В последнее время Кашалотиха особенно полюбила эту комнату, частенько крутилась в ней, расставляла дурацкие вазочки и утверждала, что там хорошая энергия для медитации и чуть ли не канал связи с ее богиней.
– Он там камин разхе… кхем, портит в общем, перфоратором, – стал описывать увиденное Стас. – И ломом. Там уже кирпичи во все стороны летят.
– А ты не видишь, внутри стены, есть что-нибудь?
– Я как-то не привык внутрь стен смотреть. Обычно просто сквозь. Оно само так получается…
Парень хотел еще что-то сказать, но шум у ворот стал громче. Костя грязно выругался и тут же извинился:
– Простите, Кристина Евгеньевна, вырвалось. Какой-то… гад им открыл ворота!
Сектанты, оттолкнув Вадима и нескольких студентов, с воинственным видом направлялись к ПТУ.
– Уходим! – приняла решение Кристина.
Не хватало еще, чтобы Стас увидел, как Дориана растерзает взбешенная толпа. Она потянула не отреагировавшего на слова парня за руку, но тот уперся, оставаясь на месте:
– Погодите, он что-то нашел. Сундучок или шкатулку, – забормотал он. – Собрался бежать, но остановился в коридоре чтобы ее открыть.
– Пойдем. Сейчас же, – продолжала тянуть его Кристина. – Какая тебе разница, что там?!
Но странный звук, донесшийся со стороны ПТУ, заставил ее ноги буквально прирасти к земле.
Глава 9. Часть 2
Позже, вспоминая эти события, Кристина удивлялась тому, что не особенно впечатляющий звук напугал ее больше, чем вид обваливающейся стены ПТУ. Зато на сектантов это зрелище подействовало волшебно и безотказно – прорвавшиеся к зданию поспешно отступали обратно, пригибаясь к земле.
Когда поднявшаяся пыль улеглась, девушка вместе с Костей и Стасом двинулась в обход здания.
Она подозревала, что Дориан, прокапывая ходы в простенках, нарушил что-то в перекрытиях. Не надо быть строителем или архитектором, чтобы заметить связь между разламыванием камина (наверняка при этом пострадали ветхие конструкции, на которые опиралась стена) и последовавшей катастрофой. Но подходить к ПТУ все равно было страшновато. Вдруг обвалится что-то еще? Например, кусок крыши…
Потому она не торопилась приближаться, рассматривая повреждения с расстояния. В обнажившихся простенках торчали самодельные лесенки, напоминавшие скелеты животных в археологическом раскопе. Кристина в красках представила новостные заголовки в духе «Ректор – крот!», но даже не улыбнулась.
Сквозь провал в стене виднелись остатки камина, гордо возвышавшиеся между двух комнат. Как раз с того бока, на который смотрела Кристина, и началось разрушение. Да и теперь, лишенный большей своей части, камин выглядел готовым вот-вот окончательно рассыпаться.
Дальше, в коридоре, на полу сидел Дориан. С такого расстояния не получалось разглядеть, не пострадал ли он, и, ускорив шаг, Кристина направилась к запасному выходу, расположенному с другой стороны. Парни, сообразив, что она собирается войти внутрь, возражать не стали. Тут уж не до шуток!
Несмотря на опасения, дверь оказалась незапертой, чего ректор никогда бы не допустил случайно. То ли он оставил выход открытым, планируя бежать через него, то ли кто-то из учителей отпер замок, когда выводил этим путем студентов.
Ощущая слабость в ногах, Кристина все же шагнула внутрь. Еще несколько минут назад она чувствовала облегчение при мысли о том, что Таня так и не смогла уговорить ее снова забраться в подвал, а сейчас сама лезет туда, где все может обвалиться. Если бы только они не увидели Дориана внутри! Может со временем Кристина избавилась бы от чувства вины, но что будет с ребятами, когда до них дойдет, что они позволили человеку умереть и даже не пытались помочь?
Она осознала, что Стас поддерживает ее под руку и что-то говорит. Словно очнувшись, она быстро огляделась и даже ухитрилась по окончанию фразы восстановить ее смысл – по мнению студента, остальной массив здания разваливаться не собирался. Взглянув на маленькую трещину на потолке, девушка ускорила шаг. Вытащить бы поскорее чертового кладоискателя наружу, а там пусть сектанты делают с ним все, что захотят! Она и пальцем не пошевелит, чтобы его выручить!
