— Слушаю, — Феликс слегка расслабился. Сев рядом, он укладывает мои стопы к себе на колени и принимается мягко массировать.
Настолько хорошо, что я готова выпасть из реальности. Но я заставляю себя сосредоточиться.
— Видишь ли, мои предки присматривали за твоими предками. Мне известны особенности инициации Шесс. Возможно, не все. Но я, ты в курсе, точно знаю, что для пробуждения наследия вы спускаетесь в подземную тьму, и должны успеть выйти вовремя.
— Да.
— Также я знаю, что опоздавшие становятся ящерами. Не людьми, запертыми в звериной шкуре, а просто животными, пусть и умными, но при этом я не нашла в архиве записей о таких ящерах. Сомневаюсь, что твои предки убивали детей и сестёр-братьев, тем более такие переродившиеся ящеры сохраняют семейные привязанности и помнят о родстве. И потом, подземная тьма, можно сказать, выманивает звериную суть. Возможно, ящеры больше не выходили на поверхность, так?
— Логично, — кивает Феликс.
— Во-от. Твои предки старались проходить инициацию не абы где, а здесь, в Ящеровых горах. Какой вывод напрашивается?
— Какой, моя грусть?
— Где-то глубоко под нами ящеры весело щёлкая зубами, весело ловят рыбу, слизывают со стен мясистых улиток и заедают водорослевым салатом. Не исключено, что со временем они становятся отдельным видом, откладывают яйца, из которых вылупляются новые ящерки, уже не настолько умные, но всё же особенные.
— Логично.
Это его способ подтвердить мою догадку? Если прямо говорить не может…
— Ящерка, почему бы тебе не навестить свою семью? Ты мог бы рассказать им грустную историю о том, как злая принцесса заставляет тебя перегрызть всех врагов империи, а у тебя зубки ещё детские, на особо твёрдых доспехах могут поломаться. Неужели старшая родня оставит тебя в беде?
— Имперским солдатам глубоко в степь не забраться, потерь от такого похода будет больше, чем пользы. А ящерицам в степи самое место. Так получается?
— Можешь начинать восторгаться моей гениальностью.
— Серьёзно? Допустим, ящеры действительно существуют и достаточно разумны, чтобы понять задачу. Они отдельный вид и старшая родня. С чего вы решили, что я смогу уговорить их вылезти из норы и ползти невесть куда по прихоти вздорной девчонки?!
— Это я-то вздорная девчонка?!
— Ну не я же.
— Ящерка, — я закатываю глаза, — я же не прошу тебя притащить на поле боя твоего предка. Меньше здравомыслия, больше энтузиазма, и всё получится. Иначе бы мне не пришла такая идея в голову.
— Что? Вы это серьёзно? Да это безумие!
— Конечно. Иначе почему, по-твоему, я ни с кем своим планом не делилась?
— Боги…
— Ящерка, о чём ты переживаешь? Спуститься и позвать — что проще? Я даже не прошу ловить хвостатых арканом и тащить силком.
— Вот спасибо, благодетельница!
— Ящерка, ты такой ворчун. Я всё ещё жду восхваления моей гениальности, между прочим.
Нас самым беспардонным образом прерывают. Над ухом раздаётся свистящее:
— С-с-с…
Глава 18
— Это они тут везде ползают?! — изумляюсь я.
Экспедиции ни одной самой тощей ящерицы не встретили. Ни сброшенных во время линьки шкур, ни скелетов, ни отпечатков лап в песке, ни следов когтей в камне. Ни-че-го. Только намёк, что скудная кормовая база есть и чисто теоретически ящерам есть, кем питаться.
Видимо, от экспедиций ящеры прятались, а к родне приползли навстречу. Впрочем, нельзя исключать, что они почувствовали меня, восприняли, как конкурентку и пришли сожрать, чтобы было неповадно на их дом покушаться.
— С-с-с, — повторяет рептилия, обращаясь к Феликсу.
— Тебе рады, а мне нет? — хмыкаю я, задавливая страх. К Феликсу я привыкла, а вот челюстной аппарат хозяина расселины напрягает. Я ему на один укус. Щёлк зубами, и нет принцессы.
Феликс успел развернуться к опасности лицом, встать, прикрыть меня собой.
Ящер высовывает раздвоенный язык чуть ли не на метр. Того гляди лизнёт. Но нет, ящер всего лишь пробует воздух рядом со мной и издаёт очередное шипение. Раздувается и опадает кожистый капюшон.
