Практика в преисподней - Ольга Райская

застеленная чем-то пушистым и мягким, была завалена лепестками цветов, а на декоративном столике дымились чашки, наполняя пространство ароматом свежесваренного кофе, стояли сахарница, молочник и большое блюдо с пирожными.

Честно признаться, вся эта романтическая атмосфера скорее вызывала дополнительное волнение и нервный смех, ничем не способствовала расслаблению и настрою на… На что там любовники настраиваются в подобном кошмаре?

— Прости, завтра поход и вина нам нельзя. Так что шампанское выпьем в следующий раз, — виновато произнес Кремер, появившись за моей спиной.

Обнаженный торс, босые ноги и широкие спортивные брюки — единственная одежда, прикрывающая наготу Веста. И я, экипированная по полной программе. Пожалуй, только варежек не хватало и шапки-ушанки из той самой мускусной крысы, название которой так и не смогла угадать моя бывшая коллега. Хорошая мы парочка, ничего не скажешь!

— Я мясо принесла, — кивнула на тарелку в своих руках. — Юлка жарила, так что съедобно и относительно безопасно.

Конечно, говорила все это лишь затем, чтобы сгладить то неудобство, которое испытывала сейчас.

— Мясо — это замечательно, — тихо ответил Кремер и отобрал посуду, водрузив ее на стол. — Боишься?

— Кого? — нахмурилась я и осеклась. Вот же глупышка! Кого! Нашла о чем спросить!

Но Кремер подошел ближе, почти вплотную, и улыбнулся.

— Боишься, трусиха. Тысячу эллинов не испугалась, а открыться передо мной боишься.

— А ты? Ты не боишься открыться? — получилось хрипло.

Мужчина мечты покачал головой.

— Нет, Ксения, не боюсь и никогда не боялся с тех самых пор, как увидел тебя. Пытался убить в себе чувства, не потому, что боялся последствий клятвы. Ради тебя я готов вынести все. Скорее, опасался напугать тебя, оттолкнуть, увидеть в твоих глазах неприязнь…

— Глупый, — улыбнулась ему. — Достаточно было просто позвать, и я пошла бы за тобой, не смотря ни на что.

— Девочка моя… — и столько нежности было в этих словах, что тело непроизвольно покрылось мурашками, а потом жесткие губы накрыли мои, и я пропала, растворилась в любимом мужчине, стала неотъемлемой его частью, подарив себя всю, без остатка и сожалений. Поцелуй закончился, но Кремер не спешил отпускать меня, все также притягивая к себе. — Дрожишь… Ксения… Моя Ксюша… То, что между нами сегодня произойдет, случится не потому, что нужно инициировать твой дар, а потому, что для меня нет женщины желаннее и роднее. Ты единственная, самая лучшая, любимая моя.

— Что? — его слова звучали как музыка, находя отклик в моем сердце, но главный смысл все же ускользал.

— Люблю тебя! — вымученно выдохнул в губы Вест и, подхватив на руки, снова поцеловал, растворяя меня в ощущениях, присваивая, делая зависимой.

Ну и что. Я хочу принадлежать ему, хочу зависеть, нуждаться, любить… Хочу обладать им так же, как он обладает мной. Вест…

Кажется, его имя я уже простонала вслух, когда воздух коснулся моей обнаженной кожи. И когда только успела сбросить бесконечные слои одежды? Но сейчас покровы были не важны, сейчас хотелось чувствовать любимого каждой клеточкой тела, всем сердцем, вверяя ему часть своей души и получая такую же часть его души взамен.

Страстные ласки, горячие поцелуи, полное сумасшествие, легкая боль, а потом бесконечное движение, пока магические фейерверки не взорвались под закрытыми веками, а хриплые стоны не слились в один пронзительный крик. Горячее дыхание Веста все еще опаляло кожу, заставляя эйфорию растекаться по венам сладкой патокой.

— Ты совершенна, — прошептал он, касаясь губами лба, скул, подбородка. Я чувствовала, но открыть глаза не могла, лишь улыбалась в ответ. — Ты создана для меня… Ты идеальна… Моя Ксения!

— Скажи мне еще… Еще… — промурлыкала я, обхватывая его ногами.

— Самая лучшая…

— Еще…

— Самая желанная…

— Еще…

— Единственная… Любимая моя…

— Я люблю тебя, маг! — выдохнула я, удобно устраиваясь на груди Кремера. Все же день выдался нелегким, а что нас ожидало впереди, не знал никто.

— Спи, мое сероглазое беспокойство. Спи.

И я действительно уснула, чтобы через какие-то мгновения оказаться в знакомом месте.

 

Все тот же зал, наполненный странными булькающими звуками и отголосками эха. Каменные своды, исчерченные древними забытыми рунами и красные ручейки лавы, кое-где пересекающие плиты пола. Где-то капала вода, но было нестерпимо жарко. Даже я, не имея тела, ощущаю это.

С центральной площадки убрали столбы. Теперь там стоял зловещего вида трон, отлитый из единого куска какого-то металла. В тусклом свете пещеры сложно разобрать точно. Но меня терзали смутные сомнения, что покрыт он танталумом. Сколько же человеческих душ могло уйти на него? Неимоверное количество! Острые пики, венчающие спинку, казались еще страшнее из-за наколотых на них черепов. Правда, при ближайшем осмотре останки оказались бутафорскими, выполненными из какой-то прочной пластмассы, зубы — фарфоровыми, а зубчатые швы — искусно нарисованными. Но скульптор постарался на славу, создавая этот ужас.

А на самом троне восседало уже знакомое мне красное чудовище. Сейчас турруон отдыхал. Его глаза были прикрыты, а торс расслаблен. Он мерно и глубоко дышал. Вполне могло создаться впечатление, что геф спит. Но слабый шелестящий звук, донесшийся от входа, заставил его подобраться.

На верхних ступенях, прямо около арки стояла Франа Кавецкая. Она и раньше мне казалась странной, но я не связывала свои интуитивные догадки с чем-то зловещим. Мало ли в нас, женщинах того, что не поддается никакой логике и объяснениям? Хотя, практически любую можно вывести на чистую воду. Но во время моего обучения у нее, Кавецкая была преподавателем, а по совместительству невестой того, кого я отчаянно пыталась выкинуть из головы. Кроме того, магиня всячески проявляла неприязнь, слово ощущала во мне соперницу. Впрочем, я тоже не стремилась к сближению.

Сейчас черты ее лица заострились, став более хищными. Огромные глаза из карих вдруг превратились в ярко желтые с крошечным, едва приметным зрачком. Радужка была настолько яркой, что создавалось впечатление, будто они подсвечены изнутри.

Двигалась Кавецкая плавно, словно пантера, вышедшая на охоту. Длинный плащ скрывал ее фигуру, женщина скользила по каменным ступеням легко и слишком быстро для человека.

— Ротрик! — промурлыкала она, бросаясь на колени перед троном. Она обвила руками ноги верховного туррона и преданно взглянула на него. Не только преданно…

Неужели? Могу ли я верить своим глазам? Если это так, значит, душа у рожденных от магов турронов все же имеется. Пусть неразвитая, уродливая, пребывающая первобытном состоянии.