Поработали, пора и честь знать… И сколько денег уже заработала? На ипотеку, конечно, не хватало ни разу, но сумма все равно была приятной. Гордость требовала, чтобы я ее отринула и просилась хоть на какую должность. Или волонтером остаться. А что, мне же здесь нравится. И когда еще другой мир посмотреть удастся?
А если не возьмут? Как пережить отказ? Гордость заставляла гордо поджать губы и вздернуть подбородок.
Выбралась я в коридор в расстроенных чувствах, сгибаясь под тяжестью раздувшегося пакета. Куда шла, мне самой было непонятно. Теплилась надежда, что я все слишком серьезно воспринимаю, что появление Эдварда ничего не изменит. Но мимо меня несколько раз кто-то пробегал, даже не обращая внимания. Вот что значило: снять форму. Ни Вианна не приставала, никто… Никто не рождался, никому денег не надо было и никакого песца не произошло. Я в один миг осталась за бортом. Только старушка с розовыми волосами и эльфийскими ушами обратила на меня внимание:
— На прогулку собрались? Это правильно! — воодушевилась бабулька, осматривая меня от и до. — Ай, нынче погода такая, что только выйти на улицу, найти укромный уголок, чтобы без насекомых под ногами и над головой, да чтобы никто не подполз, и лечь на траву. Красота!
Я молча покивала ей в ответ, а потом направила свои стопы на природу. Потому что я еще та дурында, вещи собрала, а где теперь находиться, не имела ни малейшего понятия. К волонтерам, что ли, действительно напроситься?
— А пакет-то, может, кому из младшеньких поручить? Вон они бегают…
— А нет, — я плотнее прижала вещи к себе. — Это мое, так, на всякий случай.
Старушка заинтересованно дернула ушами, но вопрос не задала: воистину, удивительное рядом.
И вот теперь сидела я, смотрела на закат: солнечные лучи скользили по спинам животных внизу, краснела подсвеченная вода, а мимо мелькали клином птицы, готовясь к ночлегу. Вид птиц заставил меня немного дернуться, все-таки я еще долго буду припоминать этот обман — такая мелкая птичка и такие большие проблемы! Заповедник продолжал жить своей жизнью, даже когда я исчезла вслед за Эдвардом. Можно было даже представить, что меня искали более интенсивно и поэтому Левиафана разгадали. Но это все совпадение. И львиная доля удачи. Вот! Не повезло мне с ожогами, зато повезло не торчать в животе Левиафана следующие двадцать лет.
Нельзя винить в каких-то моих бедах Эдварда! Что я, изверг какой-то, вменять в вину человеку то, что он просто выжил!
Над тропическим лесом раздался протяжный, звонкий вопль, но я даже не шевельнулась. Привыкла, что ли. Зато в пакете нашла пачку местного печенья, видимо, запасливой рукой кинула ее и даже не поняла, когда это сделала. Можно было оставить на потом, когда еще такой деликатес удастся съесть, или подсластить себе пилюлю сейчас.
Я выбрала второй вариант. Шоколад похрустывал на зубах, как и карамельная прослойка, печально клонился день к концу, заунывно выли то ли волки, то ли еще кто, вторя моему стремительно скатывающемуся настроению… И тут вдруг браслет ожил.
Я мгновенно смахнула звонок, даже не глянув. Но вызов поступил снова и снова.
Так! Что за люди? Даже упиться своей грустью и ненужностью не дают! Могу я наесться печенья и разрыдаться спокойно, а? Я в одно мгновение вынырнула из лужи плаксивой меланхолии и рявкнула в динамик:
— Что?!
— Ну наконец-то! — послышался голос Дезмонда. Я сразу же надулась как мышь на крупу, только его тут не хватало. — Виктория, где вы?.. Куда ушли?
— Где я? Вещи собирала, конечно, — пробурчала я, а потом собрала все силы и пошла в атаку. А то опять красивыми словами разговорит. — Пойду искать свободную комнату у волонтеров.
— Зачем? — удивились на той стороне.
— Как зачем? Мы с Эдвардом на одной кровати явно не поместимся, — фыркнула я.
— С чего вам?.. — и тут звонок прервался. Обрыв связи?
