все как можно точнее.
Даже при посадке он не проронил ни слова, хоть и приобрел оттенок весенней изумрудной зелени.
— Жив? — коротко спросила Тэсса, приземлившись. — Пакет нужен?
— Мне надо на землю, — пролепетал Холли, и Фрэнку пришлось выносить его из вертолета буквально на себе. Тэсса увидела, что на смуглых запястьях остались синяки от пальцев Холли.
— Где твоя галерея? — спросила она, когда они покинули крошечный аэропорт и шли по деревянному пирсу.
Здесь море было повсюду — испещренное белоснежными парусниками, оно сверкало и переливалось под полуденным солнцем. Скалистые, заросшие травой берега перетекали в узкие пляжи. Тэсса ценила острова Силли за относительную безлюдность, ведь не всякий турист сюда доберется.
— Понятия не имею, — дыша открытым ртом, ответил Холли. У него был слабый голос смертельно больного человека.
— Две мили на запад, — сверяясь с телефоном, ответил Фрэнк. — И зачем ты вообще напросился в эту поездку, если боишься летать?
— Моя картина, — простонал Холли, — моя прекрасная, волшебная картина. Я так давно ее не видел!
— Не думала, что ты раздариваешь свои картины направо-налево, — заметила Тэсса.
— Конечно, не раздариваю, — Холли упал на скамейку и замахал на себя руками. — Но это особенная картина… Она занимает огромное место в моем сердце.
— И что в ней такого?
Фрэнк открыл рюкзак, достал оттуда бутылку воды и тонкой струйкой полил ее прямо на голову Холли.
— Спасибо! — обрадовался тот и поймал струйку языком. — Как освежает… Так вот, — Холли вскочил на ноги, совершенно взбодрившись. Его настроение менялось со скоростью света. — Помните, я вам рассказывал, как однажды влюбился? — энергично начал рассказывать он, завертел головой, определяя запад, не определил и зашагал к стоянке такси. — Это было пятнадцать лет назад, в Париже. Мы были молоды, влюблены, и… ни одной картины за год! Трагедия, которой этот мир еще не видел!
— Да что ты, — иронично отозвалась Тэсса.
— Да-да, ужас, — серьезно согласился Холли, открыл дверь такси и плюхнулся на заднее сиденье. Фрэнк сел вперед, объясняя, куда им ехать. Тэсса вздохнула и тоже села назад. — Когда я вырвался из паутины этих губительных отношений, то первым делом схватился за кисти. И нарисовал самую важную картину в моей жизни… Вы увидите ее совсем скоро.
— И кому же ты ее подарил? — спросила Тэсса.
— Женщине, которая едва не убила во мне художника. Чтобы доказать, что я все еще способен рисовать, несмотря на все ее ласки и поцелуи! — напыщенно пояснил Холли. — Потом она открыла здесь галерею и теперь приманивает моим именем туристов. Спорим, заработала на мне кучу денег… Неважно, все неважно. Главное, я выжил.
Никто, наверное, в целом мире не говорил о скоротечном романе в Париже как о великом испытании и страшной опасности.
Сонный таксист остановил машину возле небольшого здания на самой вершине утеса.
— Так мы увидим твою бывшую? — развеселилась Тэсса.
— Нет-нет, — нетерпеливо отмахнулся Холли. — Меня интересует только картина. Моя прелесть!
Он легко рванул с места, взметнулись на ветру светлые пряди, а Тэсса и Фрэнк неторопливо пошли следом. Они-то вовсе не горели желанием потратить этот чудесный день на картинную галерею и сменить настоящие пейзажи на нарисованные.
На первом этаже были прилавки с шелковыми, разрисованными вручную платками, поделками из стекла, небольшими глиняными фигурками и бусами.
Миновав приветливо улыбающихся местных мастеров, они поднялись на второй этаж, следуя за указателями «Холли Лонгли „Надежда на чудо“».
Под эту картину был отведен целый зал, щедро залитый естественным светом из панорамных окон.
Здесь находилось несколько туристов, завороженно любующихся полотном.
И Холли, который стоял неподвижно, прижимая обе руку к сердцу.
— Сейчас выпрыгнет, — пожаловался он громким шепотом. — Так волнующе!
На небольшом холсте был изображен мальчик, который старательно закрывал ладонями белый пушистый одуванчик. Было видно, что ветер уже подхватывает первые парашютики и вот-вот развеет их по миру и что все старания мальчика совершенно бессмысленны. Но в его жесте, лице, хрупкой фигурке было столько веры, что Тэсса вдруг поняла, что плачет.
— Потрясающе, правда? — благоговейно прошептал Холли.
В ответ Тэсса молча обняла его, стараясь прижимать не слишком крепко, чтобы не причинить неудобств. Это с Фрэнком можно было не церемониться, Холли относился к куда более хрупким созданиям.
Он доверчиво сцепил руки за ее спиной и прижался щекой к макушке.
Так они и стояли, обнявшись, и по лицу Фрэнка ничего невозможно было прочитать.
А потом в зал вошла молодая женщина на очень позднем сроке беременности.
— Холли Лонгли! — воскликнула она. — Так это правда, ты здесь. Я думала, мастера ошиблись.
— Не подпускайте ко мне эту женщину, — Холли подпрыгнул и спрятался за спиной Фрэнка. — Она очень опасна. И… похожа на воздушный шар. Ты огромная, Полли.
— Холли и Полли? — ухмыльнулся Фрэнк. — Это очень в духе Парижа.
Полли была высокой и гибкой красоткой с тициановскими волосами. Светлое платье, похожее на ночную сорочку, плотно обтягивало ее внушительный живот с торчащим пупком.
Девочка, увидела Тэсса, и еще то, что она совершенно здорова. Крепкий эмбрион.
— У вас будет прекрасный ребенок, — сказала она.
— Тэсса Тарлтон, я полагаю, — Полли с улыбкой и без малейшего трепета протянула ей руку. — Новость о том, что великий Холли Лонгли улетел на вертолете с падшим инквизитором, буквально взорвала соцсети. Не хотите выпить чаю?
— Не хотим, — отказался Холли. — Мы уже уходим.
— Да брось, пятнадцать лет прошло, — и Полли потянулась вперед, чтобы взять Холли за руку. Тот попятился. Фрэнк же подвинулся так, чтобы закрыть собой чокнутого художника.
И правда как сторожевая собака, подумала Тэсса. Он взял Холли под свою защиту и никому не позволит его обидеть, даже если это просто какие-то глупости.
Полли недоуменно нахмурилась.
— Он меня боится? — спросила она у Тэссы с изумлением.
— Боюсь, вы произвели на него сокрушительное впечатление.
— О, ради всего святого. Никто же не верит в то, что Холли стал монахом из-за меня? Я имею в виду, его многочисленные интервью… разглагольствования об отказе от плотской любви… Это же все для пиара, да? — Полли посмотрела на Тэссу, на Фрэнка, на Холли, и ее рот приоткрылся. — Нет, — выдохнула она, совершенно шокированная. — Не может быть! Это же надо быть полным психом!
— Или гением, — коротко ответил Фрэнк, оглянулся на Холли, и его рот скривился. — Что иногда одно и то же.
Весь день до глубокого вечера они привели на островах — бродили по садам, пляжам и виноградникам, не особо выбирая маршруты. Холли, удрученный встречей в галерее, вел себя тихо, а Фрэнк никогда не отличался любовью к разговорам. Тэссу молчание не угнетало — ей хватало ветра, и шума волн, и того, что больше
