со всеми, кто жил «до».
— А ты что, выходит, уже успела ко мне привыкнуть? — тем временем продолжал Бертрам, а глаза его при этом смеялись. Он снова расслабился и весь был весел. Кажется, ему было уже известно нечто, что делало его ещё увереннее в себе, чем это бывало обыкновенно. — Синая, ты как бомба замедленного действия. Сложно предугадать что ожидать от тебя в следующую минуту. Рядом с интуитами у всех у кого есть сердце оживают эмоции. Всё, что подавлено, выходит наружу. Но ты… тебя трясёт больше других. От приступа непоколебимого спокойствия до ярости. От наслаждения мгновением, какого я почти и не видел в жизни, до буйства и не согласия, которые и видеть не хочу.
— Зачем же возиться со мной, Бертрам? — почувствовав как в груди замирает, честно спросила я. Внутри что-то перещёлкнуло. Я бы назвала это «сдачей». Я сдалась обстоятельствам, сдалась ему. И это не означало, что я опущу руки будь расклад не в мою пользу. Скорее это говорило о том, что я соглашусь в любом случае. Соглашусь с жизнью какая она есть. — Я не девушка мечты. От меня одни проблемы. Своими необдуманными действиями на Вертраме, как ты сказал, я подставила не только себя и тебя, но и твоих близких, которые, я точно видела это, очень тебе дороги.
— Ты заметила? — он с интересом смотрел на меня, точно стоял не в холодном ангаре, а в кино.
— Что заметила?
— Как и сейчас твои эмоции скачут. Только недавно ты и грамма вины не чувствовала, а теперь вся ей «упилась».
— Если тебя не будет рядом всё успокоиться?
— А ты хочешь, чтобы успокоилось?
Я тяжело сглотнула. Вата в голове, в теле. Это продолжалось уже довольно долго, но нотки ясности сегодня нет-нет да прослеживались. И ещё кое-что. Неожиданное, но я и это в себе приняла. Приняла, что мне не хотелось просто спокойствия. Мне хотелось научиться быть спокойной рядом с этим интуитом.
— Я расскажу тебе всё, что ты хочешь знать, — из моего рта вырвались слова означающие окончательную капитуляцию.
Он усмехнулся и направился вверх по трапу. Монстр «на котором только на Тартус» вот-вот собирался покинуть гнездо.
— У меня есть старый знакомый на Тартусе, — крикнул Бертрам через плечо, — Бывала там?
— Может не надо, — простонала ели слышно, а громче призналась, — Бертрам, я согласна на правду. Мне есть что рассказать и… знаешь, боюсь, у меня на Тартусе может быть знакомых куда больше твоего…
Он резко остановился, замер, потом обернулся и вскинув брови медленно произнёс:
— На Тартусе значит? В тебе больше сюрпризов, чем кажется на первый взгляд! Что ж, «не девушка мечты» Синая, рассказывай уже всё, да давай убедимся в этом наглядно.
****
Бертрам
Я не влюбился! Я не влюбился!
Как я вообще мог такое сказать? Сказать девушке. У меня что есть надежда, что в меня влюбится она? Мало воспитанная, взбалмошная, с прошлым, от которого мороз по коже и нутром. Нутром, которое при всём выше перечисленном, хочется обнимать, греть, любить. Это странно. Я чувствую себя странно. Скорее всего от того, что почти непрерывно держу над дастаркой экран. Слишком много внимания. Постоянное внимание.
И я не просто так потащил нас на Тартус. Планета нелегалов приняла под свой кров множество тех, кого разыскивали по всей коалиции и за её пределами. Пора было опустить экран. Моя энергия, хоть и мощна, но не беспредельна. Я умел хорошо восстанавливать её на Тедэксе, ещё лучше справился бы если бы существовал Калос. Память о нём, его слепок в пространстве времени давали силы, но не так быстро как хотелось бы. Тартус имел свои экраны. Каждая таверна, лавка или дом заботы имели свои экраны. А ещё каждый, кто волею судеб, там жил.
— Бертрам, какая встреча! — сатурианец пожал мой локоть, а потом притянул к себе, сильно похлопал между лопатками. Дышать на несколько секунд сделалось сложнее. — Видеть тебя или твоего брата всегда к большой удаче!
— Эскабальд, это взаимно, друг! — я ответил ему тем же, только с меньшими физическими увечьями. — Я не один. Это Синая!
— Приветствую, — сдержанно кивнула девушка. Вся её энергия сжалась, чего с ней раньше не бывало, и я не сразу понял почему.
— Сатурианцев я знаю куда лучше, чем роршаков, — шепнула она, слегка касаясь моего локтя, а через секунду уже стало ясно чем обеспокоена.
— Эта девушка совсем не чистая, друг, — протянул сатурианец пристально глядя на Синаю и почёсывая подбородок. — Зря ты хочешь сделать её своей.
Бестактность — первая сатурианская заповедь. По нашему, бестактность, для них — скорее прямолинейность.
— Мы не делаем кого-то «своими», Эскабальд, — разведя руки в стороны, раскрывая грудь и демонстрируя пустые ладони, протянул я. Открытость — вторая сатурианская заповедь. Для нас, скорее, беззащитность. — И не руководствуемся чистотой при выборе спутника.
— А зря, — ещё с большим энтузиазмом почёсывая подбородок ответил звёздный. — Пока ты будешь чистить её энергию, уже мог бы штук шесть детишек сделать с кем-нибудь из наших. Сатурианки — честные женщины, а тебе давно пора потомством обзавестись.
Краем глаза посмотрел на Синаю. Она была не раздосадована, сосредоточена и любопытна. Видимо неловкость и скованность в начале встречи как раз из-за вопроса чистоты… она мне много чего рассказала, но этих тем мы пока не коснулись.
— Благодарю тебя за заботу, — тем временем сказал я Эскабальду. — Мы хотим переночевать.
— Значит ты всё решил. Не мне тебя разубеждать, — сатурианец зашёл в дом и указал нам на спальню. — Я буду только утром. Дверь можете не запирать. Тут две системы защиты.
— Четыре системы защиты и молибденовый расщепитель, — неожиданно внесла ясность Синая. — Ещё энергозаглушки и шесть камер на входе. Две — местной администрации, две — личные, выходит, ваши, ещё две вызывали бы вопросы, если бы я не знала, что Сатур почти четыре года выкупает на Катане лучшее оборудование для своих лидеров. — Брови хозяина медленно поползли вверх, настроение сменилось. — Вы точно не принц, не канцлер и даже не старший представитель палаты решающих; — Эскабальд принялся стремительно краснеть, а вся энергия пришла в волнение, — не дипломат. — Продолжала дастарка, — Дипломатическая миссия на Тартусе выглядела бы как минимум смешно. Вы также не можете быть агентом, хоть и уверено играете роль этакого обычного помешанного на чистоте сатурианца. Скорее попавший в немилость младший (старшие на пересчёт), член палаты решающих. — Она сделала паузу, наблюдая за нашей реакцией,
