Однако, повозка и лошадка здорово облегчили мне жизнь! Купить теперь можно было больше, и съездит за покупками намного быстрее, чем топать пешком, да еще и с тяжелой корзииной.
Возвращаясь домой, заметила на дороге пыль столбом.
Словно кто-то ехал ко мне, обогнал мою повозку.
Может, Кристиан?
Эта мысль мне понравилась. Сладко защемило сердце.
Я подстегнула лошадку, желая нагнать поскорее гостя.
Но сделать это мне удалось лишь во дворе.
И гость был совсем не так приятен, как я на это рассчитывала.
Заметно похудевший, со сдувшимся брюхом, словно не ел пару-тройку дней.
В новых, обтягивающих до неприличия зад, штанах. В золоченом жилете и бархатном щеголеватом пиджачке. Это был Юджин. И он, волнуясь, топтался на садовой дорожке.
В руках его был букет.
Не сорванный где-то в полях, а купленный и завернутый в красивую бумагу.
Я чуть из повозки не чебурахнулась прямо на гравий.
Наверное, Юджин собирался сказать мне что-то важное. Иначе б он не волновался так.
А он прямо заметно волновался. То одергивал на себе раззолоченный жилет, то дрыгал ногой, поправляя узкие штаны, впивающиеся жестким швом ему в задницу. И еще кое-куда.
Но, несмотря на эти неудобства и торжественный момент, Юджин не упустил возможности осмотреться.
Он оглядывал преображавшийся сад, и фасад дома, который теперь выглядел намного наряднее. И сытое лицо моего несостоявшегося жениха становилось все довольнее.
Экое неприятное удовлетворение на нем выписывалось!
Он смотрел на мои владения не как любопытный зевака, а как хозяин. Оценивая и мысленно себе присваивая.
Ну, все ясно…
— Это… это что за представление?! — еле дыша, произнесла я, так и таращась на Юджина.
Нет, вот в таком виде — схуднувший, с чуть заострившимися чертами лица, серьезный, опрятно причесанный и одетый в свои лучшие одежды, — он даже производил приятное впечатление. Если смотреть издалека и сильно прищурившись.
Но стоило глянуть в его глаза, как чувство гадливости снова возвращалось.
Это как ухватиться за перила и вляпаться в чей-то плевок…
— Что вам угодно? — резко спросила я. — Я вас не приглашала и не ждала!
Вместо ответа Юджин сначала покраснел, потом побледнел, а затем вдруг бухнулся на одно колено передо мной.
Прямо в своих нарядных белых штанах.
На садовую дорожку!
— Это что еще за акробатика! — разъярилась я. — А ну, встаньте сейчас же!
— Не встану! — отважным голосом приговоренного к смерти борца за правду вымолвил Юджин. И ткнул в мою сторону букетом.
— Это еще зачем?!
— Эрика! — торжественным замогильным голосом продолжил он. — Я долго думал…
— Думал! Надо же! У вас получилось?!
Но Юджин не оценил мою шутку.
Или не услышал.
Или вообще не понял, что я издала какой-то звук.
Он так волновался, что его трясло. У него губа на губу не попадала. Матерь божья, да он что, правда волнуется?! Это не игра, не представление?
— Эрика, — снова с чувством произнес Юджин. — Я долго думал о нас с вами.
— Ну, надо же!
— Все-таки, вы мать моего ребенка. Сына. Наследника!
— Вот это поворот!
— И вы умная, целеустремленная, смелая девушка! — клянусь, тут он попытался пустить слезу! Я не шучу!
— Какие высокие слова! Какая лесть!
— В общем, я решил: мы должны быть вместе! Я женюсь на вас, Эрика.
— !!!
— Ради нас, ради наших чувств, что вспыхнули между нами однажды, — прочувствованно продолжил Юджин. Наверное, всю ночь репетировал! — Ради нашего ребенка.
— Какие такие чувства еще между нами вспыхнули?! — негодуя, воскликнула я. — Не было никаких добрых чувств!
— Но вы собирались выйти за меня замуж, — обиженно напомнил Юджин, глядя на меня снизу вверх.
Какое же все-таки у него неприятное лицо!
