её желаний ничего не зависит и что от Рихемира нужно избавиться, потому что, оставаясь королём, он принесёт Аремору бедствий больше, чем чужеземные враги. И потом её ещё долго убеждали, что обезвредить Рихемира, не дав ему возможности погубить королевство, способен только один человек — Эберин Ормуа.
Но Ирис хотелось, чтобы именно этот человек, незаурядный, сильный и храбрый, оставался рядом с ней. Девушка испугалась своего открытия: Эберин оказался тем мужчиной, к которому её влекло с неудержимой силой, а желание коснуться губами его губ становилось неотвязчивым. Она не понимала, откуда взялось и уже несколько дней жило в ней странное, волнующее сердце предчувствие. В её присутствии Теодезинда так загадочно, так многозначительно говорила с Эберином о некоем знаке Судьбы, что Ирис решила: речь идёт о ней самой. Но если она — знак Судьбы для Эберина, значит, и для неё он тоже знак Судьбы. Не юный Адальрик, который пробудил в ней, скромной монастырской послушнице, незнакомые ей прежде чувства, а именно этот мужчина — зрелый, независимый, уверенный в себе и, несомненно, очень привлекательный для женщин.
Провожая Эберина на битву, Ирис долго глядела ему вслед и вдруг поймала себя на мысли, что этого человека она знает уже целую вечность и… отчаянно его любит. Она горячо молила Великую Троицу Богов покровительствовать маршалу в сражении, оберегать его и даровать ему победу. Он вернулся живой и невредимый… и вот опять покидал её…
Когда в лагерь союзников пришла весть о победе над королевской армией, всех охватила радость. Всюду были слышны весёлые песни и оживлённые разговоры. Среди суматохи, которая царила в лагере, напоминавшем волнующееся море, наверное, одна только Ирис не разделяла общего ликования.
Девушка сидела неподалёку от палатки, где сейчас совещались вожди союзников, среди которых были также её дедушка Альбуен, Дван и Великий мастер-приор Тарсис. Оттуда до неё доносились взволнованные голоса фризов и — спокойный, уверенный Эберина. Потом кто-то из мужчин ударил рукой по столу, кто-то воскликнул: «Пора!», и наконец они появились на пороге.
— Граф Ормуа едет в лагерь Рихемира, — заявил Дван, исподлобья взглянув на Ирис. — Он убеждён, что король не смирился со своим поражением и теперь постарается сделать всё возможное и невозможное, чтобы вернуть себе лавры победителя. Эберин считает, что Рихемир способен на самый гнусный поступок: предать свою страну и принести в жертву свой народ в угоду собственным честолюбивым интересам.
— О Великая Троица! — воскликнула Ирис, всплеснув руками. — Но ведь Теодезинда предупреждала, что Рихемир никого не станет слушать! Пусть король и проиграл это сражение, но он по-прежнему может быть опасен!
Эберин, услышав её слова, подошёл к девушке:
— Мадемуазель Ирис, я должен увидеться с Рихемиром. Это мой рыцарский долг, это мой долг перед отчизной. Вы же слышали пророчество Теодезинды: Аремор окажется под угрозой разгрома или даже полного исчезновения, если король призовёт себе на подмогу чужаков. Самыми беспощадными и заклятыми врагами Аремора всегда были кочевые племена, которые обитают в Злодейской пустыне; каждый король Аремора в своё правление был вынужден вести с ними ожесточённую войну, изгоняя их орды из страны и отбрасывая назад, за Эльгитский Тракт.
Эберин посмотрел на погрустневшую Ирис, сомневающихся Альбуена и Двана:
— Мадемуазель… друзья, простите, что так быстро покидаю вас. И на пиршестве по случаю нашей победы побывать не получится, и не наговорились досыта. Но всё ещё впереди: и пир мы устроим грандиозный на весь Аремор — когда нами станет править законная наследница короля Фредебода!
— Я буду ждать вас, мессир! — Ирис не удержалась: обняла Эберина и, не обращая внимания на окружающих, нежно поцеловала его в щёку.
— А я обещаю не слишком томить вас ожиданием и вернуться к вам как можно скорее! — В ответ улыбнулся Эберин. И, осмелившись взять девушку за руку, прибавил: — Клянусь вам, моя королева, или я не граф Ормуа — господин Сантонума и свои годы на земле зря прожил!
Он разжал пальцы, и Ирис поспешно отвернулась от него, чтобы не расплакаться.
Эберин вскочил на коня, поднял руку и помахал на прощание всем, кто сейчас смотрел ему вслед. Потом развернулся и во весь опор помчался в сторону неприятельского лагеря. Полы его плаща белыми крыльями взметнулись вверх, и вскоре граф Ормуа исчез в седой пелене тумана, окутавшего долину Брасиды.
— Ох, уж эта безрассудная отвага! — воскликнула Ирис голосом, в котором звучало уныние. — Из-за неё я ежечасно, ежеминутно тревожусь…
— Гони тревоги прочь! — отозвался Дван, стоявший рядом с девушкой. — Великие боги покровительствуют нашему правому делу и сохранят драгоценную жизнь нашего маршала! Он — истинный сын своей страны: он сам, его душа, его воля принадлежат Аремору.
— Все верят в то, что Эберин непобедим, но никто не говорит о том, что он так же уязвим, как любой смертный, — сказала Ирис и вздохнула…
Спустя какое-то время маршал Эберин Ормуа достиг вражеского лагеря и в сопровождении стражи вошёл в шатёр короля.
— А-а, граф! Здравствуйте, здравствуйте, я уж и не надеялся с вами свидеться! — Тёмные ярко блестевшие глаза на иссиня-бледном, гладко выбритом лице, впились в Эберина, едва он переступил порог. — Желаете говорить со мной наедине?
Получив утвердительный ответ, Рихемир повелительным жестом отослал стражу и указал маршалу на кресло, стоявшее напротив того, на котором сидел он сам.
— Зато я был уверен, что наша встреча неизбежна, — постарался как можно вежливее произнести Эберин. С первого взгляда на короля он понял, что тот не чувствует себя побеждённым и что наверняка уже предпринял те меры, которые вызывали у Эберина серьёзную тревогу.
— И кто же внушил вам такую уверенность? — Рихемир изобразил на своём лице изумление. — Уж не Тарсис ли? Опять Великий мастер-приор что-то против меня придумал? Не жалеет он вас, граф, не дорожит вами! Доблестного маршала посылает на сомнительные переговоры, точно волку в пасть!
«Это вы-то волк?» — хотел спросить Эберин, усмехнувшись, но вместо этого произнёс:
— Никто меня не посылал! Я действую здесь от своего имени и в ничьих указаниях не нуждаюсь!
— Хотите сказать, что в войну против меня не он вас втянул, а вы присоединились к мятежу по собственному желанию? — с кривой ухмылкой проговорил Рихемир.
— Я ничего доказывать и тем более оправдываться не собираюсь. — Эберин жёстко посмотрел на него. — Скажу лишь, что, как рыцарь, присягавший королю Фредебоду, исполняю свой долг: верой и правдой служить его законному наследнику на ареморском престоле. И я со всей честностью готов заявить во всеуслышание, что этот наследник — не вы, мессир!
— Мессир?! — подскочив на месте, как ужаленный, переспросил Рихемир
