- А что будет после того, как мы его убьем?
- Придется разобраться в Кенерий и Хейли. И чем быстрее, тем лучше.
- А после?
Гелиан кивнул в знак того, что понимает, куда Терра клонит.
- Я дал тебе слово, что мы вернемся на твои земли и отомстим. Мы вернемся и отомстим.
- А что после этого? – вновь спросила она, и Гелиан остановился.
- Мы должны найти запасные элементы питания и систему терраформирования. И даже если мы их найдем, ты не умрешь. Этого не будет.
- Но, тогда умрет кто-то другой, - ответила она.
- Пусть это будет тот, кто заслуживает смерти, - Гелиан взглянул на нее. – Например, Кенерия Дагди.
- Это значит, что Кенерию Дагди придется взять живым.
- Я согласен пойти на эту жертву. Думаю, остальные тоже согласятся.
- Либо так, либо ты найдешь способ сохранить жизнь рекомбинанту, который должен стать смертником, - добавила Терра.
- Или так, - он пошел вперед и потянул ее за руку.
Они остановились у развалин Главного дома, где Петр, Вася и Антон оставили корабли. К ним подошел Юзеф и поклонился.
- Вокруг все спокойно, - доложил он. – Наши люди стерегут периметр.
- Тебе нужен отдых, - Терра заглянула на осунувшегося охранника. – Сколько ты уже не спал?
- Я сдам смену через три часа. Тогда и высплюсь.
- Спасибо, Юзеф, - ответил Гелиан. – За все.
- Это вы спасли нас от черного крапа. Никто из Птаховых не спрятался в кусты, когда сюда беда пришла.
- Терра всех спасла, а не я.
- Но госпожа ведь тоже Птахова? – улыбнулся Юзеф и вновь поклонился.
- Признайся, - Терра смирила его пытливым взглядом, - ты все же ненавидишь Стелларов…
- Теперь намного меньше, чем раньше, - Юзеф пожал плечами и отошел в сторону.
***
Они поднялись на корабль и остались стоять посреди грузового отсека. В похожем отсеке совсем недавно Терра пережила свою жизнь заново в течение одной минуты. В похожем отсеке она узнала, что ее муж – машина для убийства, созданная гением все тех же недолюдей, которые приносили в жертву детей ради сотворения рекомбинантов. Что было больнее: узнать правду о нем и его мотивах или вспомнить свою прошлую жизнь и понять, что она никогда больше не будет прежней? Гелиан хотел пойти вперед, но Терра отпустила его руку и осталась стоять на месте. Он обернулся и замер, глядя на нее.
- Скажи, - произнесла она, - какого это, любить того, кого собираешься принести в жертву ради спасения всех остальных?
- А какого любить того, кто собирается принести тебя в жертву ради спасения всего человечества? – спросил он в ответ.
- Больно, - ответила Терра.
- Невыносимо больно, - ответил Гелиан. – И я вроде бы обманщик и злодей, но в то же время надежда и спаситель. Я друг и одновременно враг тебе – той, которую не вправе любить. И поиски ответов на вопросы, как сохранить тебе жизнь, не принесли плодов, ведь кто-то в прошлом не предусмотрел такой вариант. И только я один как добро и зло в одном лице, и от человека не отличить и человеком назвать трудно… Я верил, что смогу решить проблему. Я до сих пор в это верю. Отличие в том, что раньше было убеждение: тобой завладеют безразличие и покой. Тебе будет наплевать на то, что я люблю тебя. И мирская суета перестанет представлять для тебя значение, ведь система сотрет твою личность и Терра Стеллар перестанет существовать. Появится другая Терра, в прекрасных фиалковых глазах которой я не прочту интерес и желание жить. В моих любимых глазах появится в лучшем случае ненависть, а в худшем – пустота. Я давно смирился с этим ожиданием. Я был к этому готов. А ты все улыбалась и задавала вопросы, а я все пытался держать себя в руках и следовать намеченному плану дальше. Не честно, Терра. Не честно по отношению к нам обоим. К этому миру и всем его обитателям. Но такова цена нашей жизни. Тебя создали, чтобы спасти всех. Меня создали, чтобы спасти меня одного. И мотивы у этих поступков вроде бы разные, но итог один: у нас с тобой не спросили, чего мы хотим. И никогда не спросят, потому что интересы большинства всегда перевешивают интересы единиц. Однажды я сказал тебе, что ни о чем не жалею. Я действительно ни о чем не жалею, ведь даже если для нас с тобой все закончится плохо, мы умрем, пережив нечто, ради чего стоило жить. Любовь – это единственное, что принадлежит только нам с тобой. Подарок это или проклятие – я не знаю. Но то, что я рад испытывать все это – неоспоримо. Любовь к тебе – прекрасное чувство, Терра. Волнительное, всепоглощающее, окрыляющее и одновременно пугающее меня. Ты – моя сила и слабость. Моя судьба и проклятие. Ты – самое дорогое, что у меня есть. И плевать на землю, Терра, ведь ты гораздо большее, чем земля, по которой все мы ходим.
