говоря, я считала, что вы уже нашли способ убить его.
Темноволосый эльф, чьё лицо сейчас большей частью было скрыто драконьим шлемом, мрачно улыбнулся.
- Моя леди, поверьте, мы сделали всё, что могли. Но, к сожалению, Луистер совсем не так прост.
- Он попытается спровоцировать столкновение.
- Несомненно.
Почему Рорх вообще отправил на переговоры своего несдержанного сына? Луистер всегда казался лишь жадным для развлечения и насилия чудовищем. И никаких дипломатических талантов за ним замечено не было.
Жив ли вообще король?
Под ложечкой неприятно засосало. Я скользнула взглядом по хмурому лицу отца, который сейчас смотрел на меня - узнавал и не узнавал одновременно.
Да, я была ему безразлична. Но мне он не был. Как не были безразличны сестры и брат. А потому я совсем не желала им жизни при правлении Луистера.
- Эй, герцог, - повысил голос принц, когда мы наконец, после того, как разведчики проверили местность, приблизились к стоянке. – Посмотри, что за девку они привезли. Действительно ли это твоя дочь?
Аэльвэйр помог мне спешиться, а сопровождающие пропустили Руэмара на достаточно близкое расстояние.
Он смотрел на меня долго, словно не в силах был понять, отчего его воспоминания обо мне так не сходятся с тем, что он видит.
Будь герцог Руэмар хорошим отцом, он мог бы задать вопрос, на который могла ответить лишь настоящая Эльрис. И по напряжённому лицу мужчины я видела, что об этом он сейчас и думал.
Но что ему спросить? В действительности у нас не было общих воспоминаний. Он не знал и не стремился узнать обо мне ничего, а я поддерживала его в этом желании магией.
И всё-таки, похоже, я недооценила отца. Кое-что обо мне он твёрдо помнил.
- Сколько раз срывалась твоя помолвка, дочь моя?
- Восемь.
- Верно, - голос герцога ничего не выражал, но мысли его устремились в правильном направлении. – И теперь я думаю - почему? Почему всех отталкивала твоя… невзрачная внешность?
- Я и была такой, чересчур болезненной, - я покрепила свои слова щепоткой магии. – Но горный воздух и магия эльфийских целителей пошли мне на пользу.
Кажется, он вполне удовлетворился этим ответом, потому как пообещал позднее поговорить с глазу на глаз и удалился.
Ещё до нашего выезда Альвэйр рассказал мне, что магам действительно удалось найти изменения в магическом фоне леса. Дикая магия проснулась, поднялась из глубин и отказывалась уходить, будто что-то ей мешало. Когда Альвэйр говорил об этом, он словно бы ждал, что я знаю ответ на этот вопрос. Его проницательный взгляд заставил меня смутиться – мужчина уже дал понять, что знает о моей связи с дикой магией, но пока ещё позволял хранить свои тайны.
И всё же мне нечем было ему помочь, в ритуалах, покоряющих необузданную силу, я понимала мало, а от дикой магии ответа не было.
Со слов Альвэйра было похоже, что лес замер в том состоянии, какое бывает на начальном обряде этапа покорения, и само по себе это было невероятно. Ведь до сих пор силу приходилось покорять единым ритуалом с помощью огромного количества волшебников.
- Я могу сказать одно с уверенностью – эльфы тут не при чём, - в голосе мужчины сквозила не просто вера в своих соплеменников. Его род охранял рубежи эльфийских земель. Никто не мог проникнуть в земли вереска без ведома их хозяев. А, значит, пожелай неведомые эльфы захватить силу тайком, им пришлось бы договариваться с Альвэйром или пробиваться силой.
То, что осталось недосказанным, повисло в воздухе.
Если эльфы не виноваты в изменениях, творящихся с Эдринским лесом, то за этим определённо стоят люди.
***
Вопреки ожиданиям, мне позволили присутствовать на переговорах.
Это был скорее политический ход со стороны эльфов, чем действительная необходимость. Никакие внешние изменения, никакой обряд именования и даже явственное изменение ко мне отношения Альвэйра не могли в одночасье сделать человеческую ведьму ценным союзником для эльфов. Они не знали на что я способна, как отношусь к ним и чего стоит от меня ждать.
Я могла с лёгкостью всё испортить. Быть может, разрыдаюсь на глазах у людей и стану умолять забрать меня домой. Или начну лезть в разговор и позорить делегацию своими глупыми замечаниями. Я с лёгкостью улавливала дикие фантазии остроухих, несмотря на то, что более не выпускала ментальную магию на волю, опасаясь неизвестного мне менталиста. Что говорить, даже от Альвэйра доносилась толика сомнения. Он совсем не знал, как поведу я себя в подобной ситуации.
Эльфы были в затруднении. Им нужно было утереть нос людям и показать, что они относятся ко мне гораздо лучше сородичей – с уважением, как к равной. Тогда я из возможной слабости стану сильным аргументом в переговорах. И людям, если даже они очень хотят видеть меня мученицей, будет не к чему придраться.
Лорд Эрвин, глава делегации эльфов, до начала переговоров попытался пространно объяснить, что от меня требуется. У него выходило плохо, потому как просьба «молчать и лишний раз не привлекать к себе внимание» мало вписывалась в концепцию уважения со стороны эльфов и могла быть воспринята как оскорбление. Я не стала выслушивать витиеватые речи и просто пообещала:
- Я не стану мешать, вам не нужно об этом волноваться.
Мои слова не слишком сильно успокоили эльфа, но ему пришлось смириться.
Вскоре после нашего прибытия погода испортилось, и на опушке растянули полог. Было чуть теснее, чем хотелось бы обоим сторонам, зато сухо, и это было главное, если учесть, что переговоры могли затянуться на много часов. Хорошо, если не дней.
К глубокому недоумению эльфов переговоры со стороны людей возглавил именно Луистер. Он скорее догадался, чем разглядел на бесстрастных лицах бессмертных немой вопрос, потому как усмехнулся и, даже не пытаясь притвориться огорчённым заявил:
- Мой отец сейчас совсем плох, а так как мои братья… не сумели взять в это трудное время его обязанности на себя, вам придётся иметь дело со мной и герцогом Руэмаром.
Благодаря нашей связи, я ощутила, как напрягся Альвэйр. Он знал про смерть старшего принца, но что случилось с двумя остальными?
Неужели их устранили так быстро и за столь короткий срок?
Я задавалась этими же вопросами, но проникнуть внутрь сознания Луистера даже не пыталась. Ментальный маг, затаившийся в свите эльфов, связывал мне руки. И сводил наше двойное преимущество перед людьми к нулю – ведь и неизвестный мне