Я тихонько выдохнула и зажевала печеньку. Что-то я себя совершенно по-идиотски веду. Просто странная ситуация… Я же почти с жизнью попрощалась, предполагала, что все, придется жить внутри Левиафана. Собеседники у меня были бы интересные, но даже за несколько месяцев можно устать от человека, а тут бок о бок жить с теми, кого не выбирал. И никакой цивилизации, новостей, лекарств, помощь тоже будет неполноценной. В какой-то момент я поняла, что завтра не будет, а тут — раз — и все спасены. А Дезмонд, гад, будто бы и не меня спасал! Как это так? Он же мой заместитель! А я так, сбоку припеку.
Это называется ревностью, Вика, мысленно настучала я себе по голове. Очень черное и неприятное чувство. И не обязательно влюбляться, чтобы ревновать. Друзей-то ревнуют еще и как! Ах, как он смел играть с другим мальчиком в песочнице?! Ах, почему это он на меня сразу внимание не обратил? Это еще почему они все заняты своими делами, а мне сочувствие проявить, меня заботой окружить?
Я нахохлилась на скамейке, еще бы дождь пошел, так вообще была бы полноценная картина брошенности и страдания. Вика, Вика, ты же такой не была… Никто не обязан тебя развлекать — ты же знала это с самого детства. И лучше бы не искать признания в глазах людей, не пытаться стать важной для кого-то. Животные же лучше, животные не пудрят мозги и честны, а люди глупые и жадные.
А, я тоже глупая и жадная, как откровение на меня свалилась эта мысль. Так что когда через кусты вдруг ко мне прорвался Дезмонд, я не смогла ничего сказать, только глазами хлопала. А потом и в лицо ему смотреть не хотелось, стыдно было, устроила не пойми с чего истерику. Еще бы ногой топнула! Неужели хорошее отношение меня так испортило?
— Виктория, что такое? Вас всем заповедником уже ищут, — он навис надо мной и сверлил меня взглядом, скорее всего, полным легкой укоризны. Я обиженно всхлипнула, и тон голоса Дезмонда сразу же поменялся. — Так, постойте, вы плохо себя чувствуете? Что-то болит?
Он присел на корточки, ухватил меня за запястье, пульс измерять, потом в лицо заглянул. А я только промямлила:
— Правда ищут?
— С чего мне вас обманывать? Не успели мы оглянуться, как вас и след простыл. Вас видели у ваших комнат, потом на выходе из здания и возле гаражей. Так получилось вас найти.
Странно, а мне показалось, что меня никто не заметил.
— Так болит или нет? — уточнил Дезмонд, слегка встряхнув меня за плечи.
— Нет, все хорошо, — призналась я. — Но, видите ли, я переволновалась. И домой же мне собираться, да? Эдвард же на месте. Я все понимаю. Зачем заповеднику неспециалист, которого взяли, потому что кого-то было нужно взять. Я же видела Эдварда в деле, а как он распознает животных… как кормит… как уверенно сдерживает и обращается с ними!..
— Странно, — усмехнулся Дезмонд. — Но нечто подобное я пару минут назад слышал от самого Эдварда. Мол, как так, она и года не прожила в заповеднике, а уже столько знает и умеет, и вообще ее местные не съели. Такой талант не должен пропадать.
— Что? — растерялась я. — Вы шутите?
— Вы на своем месте, Виктория, — покачал головой Дезмонд. — Вас же назначили управляющим, документы подписаны, контракт длится. Куда это вы собрались уходить?
— Но Эдвард же тоже управляющий, раньше меня им стал.
— Как там говорят: зад поднял — место потерял? — мягко улыбнулся Дезмонд и осторожно положил мне на плечо руку, чуть сжал пальцы. — Зачем тогда мы спешили вас спасти, если вы вдруг решили нас покинуть? Неужели все наши — и мои в частности — усилия пойдут прахом? Обесцените все, что было сделано? Друзья так не поступают!
— Друзья? — хрипло выдохнула я.
— Кхм, я поспешил? — немного расстроенно спросил он. Я, конечно, принялась убеждать, что не то имела в виду, Дезмонд даже успешно изобразил обиженного, а потом улыбнулся — широко-широко: — Настроение печальное ушло?
Я с некоторым удивлением поняла, что так и есть. А Дезмонд снова кивнул, устроился на земле напротив меня и спросил:
— А теперь рассказывайте, страшно было? Переволновались? Были уверены, что никто не спасет? Я хочу услышать, а вам нужно выговориться.
