— Но они же…
— Родственники? Да. Поэтому и не хочу об этом говорить.
Высшая не сильно удивилась этой новости. Катарина видела в брате защитника и единственного, кто всегда был за неё. С одной стороны, её можно было понять, но как высшая, обладающая определёнными знаниями, она знала и последствия таких связей.
На столе короля лежали исписанные листы со стихами. Некоторые строчки бросились в глаза, и Мари взяла один из листов. Альвиан хотел отобрать их, но понял, что это бессмысленно.
«Я подниму печально руку.
В миг
Время остановит прежний ход,
И медленно пойду я к другу.
Крик
Будет провожать мой грустный слог.
Мои слова останутся в тебе.
Судьбой
Ты можешь их, задумавшись назвать.
Я буду ярким заревом светить.
Открой
Мне темноту. Я буду там.
И яростно пылают свечи за окном.
Держись
Их света и не пропадёшь.
Я буду ждать тебя у озера с вином.
Крепись,
И ты меня найдёшь».
— Как-то… грустно, — прошептала Мари, прочитав написанное, — Ты медитировал?
— Да, всё как ты сказала, — соврал он и забрал лист, — Мне нужно отправится к Людовику в Париж. Он пообещал подписать бумаги о строительстве зданий.
Мари отпустила его, но чувство того, что грядёт что-то страшное не оставило её.
***
Первое, что он ощутил после пробуждения была разливающаяся по всему телу боль. Его кости трещали в разных местах и, возможно, были переломаны. В глазах стояла темнота даже, когда он их открывал. В нос сразу бросился запах гнилой земли и грязных тряпок. Шуршание сливалось со звоном и сильно било по голове, которая и так раскалывалась на части.
Мешок снял неизвестный громила с огромной палкой в руке. На ней засохла кровь, и Джакуб прекрасно знал кому она принадлежит. В глазах от света поплыли круги. Руки и ноги были связаны, но парень их не чувствовал до тех пор, пока их не развязал кто-то сзади. Помещение вокруг напомнило подвал дома Миколаса, но по мнению Джакуба, все подвалы были одинаковы.
Четверо потрепавшихся жизнью мужчин окружали его и спокойно смотрели на то, как страдает человек перед ними. Медленно повернув голову, Джакуб смог увидеть знакомое лицо, которое хотел бы больше никогда не видеть.
— Дорогой Джакуб, советник двух королей, — голос Фридриха скакал в разные интонации от радости, — Рад тебя видеть.
— Не могу сказать того же, — стоны сами вырывались из губ парня.
Каждое слово стоило огромных усилий, но эмоции помогали Джакубу выговаривать их. Фридрих недовольно хмыкнул и щёлкнул пальцами. Тот громила, который снял мешок, замахнулся палкой и ударил ей по онемевшим ногам советника. Боль была пронзающей, но значительно слабее, чем если бы Джакуб их ощущал полностью. Крики заполнили весь подвал, но никто не двинулся с места.
— Многие правители уже знают о том, кто на самом деле сидит на чешском троне и троне Императора Священной Римской Империи, — бывший Император играл с перстнем на большом пальце, — Непонятно только одно: как он смог обмануть столь огромное число людей?
Избитый парень молчал, всматриваясь в пол. Он не слышал ничего, что говорил ему Фридрих. Даже если бы и хотел, боль звенела внутри него сильнее внешних голосов. Раздражённый Фридрих пронзал Джакуба своим взглядом, считая, что это как-то поможет разговорить пленного.
— Я знаю, как можно тебя разговорить, — улыбнулся мучитель, щёлкнув в очередной раз.
Но теперь вместо физической боли, Джакуб ощутил моральную. Слуга Фридриха притащил перевязанную веревками Катарину. На ней не было видимых ран, но она дрожала, как вода от сильного урагана. Всё её лицо раскраснелось от внутреннего давления и слёз. Если она будет в таком состоянии дальше, то ребёнку это тоже передастся. Джакуб заёрзал на стуле, как ему показалось, более активно, но со стороны Фридриха это были жалкие движения умирающего животного.
