тебя парализовать, — напоминаю раздраженно, но тут же смягчаю тон. — Послушай. Я невероятно ценю все, что ты для меня сделал! Но у меня больше нет сил ходить вокруг города кругами. Поэтому все же дерзну добраться одна.
Ничего не говоря, полукровка спешивается. Заинтригованная его поведением, я не рискую припустить в поля коня, как изначально собиралась. Молча наблюдаю за мужчиной.
Тот подбирает с земли камень поувесистее и закидывает его в поле. Поле на камень реагирует мгновенным взрывом. Оно как будто разверзается голодным земляным ртом, поглощает камень, а потом снова смыкает над ним плоские травяные губы.
Цепенею от увиденного. Это что же получается?! Если бы я в поле углубилась, то оно… меня сожрало бы вместе с лошадью?!
А я еще, помнится, самонадеянно размышляла, как в одиночку доберусь до эльфов! Наивная…
После этого случая беспрекословно следую за своим предвожатым и больше не ропщу на усталость.
Не представляю, сколько времени мы плутаем по лесной, только полукровке ведомой дорожке, но, в конце концов, упираемся в огромную, высотой в три человеческих роста стену так же неожиданно, как недавно наткнулись на Гьёрна.
Не знаю, что за материал, из которого сделана стена, и почему он светится, однако точно знаю, что прекраснее узоров чем те, что высечены на его поверхности, я еще не встречала.
— Охранные руны, — комментирует полукровка, заметив мой восхищенный взгляд. — Сделанные твоими предшественницами.
— Зачем эльфам такая защита? Прожорливые поля, защитные руны… Они что, среди монстров живут?
— Монстрами они считают почти всех, кроме себя.
От этих слов ежусь и невольно передергиваю плечами. Может, и не стоило сюда так спешить!
Хродгейр спешивается. Прикладывает ладонь к одному узору. Секунда, другая — и он отводит руку.
Он велит мне сделать то же самое, и я, спрыгнув с лошади, впечатываю свою ладошку в узор. Мгновенье что-то щекочет мне кожу, а затем…
Часть стены справа от меня просто растворяется в воздухе. Появляется крупная брешь в форме обрезанного землей овала, открывающего сногсшибательный обзор на город. Белоснежные здания остроконечными куполами взлетают в небо. За фонтанами возвышаются статуи и выглядывает узорчатая беседка.
Реальный пейзаж Даэрониса впечатляет гораздо сильнее, чем на картине. Однако исчезающая стена по степени эффекта вне всякой конкуренции!
Стоит мне, Хродгейру и лошадям пересечь дыру, как она зарастает обратно, превращая ограду в сплошной, светящийся монолит. Безуспешно пытаюсь найти хоть какой-то изъян, намекающий на место стыка двух отдельных субстанций. Как бы пристально ни вглядывалась, ничего подобного не замечаю.
Магией я не пресыщена, поэтому случившееся чудо воспринимаю с должным почтением! Мой взгляд вместе с мыслями намертво прилипает к стене, а Хродгейр тем временем спокойно продолжает углубляться в город по молочно-белой мостовой.
Беспокойно оглянувшись, — главное, не отстать от своего провожатого и не потеряться! — пячусь вслед за ним, с поводьями в руке, пока не натыкаюсь спиной на деликатное покашливание.
Разворачиваюсь, и взгляд мой врезается в ровный ряд эльфов, облаченных в серебристо-серые одеяния. Вся дюжина воинов высокая, как на подбор. Под тканью накидок виднеется тонкая вязь кольчуг и наконечники ножен. За плечами — луки и колчаны. Один из эльфов, обладающий шевелюрой редкого пепельного оттенка, выступает немного вперед и нараспев произносит:
— Приветствую тебя, Хродгейр, защитник порядка и справедливости! Пусть годы твоей жизни будут долгими и пронизанными светом многоликой мудрости! Пусть судьба воздаст тебе щедро за прявленные смелость и мужество! Пусть враги твои гниют в безвестности, а друзья процветают в почете!
Услышав столь долгий, пафосный привет, с трудом прячу улыбку. Конечно, Айрин упоминала о красноречии эльфов, но мы с ней всегда общались по-свойски. Подобные формальности для меня в новинку.
Полукровка не остается в долгу. Он прижимает руку к широкой груди и так же заковыристо здоровается:
— Приветствую тебя, Маэглин, великий ловец истины и поборник правосудия! Пусть глаза твои всегда зорко подмечают ложь, и язык выкорчевывает ее, как прогнивший корень! Пусть сны твои будут ясными, а видения чистыми, точно горный хрусталь! Пусть судьба будет благосклонна к тебе во всех благородных начинаниях!
Такая характеристика интригует. Интересно, чем занимается этот корчеватель лжи? Дознаватель? Ясновидящий страж? Или обычный воин, принципиально обнажающий правду в любом ее виде?
После церемониального начала встречи, Маэглин бросает на меня короткий взгляд зеленых глаз и заявляет:
— Вас ждут в зале старейшин. Мне приказано вас сопроводить.
Хродгейр хмурится:
— В конвое нет нужды, брат. Я прекрасно знаю дорогу.
— Ты также знаешь, что приказы старейшин не обсуждаются.
— Моей гостье необходим отдых. Для начала я отведу ее в свой дом, где она сможет отдохнуть, а затем немедленно проследую в зал старейшин и отчитаюсь о проделанной работе.
Эльф качает головой:
— Мне жаль противиться твоей воле. Я, с радостью, преклоню перед тобой голову, как только Совет Старейшин вернет тебя на место главы стражей. Однако сейчас мне велено иное. Сам посуди. Фэйри является, в первую очередь, гостьей всего Даэнориса.
— Она и останется гостьей всего Даэнориса, даже отдохнув и насытившись.
— В любом случае, я собираюсь исполнить приказ старейшин. Немедленно следуйте за мной, — на этих словах голос Маэглина наполняется металлическими оттенками, а руку он отводит назад, будто невзначай обнажая рукоять меча. Похоже, ему надоело препираться, и этим жестом он ставит точку в недолгом споре.
У Хродгейра лицо деревенеет. Он кивает и безмолвно движется вслед за эльфом, ничем не выдавая своего возмущения. Будто, чем сильнее полукровка заводится, тем более непроницаемой становится его мимика.
Я иду от него по правую руку, временами мы случайно соприкасаемся плечами. При этом почти физически ощущаю исходящее от него негодование и полностью его разделяю.
Человек рисковал жизнью, чтобы добыть вам древний артефакт! Помимо пояса привел вам фэйри, способную углубить ваши магические познания. А вы вместо благодарности тычете ему в нос иерархией и заставляете соблюдать глупые формальности!
В такой атмосфере у меня не получается любоваться окружением, хотя восхищаться тут можно каждой мелочью. Начиная с выложенной белоснежными камнями мостовой и кончая ухоженной, причудливой формы растительности по бокам дороги. В общем-то, в этом городе все прекрасно… кроме конвоирующих нас горожан.
Дорога идет только в гору. С трудом перебираю ватными ногами, держась за узду. Даже не знаю, что вернее: я веду лошадь или она меня за собой тащит. Наверно, верхом передвигаться было бы легче. Но просить Хродгейра меня подсадить в присутствии чужих почему-то неловко.
Когда мы, наконец, взбираемся на самую высокую точку города, то оказываемся в огромном зале с мозаичной крышей, крепящейся на белых колоннах.
