Я отбросила все сомнения, не пыталась анализировать поведение императора и наслаждалась дарованной жизнью изо всех сил. Даже воздух во дворце, кажется, стал вкуснее пахнуть!
Ни темный узор на лице, ни зависимость от жизни анорра меня не тревожили. Живут древние долго, тут не дай Творец сам быстрее в могилу отправишься. А если всякие личности попробуют продолжить свою исключительно антиправительственную деятельность…
Глаза вспыхнули. По зрачкам словно пробежал отблеск сиреневого пламени.
Ничего, что-нибудь придумаю, непременно.
И спала необыкновенно сладко. Новый день — новые свершения. Новые решения и планы.
И в этот день с утра мне должны были предоставить обещанного таинственного охранника.
Идти было недалеко — в одну из рабочих комнат на этом же этаже. Войдя же, я сразу увидела стоящую у окна мужскую фигуру.
Вейши, резко уменьшившийся в размерах — чтобы любимая хозяйка не отлынивала от почесываний — обвился вокруг шеи и тихо сопел. Но вдруг встрепенулся, курлыкнул что-то и ринулся навстречу незнакомцу. Свет бил в лицо, никак не позволяя разглядеть ничего, кроме сильной стройной фигуры, облаченной в форму без знаков различия.
Тихий смех и ласковое:
— Вот ты какой, чешуйчатый спаситель! Красавец, красавец… ну будем знакомы, Вейши!
Я сразу узнала этот голос, хотя в их единственную встречу он звучал едва-едва. Сейчас же был полон сил и уверенности.
В душе вспыхнула теплая искорка радости.
— Леаррен! Это вы! Правда вы?
Я засмеялась, как маленькая девчонка, чувствуя, как с души упал ещё один камень.
Бросилась к нему, не думая даже, правильно или нет это будет по этикету. Меня подхватили на руки — и закружили, завертели, вызывая новый приступ искреннего звонкого смеха.
Леаррен больше не выглядел истощенным. Молодой мужчина окреп, нарастил вес, перестав походить на скелет, и сейчас, как никогда, походил на своего старшего брата. Его более… беззаботную версию. Такого легко было бы любить, гораздо легче, чем… Но только я была однолюбкой. Категорична во всём. А ещё один спасённый не вызывал ничего, кроме теплых, почти сестринских чувств.
Черные глаза внимательно меня осмотрели.
— Похорошела, aya, — заметил шутливо.
Короткие снежно-белые волосы младшего анорра спускались чуть ниже ушей, но, видимо, отрастали стремительно.
— И ты тоже, — ответила почти нежно, касаясь рукой мягкой прядки. — выглядишь значительно лучше. Так тебя оправдали? — уточнила с надеждой.
— Официально ещё нет, — маленькая морщинка разрезала лоб, — но если бы Асторшиэр не вынес свой вердикт, меня бы не выпустили.
— Но ведь оправдает? — судьба Леаррена меня до странности волновала. Как будто он и в самом деле был настоящим, потерянным братом. Воистину, семья зачастую — это не те, кто таковые тебе по крови.
— Император справедлив. Один раз враги смогли сыграть на его сомнениях и устранить меня, но теперь за это поплатятся втройне. Имена большинства уже известны, ну а для главных кукловодов ещё будет наживка, — Леаррен усмехнулся неожиданно жёстко, в этот момент как никогда напоминая старшего брата, — но ты не лезь в это дело, птенчик.
Неожиданно сзади раздался тихий рокочущий звук. Я обернулась — и замерла, не зная, как реагировать. На пороге комнаты замер Асторшиэр, но во взгляде Повелителя не было и тени признательности. Слишком яростно он смотрел.
— Вижу, вы неплохо друг друга понимаете, — голос больше походил на рык.
Во взгляде Леара вместо страха мелькнули искорки смеха. Как будто происходящее не стало сюрпризом, но забавляло до крайности.
— Ты сам так много рассказывал мне о моей спасительнице, что я не мог не проникнуться, — тихий и спокойный голос младшего резко контрастировал с гневом старшего, — вот уж не думал, что и в тебе проснуться подобные инстинктивные… порывы…
Он определенно на что-то намекал, вот только на что именно?