Теперь Джакуб вспомнил, как оказался здесь. Приехав в Нанси их встретил Миколас с Виландом. От возмущения, что бывший муж сестры находится здесь, Джакуб влетел в дом, не заметив стражу Фридриха. Они ударили его по голове чем-то тяжёлым, но это не помогло сразу отключить приехавшего сына Миколаса. Поэтому они стали бить его по всем доступным местам, пока он не упал в обморок от болевого шока. Было понятно почему подобное сделал Виланд, но Миколас, который больше всего боялся расплаты Императора… Наверняка Фридрих наплёл ему всякой чуши, чтобы приманить его на свою сторону.
Катарину посадили рядом с бывшим Императором, который сразу приобнял её. От отвращения Катарина заплакала ещё сильнее. Рука Фридриха гладила округлившийся живот девушки, а его глаза исподлобья поглядывали на злившегося Джакуба. Как только советник чешского короля попытался встать с места, палка в руке громили вновь с треском ударила по ногам. Джакуб упал на пол с криками.
— Что ж, Джакуб, — пискляво говорил Фридрих, — Я сохраню жизнь твоей сестры и вашего малыша. Но взамен я хочу, чтобы ты кое-что рассказал мне.
Люди посадили Джакуба на прежнее место. Он качался из стороны в сторону, поэтому один из слуг держал его сзади. Происходящее расплывалось, и сейчас он мысленно звал Альвиана, который не мог его услышать.
Фридрих отпустил его, как только узнал всё, что он хотел. Джакуб отправился обратно в Прагу вместе с людьми бывшего Императора Священной Римской Империи. Катарина осталась в руках того, кто собирался совершить дворцовый переворот, как залог.
Альвиан принял друга обратно, извинившись за то, что сорвался на нём. Джакуб ещё несколько раз старался поменять решение Императора и заставить его вернуть энергию на прежнее место, но его слова не принимались всерьёз. Тогда советник решил пойти на крайние меры и рассказать всё, что произошло с ним в Нанси. Но всё шло так, как запланировал Фридрих. Рядом с Джакубом всегда находилась охрана, которая следила за его действиями и, если он что-то сделает или скажет не так, Катарину сразу же убьют люди Фридриха.
Они сидели в тронном зале в тот же день, когда вернулся Джакуб, разгребая бумаги. Молодой советник однотонно читал расплывавшиеся буквы. Император не замечал этого, уткнувшись в письмо Константина, где он говорил о возвращении. Альвиан не мог вспомнить как долго это письмо лежало среди остальных, и как Аль-Камиль отпустил воина раньше срока без его согласия. Люди в тяжёлых доспехах стояли по периметру зала, устремив взгляд на парня рядом с Императором.
— Альвиан, — обратился Джакуб, — Уже поздно, мы можем продолжить завтра?
— Можешь идти.
Если бы Джакуб мог стать невидимым или просто раствориться в воздухе, то с радостью это сделал бы. Все внутренние просьбы и молитвы не были услышаны высшим. За дверью уже стоял Фридрих, и пути обратно не было. От беспомощности советник короля глубоко вздохнул, впитывая последние секунды его спокойствия. Со следующего момента его душа будет страдать в страшной агонии все долгие годы его существования.
— Альвиан, я совершил страшную ошибку, — парень стоял рядом с королём, но чувствовал, как пустота вокруг пожирает его.
— Какую? — не отвлекаясь от письма, спросил Император.
— Я…предал того, кем дорожил больше всего.
Джакуб подошёл к трону и обнял Императора, от чего тот сразу почувствовал что-то странное. Альвиан понимал, что в словах друга есть обращение к нему. Объятия оказались колкими и сжимающими душу, и ничего другого не оставалось, кроме как впитывать в себя все чувства Джакуба. Холодный острый кинжал пронзил уставшее тело высшего, когда Альвиан собирался обнять друга в ответ. Он не чувствовал это до того момента, пока Джакуб не сказал ему:
— Прости, Альвиан. Ты бы сделал тоже самое.
Лицо высшего сразу изменилось. От прежней бледности ничего не осталось. Голубые глаза меняли цвет на жёлтый, а белые волосы медленно опадали с головы, как листья с мёртвого дерева. Альвиан встал с места, всё ещё не веря в то, что Джакуб пронзил его оружием. Пощупав шею, высший не обнаружил фиолетового кристалла. Голоса в голове кричали, разрывая её изнутри. Внутренности горели в невидимом огне и растворялись. Энергия падала и забирала вместе с собой жизнь высшего. Советник умирающего короля стоял на месте, глотая слёзы и сжимая в руке кристалл.
