холодность, необходимую для выживания в этом суровом мире.
— Думаешь, я не следила за ним все эти годы? Думаешь, не подкидывала деньги Луису, чтобы им с его даяхе и Туманом было проще жить? Кто, по-твоему, вообще дал Лу независимость, позволив собирать «негодных» под своей крышей?
— Вы… вы знаете Луиса?
— Даже очень хорошо, — Адана повернулась к окну, видимо, вспомнив что-то приятное. — Было время, когда я предлагала ему войти в мою семью, но Лу, он такой… своеобразный. Наотрез отказался, и я не могу его за это винить. Он никогда не хотел быть одним «из», с его-то характером.
— Да, Лу, он такой…
— Необыкновенный… — хором сказали мы и куда радушнее улыбнулись друг другу.
— Я хочу, чтобы у таких, как Лу, было право на счастье, на работу, на дом и семью. Но сейчас они буквально вынуждены выживать, существуют за счет таких, как Кристиан, который помнит, как много они ему дали. И Туман провел там немало времени, хоть это и самое большее сожаление в моей жизни.
— Так почему вы не забрали его к себе? — разумно спросила я.
— Это невозможно, милая. К сожалению, я могу принять его в дом только как слугу. Стать рабом в семье у своих родственников еще более унизительно, чем быть бесхозным. — Сразу вспомнилась история Лиама, поднимая кучу вопросов. — Мужем я тоже его принять не могла, сама понимаешь, такие связи порицаются не только у вас. А сейчас, когда он женат, я могу назвать тебя дочерью и принять под свою крышу вместе с мужьями. Понимаешь?
— Единственное, чего я не понимаю, так это ваших планов, которыми вы настойчиво отказывайтесь делиться.
— Ты еще не приняла мое предложение, Ия, — разумный довод заставил согласно качнуть головой. — Это было бы необдуманно — рассказывать тебе весь план, не получив положительного ответа, согласна?
— Вы предлагаете мне очень серьезную сделку.
— И я уверена, что ты не откажешь, — Адана размяла пальцы, видимо, уставшие от вышивания. — С одной стороны, ты можешь пойти рассказать о моих словах, к примеру, той же Розали. Скорее всего, она попытается меня сдвинуть с должности старейшины совета, подняв бунт недовольства среди своих соратниц. Конечно, по итогу Розали останется не удел, ведь никто не допустит такую избалованную и ветреную девицу до власти — на мое место есть рыбы и побольше, с куда более острыми зубами. Только смею тебя уверить — в этом быстром и неравном бою ты станешь мясом на убой. Та же Розали или Арфея сотрут тебя в порошок, как только меня сместят. Ты неугодна им, и мое позволение о твоем местонахождении здесь, в Кимтаре, сразу же попадет под сомнение. Не пройдет и недели, как они выдворят тебя обратно на Амаран, а твоих мужчин казнят. Со сменой режима в зоне риска также окажутся непослушные даяхе, такие, как Лу, и каждый из них поплатится за свое существование. Они и так слишком долго мозолят совету глаза. Я уверена, что ты не позволишь этому произойти, а значит, у тебя нет другого выхода, кроме как согласиться.
— Есть еще один. Например, я могу подняться и выйти отсюда. Никому не рассказывая о том, что вы мне поведали. Сохранить вашу тайну, но не ввязываться в распри между женщинами, выбрав нейтралитет.
Адана улыбнулась чуть уважительнее, слегка изогнув губы и глядя на то, как Раэль отхлебнул предложенный чай из моей кружки, проверяя его на пригодность.
Как только донышко коснулось стола, госпожа Маром улыбнулась еще шире, всем своим видом выказывания ликование и победу.
В горле першило от этой игры с определенно опасной пираньей. Но, потянувшись к кружке, я неожиданно получила шлепок ладонью по пальцам.
— Не пей! Мне достаточно того, что он выпил, — кончики ее изящных ухоженных пальцев медленно отодвинули от меня блюдце с кружечкой, убирая на безопасную дистанцию. — Прости меня, Иянна, но это только ради твоего же блага.
Резко и как-то нервно она вскочила со своего места и подошла к каминной полке, снимая с нее маленькую шкатулочку. Вернувшись и поставив ее на столик передо мной, она взмахом руки указала на нее и торопливо заговорила:
— Здесь то, что спасет его. Шкатулка откроется, как только я услышу, что ты согласна на мое предложение и вместе со своей семьей переезжаешь в мой дом. Вы принимаете мое имя и становитесь моими соратниками.
Словно в бреду я потянулась к Раэлю, кончиками пальцев заставляя его поднять лицо, чтобы едва не потерять сознание.
На смуглой коже сеткой выступили темно-синие вены. И без того темные глаза заливало чернотой. Из носа слишком быстро и торопливо потекла тонкая струйка крови, будто его ударили в переносицу. Оставляя багряную полосу, она скатывалась по губам, срываясь каплями с волевого подбородка.
Раэль молчал, только смотрел на меня, явно задыхаясь и слабо улыбаясь чему-то, в его положении совершенно безумному. Перед глазами запрыгали мутные мушки, в ушах зазвенело, а время словно замедлилось, все равно бессердечно быстро утекая сквозь пальцы.
— Спаси его и остальных своим согласием, — напомнила о себе Адана, вызвал крутую волну моей неожиданно захлестывающей злости.
— Ты ставишь мне условия ценой его жизни?!
— Все в твоих руках. И его спасение — лишь малая часть из тех, кто в нем нуждается.
Лицо Аданы не выражало никаких эмоций, но глаза то и дело возвращались к лицу уже откровенно хрипящего Раэля, который держал голову ровно на чистом упрямстве. Она словно и вправду переживала, и сейчас нервно дергала пальцами, пытаясь спрятать это от меня в складках длинной воздушной юбки.
— Я согласна!
Щелкнул замочек, шкатулочка приоткрылась, позволяя схватить маленький пузырек с прозрачной жидкостью, пробку с которого я сорвала зубами, дрожащими пальцами вливая противоядие в захлебывающийся рот.
Спустя десять бесконечно долгих секунд Раэль закрыл свои глаза и обмяк, падая лицом на мои колени, что позволило, рыдая, перебирать его остриженные волосы, умоляя Наиши не позволить ему умереть.
Адана устало расправила плечи и откинулась на спинку кресла, закрывая глаза. Женщина несколько побледнела, но я, мягко говоря, не обращала на это внимания, не видя ничего вокруг из-за влажной мутной пленки слез перед глазами.
— Он поспит и придет в себя. Я знаю о его регенерации — завтра от отравления не останется и следа, — почти шепотом выдохнула она. — Ты можешь ненавидеть меня, Ия, но если цена вопроса — твои расшатанные нервы, я заплачу. Никто не заслуживает такого обращения, и ты, как никто другой, должна это понимать.
— Сообщите моим мужьям, чтобы перевезли мои вещи, — глухо, едва шевеля губами, произнесла я,