Сидевший среди кусков отвалившейся от потолка штукатурки и прочего мусора, припорошенный белой пылью ректор тоже надолго запомнился Кристине. Не делая попыток встать, он что-то бормотал себе под нос.
Подойдя ближе, девушка безошибочным чутьем определила – самым ценным в найденном Дорианом «кладе» оказалась резная шкатулка с варварски отломанной крышкой. В дальнейшем эта догадка подтвердилась. За пятнадцать-двадцать тысяч можно было бы впарить ее любителям старины, а если постараться, то и дороже. «Сокровища» внутри шкатулки состояли из стопки пожелтевших писем и двух тонких, перевязанных лентами кос.
Склонившись над этим добром, Дориан читал вслух строки из письма, видимо, того самого, попавшего к нему в руки, и, не стесняясь в выражениях, сыпал оскорблениями в адрес «сентиментального сопляка».
Потом студентки не раз перечитывали это письмо (часть текста даже опубликовали в местной газете) и вздыхали о том, как раньше люди умели ценить чувства друг друга.
Кристина и сама читала письмо юноши о «чистых бриллиантах» (письмах возлюбленной) и «драгоценных золотых браслетах» (подаренных ею двух белокурых локонах). Кем бы ни был человек, написавший письмо, по сравнению с ним ректор казался неотесанным чурбаном.
Заметив, наконец, Кристину, Дориан с видимым усилием натянул на лицо улыбочку. От девушки не укрылось, как лихорадочно блеснули его глаза, забегав из стороны в сторону.
– Надо выбираться отсюда! – поспешно сказала она, облегчая ректору мыслительный процесс, и, опомнившись, добавила: – Вы не ранены? Идти сможете?
– Да! – горячо воскликнул Дориан, ухватив ее за руку. – Поторопимся, дорогая. Я так счастлив, что ты пришла за мной! Я словно голову потерял из-за того, чем оказался клад! Но всех великих мужчин делали великими их женщины. Страшно подумать, что со мной было бы, не встреть я тебя на жизненном пути...
Кристина пораженно застыла, слушая совершенно неуместный приступ красноречия, но на этот раз чары ректора на нее не действовали. Только сейчас она заметила, что Костика и Стаса нет рядом, потому он и заливается соловьем.
Все это было смешно, но от неловкой ситуации спас громоподобный топот: кто-то приближался со стороны парадного входа. Дориан осекся и повернулся на шум.
Степановна явилась во всей красе – маки на голове грозно колыхались, словно куча петушиных гребней, мощная грудь зрелищно подпрыгивала в такт быстрым шагам. С потолка от пробежки Кашалотихи сыпалась штукатурка, но эти кусочки ее не впечатляли – слишком мелкие, чтобы почтить их даже взглядом.
– Дорианчик! – подлетела она к ректору и грохнулась коленями о жалобно скрипнувшие половицы: – Целый? Нигде не болит?
И тут же гаркнула на Кристину:
– Не стой столбом, принеси ему воды!
– Не нужно воды, – запротестовал Дориан, благодаря объятьям Степановны не замечая, как Кристина трясется от беззвучного смеха.
Он попытался встать, но Кашалотиха заквохтала:
– Нет-нет, не вставай! Придет помощь, принесут носилки. Андрей как раз за ними пошел. Он быстро, а потом поможет донести тебя!
– Никакого Андрея! – прошипел ректор. – Я сам могу идти! Нельзя терять время, нужно ехать…
– Конечно, любимый. Ты обопрись на меня. Только к Люсе на осмотр зайдем и сразу поедем! Кристиночка вот нам поможет.
– План… меняется. Клад… клад не оправдал моих надежд, – Дориан со вселенской скорбью на лице изящным жестом указал на пол.
– Ну и что? – Степановна туда и не взглянула. – Какой ты у меня глупенький! Мы и без денег будем счастливы. Счастье, оно ведь не в деньгах, счастье, оно в семье и в детишках. Уедем, поженимся, и все будет хорошо!
Дориан напрягся, словно не зная, куда бежать, а потом обнял Степановну, похлопывая по спине и приговаривая, что не стоит забегать так далеко вперед, одновременно с этим корча гримасы Кристине. Невероятно, но ему удалось ярко выразить и сожаление, и сочувствие, а под конец он постучал указательным пальцем по своему виску, недвусмысленно намекая, что от всего произошедшего Степановна тронулась умом.
