голос Корса. – Здесь столько посуды, что мы сможем ее продать и заработать целое состояние. Ты тут всего на три года, а потом уедешь на материк с таким приданным, что сможешь выйти замуж за какого-нибудь Ивара Мейда.
– А люди, Корс? Как же люди, которых мы зовем переехать на остров? – возмутилась я. – Мы обещали дать им хорошие условия, а теперь привезем сюда, но здесь нет ни еды, ни работы? А потом еще и уедем сами, прихватив с собой все деньги от продажи стекла? Понятно же, что через год люди снова сбегут с острова, побросав дома и пожитки, которые не смогут забрать с собой!
Моему возмущению не было предела! Как можно предлагать такое? Я догадывалась, что Корс какой-то мошенник, возможно, даже вор, и скрывается на острове от правосудия. Но я надеялась, что он благородный и сочувствует простым жителям, которые задыхаются от неподъемных налогов. А тут он предлагает мне забрать и продать то, что нам не принадлежит.
Я хотела высказать этому нахалу все свое возмущение, но он неожиданно успокаивающе коснулся моей руки и сказал:
– Тоника, ты удивительная девушка! Я никогда не видел человека, который бы так сильно переживал о других. И это при том, что твое положение довольно шаткое. Давай заберем документы и образцы посуды. И попробуем разузнать, как запустить печь.
Мы забрали все бумаги, какие только смогли найти. Несколько вазочек и баночек разных размеров сложили в ящик с соломой в телеге, чтобы посуда не разбилась при транспортировке. Уходя, я снова погладила фигурку дракончика, и золотистый свет погас.
К замку мы вернулись как раз вовремя: пора было готовить скумбрию к отправке на материк. Встретив капитана Фита, мы показали ему образцы стеклянных изделий и попросили узнать хотя бы примерный порядок цен на подобные вещицы в местной лавке.
– Почему ты не сказал ему, что это лишь малая часть того, что мы нашли? – спросила я Корса, когда телега, груженая рыбой отправилась вниз.
– Ты очень наивная девочка, Тоня, – от того, как он меня назвал, мурашки побежали. Это имя использовали только близкие в моей прошлой жизни. Хоть сейчас мое имя и было созвучным, но так ко мне здесь никто не обращался.
– Почему? – спросила я, когда смогла справиться с волнением.
– Ты готова доверить важные секреты первому встречному. Не знаю, откуда у тебя все эти невероятные рецепты, но ты поделилась секретом блюда с соседкой, которая сделала на этом целое состояние, – Корс говорил, а я понимала, как он прав. – Ты готова показать человеку, который пошел работать сюда только потому, что ему нечем было кормить семью, что здесь есть настоящие сокровища. Где гарантия, что он не выкинет всю твою рыбу в море и не вернется сюда завтра же с толпой головорезов, которые перебьют всех жителей острова и не украдут стеклянную посуду?
– Ты бы так и сделал? – спросила я и внимательно посмотрела на него, стараясь прочитать ответ по глазам до того, как он его озвучит.
– Раньше – может быть. Только я бы не стал убивать никого. На фабрику же можно проникнуть так, что никто не увидит.
– Что же сейчас изменилось? Или не изменилось, и ты обчистишь фабрику этой ночью?
– Ты меня изменила, – тихо проговорил Корс.
Я видела, что он в смятении, но не могла понять, от чего именно. И почему-то меня этот разговор тоже приводил в волнение.
На следующий день я долго не могла придумать себе занятие. Корс предложил вместе изучить найденные на фабрике документы, но у меня быстро разболелась голова от попыток разобрать витиеватые записи.
Наконец, я сдалась и отправилась на кухню.
– Тоника, я совсем забыла, что у наших помощниц из деревни сегодня генеральная уборка в рыбном хранилище, и мы не будем делать мармелад. Да и меренги сегодня не получится сделать, потому что печь сильно разогрета для выпечки пирогов и хлеба, – с сожалением сказала Гара, – а я уже продукты приготовила.
– Не убирай ничего, у меня есть идея, – обрадовавшись внезапно посетившей меня мысли, проговорила я.
Конечно же, точных пропорций я не помнила, да и ингредиенты тут совсем не те. Но меня внезапно охватил такой азарт, что даже отсутствие миксера и термометра меня не испугали.
Я решила готовить зефир. У этого блюда было много рецептов и загустители использовались разные. Желирующие водоросли подходили как нельзя лучше.
Сначала я приготовила сладкий сироп из сахара, апельсинового сока и экстракта водорослей. Затем дважды его вскипятила, чтобы желе было максимально устойчивым. Пока сироп закипал, остывал и снова закипал, я занялась взбиванием белков. Руки привычно кружились над миской, постепенно делая пену все более упругой. Щепотка соли для того, чтобы ускорить процесс…
Гара опять с любопытством наблюдала за моими манипуляциями. Она готовила на ужин рыбную кулебяку и не глядя защипывала тесто.
– Можешь помочь мне? – спросила я, и женщина с готовностью подошла. – Аккуратно вливай горячий сироп тонкой струйкой во взбитые белки.
– А белок не свернется? – поинтересовалась она прежде, чем исполнить мою просьбу.
– Нет, если лить медленно и дать мне возможность все перемешать.
Я продолжала быстро перемешивать белки, пока Гара медленно вливала густой оранжевый сироп. Наконец все было готово.
– Гара, давай сюда большую доску, на которой у нас сохнет мармелад.
– Ты не будешь это печь? – удивилась женщина, подавая мне тонкую промасленную доску, на которой мы доводили мармелад до готовности.
– Нет, это зефир. Его не выпекают, – пояснила я, – сама все увидишь.
Дальше нужно было действовать быстро, пока желирующее вещество не схватилось. К сожалению, кондитерского мешка у меня тоже не было, поэтому пришлось формировать зефиринки ложкой, выкладывая их аккуратными горками.
Масса схватывалась очень быстро, и я едва успела выложить все прежде, чем зефир перестал быть пластичным.
– Теперь несколько часов на сушку, – сказала я, – и за ужином можно будет попробовать.
Зефир оказался не такой приторно-сладкий, как меренги, и был более нежным, чем мармелад. Упругий, воздушный, с миллионом застывших маленьких пузырьков, зефир вызвал настоящий восторг. А легкий аромат апельсина придавал ему изысканности и едва уловимую кислинку.
После ужина мы с Анитой занялись декоративной косметикой. Больше всего ее интересовала тушь и