Гладкое, жирное. Даже с осунувшимися щеками — все равно он какой-то… сальный. И глаза пустые, как неживые…
— Собиралась, потому что так того хотел мой отец, — горько ответила я. — Чтобы замужеством с вами защититься от злых сплетен. Чтобы спрятать позор, которым вы меня покрыли. Я была глупа. Боялась осуждения общества. Боялась шепотков и смешков за спиной. Что ж, этого мне удалось благополучно избежать. Может, кто и говорит что дурное, да только теперь мне на это плевать. Я этих разговоров не слышу. У меня есть крыша над головой и профессия, что меня прокормит. Так что вы с вашим предложением мне не нужны. Я больше не нуждаюсь в вашем заступничестве!
— Подумайте о сыне! — желчно проговорил Юджин. — На какое будущее вы обрекаете его? На вечное напоминание о том, что он незаконнорожденный?
— То есть, в этом я виновата?!
— Не важно, кто виноват, — благородно простил себе свое преступление Юджин. — Былого не вернуть. Но я предлагаю вам все исправить, Эрика. Сочетаемся законным браком. Сын будет законным. Будем жить здесь, тихо и мирно…
— Я могу и без вас жить здесь тихо и мирно!
— Вы не сможете достойно содержать ребенка! — повысил голос Юджин и с кряхтением поднялся с колена. Грузный, огромный… Господи, до чего ж он противен! — Ему нужно все самое лучшее. Питание, одежда. Воспитание и обучение. Вы не сможете ему этого дать!
— А вот и смогу, — злорадно ответила я. — Оглянитесь-ка. Ничего не замечаете?
— Я все заметил, — огрызнулся Южин уже злее. — И все слышал, что говорят о вас в городе!
— Ну-ка, и что говорят?
— Что вы уступили грязным притязаниям герцога! — выпалил Юджин. Его лоснящееся сытое лицо пошло пунцовыми пятнами. — Но это недопустимо для матери моего ребенка! Недопустимо! Хотите вы для него клеймо сына потаскухи?! О чем вы вообще думаете, с таким-то вашим поведением?
Красавчик.
А о чем он вообще думал, глядя, как меня вышвырнули на улицу помирать?
И хватает же теперь мозгов читать мне морали!
Он снова оглядел сад, дом, цветы в белых вазонах. В его пустых глазах мелькнуло сожаление. Кажется, он подумал, что поторопился. Да, его целью было позвать меня замуж. Но если б он сделал это чуточку попозже, то из герцога можно было бы выжать больше денег за мою сговорчивость, не так ли?
— Но я прощаю вам эту минуту слабости, — великодушно произнес он. — Я понимаю: вам было трудно. Вы были в отчаянии. На грани голода. На грани смерти! Поэтому с моей стороны было бы жестоко осуждать вас.
— За что?!
— За то, что вы продали свое тело герцогу. За деньги. Да и, в конце концов, они все равно останутся в семье. В нашей с вами семье!
Господи, какой же он противный! Какой мерзкий! Какой…
— Он сделал мне предложение, — внезапно и жестко произнесла я.
Юджин осекся, захлебнулся своими оправдательными речами. И рот забыл закрыть.
— Что?.. — слабо вякнул он.
— Предложение, — повторила я мстительно, вглядываясь в его пустые глаза.
— Этого быть не может! — взорвался Юджин, запуская пятерню в свои гладко причесанные волосы. — Черт знает что! Вы, верно, разыгрываете меня? Достаточно! Ваша шутка не смешная и вообще неуместная.
— Я не шучу, — беспечно ответила я.
— Все, достаточно! Будем считать, что вы меня достаточно наказали вашей выдумкой, — Юджин отмахивался от моих слов, как от надоедливой мухи. — В общем, что я хотел сказать. Завтра идем в ратушу, и…
— Нет, — так же четко и зло отрезала я, перебив его речь.
— Да что значит «нет»?! — взорвался он. — Я думаю о нашем сыне! Достаточно с меня вашего упрямства! А будете устраивать мне тут сцены, так я и передумать могу!
— Передумайте, —хладнокровно ответила я и ткнула ему под нос свою руку с герцогской печатью.
Несколько долгих-долгих минут Юджин тупо смотрел на перстень Кристиана, и на лице его расцветал багровый румянец.
— На городском весеннем балу, — отчеканила я, — мы объявим о помолвке. Герцог Берус станет моим мужем и отцом маленькому Итану. Вашего сына, кстати, я назвала Итаном. Но это единственное, что я вам скажу о нем. Больше вестей о нем не получите. Да, думаю, они вам и не нужны? Вы же хотели к рукам прибрать сад и дом? И не платить мне содержание? Не так ли?
