— Я не одна из твоих подстилок, — прошипела принцесса. Он попытался ухватить, но снова получил разряд, — Иди, ищи себе другую дуру.
— А может, и пойду, — рявкнул он.
Вместо ответа она почти побежала к двери и распахнула ее настежь. И плевать, что за дверью стоят стражи, и что слухи пойдут, и дворец снова загудит, предвкушая очередной скандал или сплетню. Плевать. Какое ей дело.
— Вперед. Они все ждут. Хочешь, помогу выбрать. Я их всех знаю.
— Сумасшедшая, — прошипел он, захлопнул дверь и схватился, уже не обращая внимания на боль.
В их случае наслаждение и боль были просто неразделимы. Обоих било током. Его от холода, ее от огня и снова борьба, извечное противостояние. И никто не хотел сдаваться.
— Хватит меня лапать.
— Да ты сама не лучше.
— Разведись сначала.
— Сама за меня выходить не хотела.
— Ты сволочь.
— Ведьма.
— Ненавижу.
— А я люблю.
— Твоя любовь сродни ненависти.
— А твоя? Сродни чему твоя? Укусу кобры? Жарящему в пустыне солнцу, песчаной буре?
Она перестала сопротивляться. Уставилась на него широко распахнутыми глазами и поняла, что прав. Ей нравилось их противостояние, эта острота и постоянная схватка, что в разговорах, что в постели, но вот о том, что ранит, как-то не задумывалась. И иногда ей хотелось быть нежной. Подарить немного покоя, тепла. Ведь он всю жизнь борется за жизнь, и с ней тоже. Она эгоистка.
— Прости.
— Что я слышу, ты извиняешься? — ехидно спросил он.
А она подавила в себе новый приступ раздражения и попыталась быть откровенной.
— Я просто не знаю, как… как тебя любить. Смогу ли я вообще любить так, как ты хочешь. Мы совершенно разные. И порой ты не слышишь меня, а я не хочу слышать тебя.
— Тогда давай хотя бы попытаемся.
— Давай. Ты отпустишь Артура Марани?
— Да сдался он тебе, — простонал Лестар, — Ты понимаешь, как это будет выглядеть?
— Как жест доброй воли.
— Так, словно я сам даю ему добро на партизанскую деятельность против меня же.
— Нет, если договориться. Артур не идиот. Он понимает, что просто так ты его не отпустишь. А вот если…
Он обернулся к ней. Его маленькая, любимая девочка. Сколько же еще в ней таится сюрпризов?
— Не нравится мне твой взгляд, — насторожилась принцесса.
— Правильно, — усмехнулся он.
— Что ты задумал? — отступила на шаг, потом еще и еще, пока в стену не уперлась, а он приблизился так близко, что его дыхание ощущалось на коже.
— Я собираюсь взять тебя прямо здесь, на столе, — хрипло ответил он и приступил к делу, распутывая пальцами узлы на корсете. И зачем только она выбрала это изящное, но очень коварное платье. Эти ленты… проще разодрать, что, собственно он и сделал.
— Эй! — воскликнула принцесса, — Это было мое любимое платье.
— Я куплю тебе новое, целую сотню, любой расцветки, фасона и длины.
И как же он это говорил. Соблазняя одним голосом, смысл слов просто терялся в потоке эмоций, которые вызывали его умелые руки и губы, и огненная стихия крови, которая сейчас не обжигала, но ластилась, как радостный, беззаботный щенок.
— Так что с Артуром?
— Еще хоть слово о нем, и он сгниет в тюрьме. — Прорычал он и накрыл ее губы своими.
А вечером король подписал указ об освобождении подозреваемого в покушении бывшего фаворита короля Августа, Артура Марани.
— Тонкий ход, — не смогла не восхититься Мила. Создать для народа иллюзию справедливости и, более того, благородства короля. Конечно, многие не поверят, но еще больше людей будут убеждены, что нынешний король не таит зла. И таких большинство, целый народ. Но при всем при этом, как бы Мила ни старалась, как бы ни убеждала, Лестар был категорически против отмены рабства, словно от этого его жизнь зависела. Она не понимала этого упрямства, а ведь ничем иным это не объяснялось. Рабство настолько устарело, пропиталось какой-то порочностью и злом до самого дна, что если в скором времени ничего не предпринять, желания и лозунги мятежников снова пропитают мысли народа. А там и до гражданской войны недалеко. Но все ее доводы сейчас разбивались о глухую стену непонимания или не желания понять.
— Не лезь в это.
Она уже устала раз за разом слушать один и тот же ответ: «Не лезь». Вот только сдаваться не собиралась. Поэтому обратилась к единственному человеку, который мог помочь в данной ситуации, Майку.
— Ты действительно хочешь это сделать? — спросил друг, пытаясь в очередной раз отговорить ее. Но принцесса Элиани всегда отличалась поразительной целеустремленностью, а сейчас ей хотелось понять, что же скрывается за маской короля и откуда такая одержимость рабством.
— Да. Я не пожалею, — уверенно ответила она и все же… ошиблась.
* * *
Мы напились. Наклюкались в зюзю, полностью отключили мозги, перепили, накачались, проспиртовались, поругались, помирились, подрались с орками. Не, это мальчики дрались, а я под столом отсиживалась, не забывая при этом ставить клеймо на лбу очередному упавшему несчастливцу. Чем? Кружкой. У нее такое интересное клеймо на днище выгравировано, какое трудное слово, и не выговоришь, особенно когда с бодуна. В общем, на днище красовалась изящная восьмерка. И каково же было мое удивление, когда пол-гостиницы нашей наутро восьмерками сверкало, да что другие, у Эйнара такая же, аки звезда на лбу светилась. Даже челка, которой он пытался прикрываться, слабо помогала. Вот это я дала. Это когда ж я его? Это как же? Пришлось спасаться бегством и весь день отсиживаться в номере, когда он осознал, кто такой умелый поставил ему метку на лоб.
— Руки бы тебе оторвать, — шипели снаружи и пытались выломать дверь. Ну-ну. Если с моей магией он, может, и справился бы, а вот силы повелителя…
— А нечего было лоб подставлять, — ответила я.
— Да я упал.
— Перепил, ноженьки не удержали?
— Слышь, мелкая, придушу ведь.
— А ты сначала догони, — хмыкнула я, и даже язык показала двери. А потом обернулась, — Вот видишь, как со мной обращаются твои друзья. Угрожают, гоняются, покоя не дают.
— Тебе не дашь, — как-то очень грустно ответил мой анвар и заключил в родные объятия. И поцеловал… в нос. А я рассчитывала на другой поцелуй. Какая жалость. Но шутки шутками, а Рейвена действительно что-то волновало. Слишком он был отвлечен и рассеян сегодня.
— Что-то случилось?
Он не хотел говорить. Видела по глазам, и все же ответил.
— Нас очень настойчиво пытаются втянуть в войну. Вчера в Девере напали на наше посольство.
— Кто?
— По слухам, безликие.
— По слухам?
