не мог оставить ее. Я уже смирился с этим.
Днем я искал гримуар и ведьму, которая его украла. Но я вернулся ночью, наблюдая в темноте за хижиной Рэй, чтобы убедиться, что звери не подошли слишком близко. Они были голодны. Такие чертовски голодные, что они выползали из земли, как личинки, когда стало холодно и сыро. Радио начало трещать сообщениями о пропавших туристах, и я знал, что звери кормятся, но это не займет их надолго.
Дела становились все хуже.
Голлумы пробудились. Весь лес пропах их гнилью. Грибы распространялись как сумасшедшие. Если бы слуги Бога-люди не давали Ему того, чего Он хотел, тогда Он послал бы вместо себя Голлумов: бледно-белых существ, которые молча бродили по лесу, их интеллект намного превосходил интеллект Эльдов.
Мне оставалось только надеяться, что они ее не найдут.
Я припарковал свой грузовик у дороги и отступил в темноту деревьев. Я наблюдал, как ее тень скользит мимо освещенных окон, я слушал, как она напевает, готовя ужин, и как ее ноги в носках шаркают по деревянному полу, когда она танцует.
Я знал, что лучше не влюбляться в человека. Люди должны были быть игрушками, а не сокровищами. Но это причиняло боль. Черт, было больно.
Даже монстры не смогли убедить ее принять вечность. Возможно, я был просто слишком бесчеловечен, чтобы понять ужас вечности, страх, который охватывал человека, когда приходилось принимать решения о загробной жизни.
Демоны иногда клялись друг другу в верности одним лишь взглядом, и все же она не могла просто…
Она не могла. Не было смысла зацикливаться на этом. Она не могла, и с моей стороны было бы разумно держаться от нее подальше.
Но я не мог.
Просто чертовски фантастическое затруднительное положение со всех сторон.
Черепа, которые я расставил, чтобы напугать Эльдов, сгнили, поэтому я оставил единственную известную мне вещь, которая могла отпугнуть их: одну из мерзких маленьких безделушек, которые так любили либири. Палочки, кости, бечевка — и рыбий глаз, символизирующий око Глубинного, обычно отпугивал Эльдов.