Терра поджала губы. Слезы катились по ее щекам. Так говорила мать. Мама говорила тоже самое…
Она протянула ладони и коснулась его щек. Он закрыл глаза, подставляя лицо под ее пальцы. Лоб, нос, губы, подбородок. Гелиан взял ее ладони в свои и поцеловал их. Коснулся волос, прижался носом к затылку, губами к шее. Терра закрыла глаза. Терра поплыла. Дыхание на щеках. Язык в уголке ее губ. Гладит нежно, скользит едва касаясь. Губы теплые, губы требовательные. Не скрыться от них, не убежать.
Прохладная вода лижет ноги. Рубаха прилипает к телу. Берег у озера крутой. Всего несколько шагов и окажешься на глубине. Губительно, если плавать не умеешь. Уйдешь на дно с головой и течение подхватит. Его ладони словно озерная вода. Лижут бедра, вздымаясь вверх, проникая под одежду, касаясь кожи и бесстыдно накрывающие все то, что скрыто под бельем. Его пальцы, словно мокрая рубаха, прилипающая к телу. Там, где касаются, возникают мурашки, гонимые волной желаний, поднимающие волоски на руках, окружающие ноющие соски, трущиеся сквозь ткань о его грудь. Берег у озера желаний крутой. Поцелуй его губ нежный. Она ступает вперед осторожно, зная, что через несколько шагов окажется на глубине. И вот язык уже пленен. Не силой нет, а лаской. Выдох, похожий на стон. Лицо обращено к небу. Это небо где-то там, высоко, за металлической обшивкой, за прозрачным куполом поселения. И звезд на нем не счесть. Они появляются по воле Гелиана. Они загораются от его поцелуев и падают с неба в воду, в которую входит Терра. Одежда давно мешает, ведь купаться нагой гораздо приятней. Губы на шее, спускаются ниже, к груди, что ждет поцелуев. Пальцы заплутали в его волосах. Дыхание горячее, оно согревает замерзшие соски. Язык струится по ним, словно вода, губы прилипают, словно мокрая нательная рубаха. Пальцы гладят кожу на животе. Вот-вот они окажутся на лобке и окунутся на глубину ее желаний. Губительно, если плавать не умеешь. Если не веришь, что он подхватит, не позволив утонуть. Уйдешь на дно с головой и вынырнешь, схватившись за протянутую руку. Не потому, что рассечь горло бутылкой не можешь. А потому, что любишь его, даже если любовь безответна. Можешь потом не верить. Можешь сколько угодно искать ответы. И страдать, и испытывать боль, зная правду. Но любви все равно. Рано или поздно, она подхватит и утащит на глубину обоих. И не важно, умеешь плавать или нет. Не важно, выплывешь ты или потонешь. Познать все это – вот в чем смысл. Предназначение может быть любым. А прожитый день – последним. Но если ты любишь, тебе есть ради чего жить. Если ты любишь, тебе есть, ради кого погибать.
Терра оказалась прижатой к стене. Она нагая, а он одет. Губы встретились вновь и их уже не разнять. Застежка штанов поддается. Ладони на бедрах сжимают сильнее, подхватывают, заставляя сердце биться быстрее. Он погружается на глубину и тащит ее за собой. Ноги сводит судорога от каждого проникновения. Она будто парит в воздухе и, в то же время, плывет по воде. Дыхание сбилось, стоны стали громкими. Он продолжал ее целовать, а она уже была не в силах ему ответить. «Задавала бы ты столько вопросов, зная, что можешь наслаждаться моим молчанием, а не ответами?» Если бы она знала, не тратила бы время впустую. Нырнула бы в омут с головой и наслаждалась каждым мигом, проведенным вместе с ним. Терра стонала в голос, упираясь головой в стену. Развязка близко. До нее несколько секунд, пару мгновений. Толчок, и судорога охватила все тело. Гелиан замер. Не кончил, нет. Замер.