— Приветствую, — Феликс чуть склоняет голову, обозначая вежливый кивок.
— С-с-с…
В шипении Феликса читалось больше эмоций. У ящера я улавливаю изменения тональности, но как понять не представляю. Возможно, потому что в нём изначально меньше человеческого, а возможно потому что Феликс прикладывал усилия, чтобы имитировать человеческие интонации.
Как бы то ни было, мне предстоит быть сторонним наблюдателем, а уж Феликс с ящером до чего-нибудь дошипятся. Агрессии ящер на проявляет. Но ящер и не собака, чтобы предупреждающе рычать. Он пополам перекусит тихо и доброжелательно, ага.
— С-с-с-с, — а вот это уже Феликс зашипел.
Я чуть отступаю, в глубь расселины и одновременно смещаюсь немного вбок, чтобы видеть обоих. Феликс частично покрылся чешуёй, особенно нижняя половина лица и шея, язык тоже стал раздвоенным.
С полчаса я слушаю шипение.
Я осмелела настолько, что снова примостилась в углу, всё равно ведь ничего зрелищного не происходит, не считая того, что к расселине сползаются всё новые и новые ящеры, некоторые настолько огромные, что крупная ипостась Феликса на их фоне смотрится крайне скромно, и теперь Феликс шипит с гигантами, а более мелкие разлеглись вокруг и слушают.
А ещё они нехорошо поглядывают на меня. Феликс что, действительно нажаловался, что я злобная тиранша? Пфф!
Хорошенько отхлебнув из фляги — уж пресную воду ящеры своему родственнику покажут — я прикрываю глаза…
— Радость моя, просыпайтесь.
Дыхание Феликса щекочет шею, я ощущаю тепло его ладоней. Так хорошо, несмотря на острые грани камней, впивающиеся и в ноги, и в спину. Я пригрелась в углу расселины, и открывать глаза никакого желания. Веки кажутся свинцовыми.
Невнятно промычав, я пытаюсь устроить голову на его плечо, как на подушку.
— Моя принцесса, я ведь пытался по-хорошему, правда?
— М-м-м…
— Вот, вы тоже согласны.
В следующий миг меня лизнули. И не просто лизнули. По щеке от подбородка к внешнему уголку глаза прошёлся сухой и шершавый язык, раздвоенный.
Глаза распахиваются. Я потрясённо смотрю на Феликса.
— Ты!
— С-с-с, — демонстрирует он мне змеиный язык и легко переключается на человеческую речь. — Я полагаю, мы торопимся нагнать принца Олиса?
— Можно и перегнать, — вздыхаю я.
Феликс в ипостаси не уступает мощным скакунам, а вот мелкие ящерки, ни мощью, ни скоростью похвастаться не могут. Одна — я почему-то не сомневаюсь, что вижу девочку — блестя любопытным глазом, подглядывает в расселину.
— Идёмте, моя радость, — Феликс подаёт мне руку.
— Они согласились?! — доходит до меня. Я чуть ли не подпрыгиваю с места.
— Откуда столько удивления, моя принцесса? Вы же говорили, что во мне не сомневаетесь. Врали? Ай, как бессовестно.
— Хвост откручу, ящерка.
— С-с-с-с, — раздаётся возмущённо-испуганное от зрительницы.
Феликс поворачивает голову, понимает, что мы не одни и что гнать родню бесполезно, вздыхает:
— Идёмте, моя принцесса.
Полдень давно миновал, солнце перевалило, через отлогие вершины, и теперь заливает жаром противоположный склон, мы же оказались в густой тени, даже слегка прохладно. Феликс протягивает мне армейский паёк, второй забирает себе. Правильно, экономить смысла нет.
— Я думала, что придётся лезть куда-нибудь глубоко.
— Насколько я понимаю, глубину выбирают более крупные ящеры, мелочь с удовольствием выходит на поверхность. Нам не пришлось ждать, потому что старшие ящеры, как и полагается хозяевам, вышли навстречу. Наверное, почувствовали моё приближение.
Я вспоминаю забравшегося в расселину ящера. Или моё приближение. Простые люди, полагаю, ящерам не интересны, они от людей прячутся, причём мастерски. А вот наследница другой божественной династии могла быть воспринята как враг. Но вслух я об этом не говорю. Какая теперь разница? Важно, что благодаря Феликсу меня не сожрали, хотя он мог подставить.