— Полагаю, вы должны были уже давно заметить, Младший, что я ничего не делаю просто так, — в негромком голосе звучала угроза. Лицо же императора оставалось совершенно бесстрастным. Только разноцветные глаза пылали нестерпимо ярко. Мужчина прикрыл глаза, как будто сдерживался из последних сил.
Кажется, Леаррен тоже ощутил нечто подобное, потому что резко перестал улыбаться и сделал несколько шагов в сторону.
— Брат, я не думал, что все настолько серьезно. Позволь принести тебе мои глубочайшие извинения, — его тон был ровным, поза — расслабленной, но сам Леаррен казался виноватым.
На лбу пролегла складка. А затем он резко, одним слитным движением, опустился на колени.
— Если ты считаешь меня виноватым, Старший, накажи так, как посчитаешь нужным, — мужчина склонил голову.
Я даже на мгновение оцепенела. Подавила глупый импульсивный порыв броситься между ними. Уже достаточно прожила здесь, чтобы понимать — все обычаи и церемонии анорров уходят в глубокое прошлое. И не мне, не понимая, это разрушать.
Лишь мгновение поколебавшись, я опустилась на колени рядом с Леарреном.
— Мой император, если я в чем-то провинилась перед вами, то готова разделить вину с собратом. Прошу, не судите его слишком строго. Если наше поведение показалось вам излишне вольным — в том и моя вина.
В другое время эти слова показались бы мне излишне высокопарными. А сейчас на душе было полное ощущение правильности.
И по тому, как неуловимо расслабилась фигура Асторшиэра, поняла, что поступила единственно верно.
Император сделал лишь шаг вперед — а после ещё, и ещё. До тех пор, пока не оказался напротив нас. Тяжелая ладонь легла на затылок и разрушила прическу, ероша волосы. Другая — легла макушку Леаррена.
— Моя реакция — и моя вина. Не ваша, — вдруг раздались глухие, едва слышные слова. На миг мы оба оторопели, — теперь я вижу, что ошибся. Принеси клятву охранять её, анно Лерро.
Видимо, это было уменьшительно-ласкательное обращение, потому что Леаррен удивленно вскинулся — и вдруг его губы растянулись в неудержимой улыбке.
— Ты так давно не называл меня так, анно Шиэрри, — и это было настолько личное, настолько светлое и почти странное для этого мира и этих нелюдей, что на мгновение глаза защипало.
Они говорили так, словно не стеснялись меня не потому, что я была ниже по положению и вовсе не потому, что они меня не уважали, а потому, что я была частью этой странной семьи. Но разве это было так, как бы я этого ни хотела?
Но, похоже, кроме меня самой сомнения никого не мучали.
— Прости, — вдруг просто сказал этот непостижимый мужчина. Казалось, сегодня мир окончательно сошел с ума. — вставайте, оба.
Мы встали — куда бы делись?
Взгляд чуждых глаз снова поменялся — и теперь он отчего-то обжигал, заставляя сердце биться чаще. Я не хотела думать — отчего. Не хотела снова на что-то надеяться — ведь он и так дал мне слишком много! Ведь должна быть у наследницы рода своя гордость!
Но моей гордости не хватило на то, чтобы не принять чужую помощь. Не дрогнуть внутренне, когда чужая ладонь сжала мою. Не откликнуться на касание чужого пальца, вдруг проведшего легко-легко по коже.
Заметил ли Асторшиэр мою реакцию? Всегда слишком серьезный, собранный и отстраненно-ледяной, за эти такты он показал эмоций, кажется, больше, чем за все время нашего знакомства.
Вдруг послышался тихий клекот, и на плечо мужчины упала птица.
Сапсан — всплыло в памяти. Больше всего он походил именно на этого хищника. Вейши возмущенно зашипел, собираясь напустить дыму, но птица только насмешливо заклекотала, глядя сверху вниз.
Император погладил черно-серебристые перья, чуть щелкнув по клюву. Глаза птицы, вспыхнувшие бирюзой, были совсем не птичьими.
Ильгрим! Точно, вот же в кого обращается Воплощение императора. Богатым будет по земным приметам — не узнала, позабыла, что уже с ним встречались в таком обличье, да при не слишком приятных обстоятельствах. Тогда не до запоминания было. Что ж, этот облик определенно ему шел. Хотя что-то подсказывало, что он не единственный. Ходили ведь по дворцу слухи о вороне императора…
