Ну или такое: «Я говорила быть наглой, а не вот это вот!»
Шпага молчала, и я тоже взяла паузу. А потом прошептала, обращаясь к старинному артефакту:
– Спасибо тебе. Спасибо огромное. Ты нас спасла.
Лезвие полыхнуло какой-то магией и стало совершенно обыкновенным. Просто неширокая полоса стали с кровостоком. Витиеватая гарда, тёплая ручка, где-то под обмоткой которой должен находиться кусок Великого Древа. Увесистый стальной набалдашник, и всё.
– Марго, ты… – хрипло начал Псих. – Ты…
Он не смог договорить, но понять его мысль было несложно:
– Полная дура, которая втравила вас в очередную опасность? – ну да, всё правильно. – Не полезь я к этой нише, не нажми на печать, ничего бы не случилось.
Я сказала, а потом выдохнула и добавила то, в чём не хотела признаваться даже самой себе:
– Простите. Меня словно что-то тянуло. В какой-то момент показалось, что за этой дурацкой печатью скрыто нечто очень и очень важное.
– Да ладно, – в голосе уже не умирающего, но пока ещё неподвижного Психа прозвучала усмешка. – Мы и сами сюда рвались. Ты же пыталась отговорить в последний момент.
Угу. Мы все друг друга отговаривали. По очереди. Но каждый безрезультатно!
– Может у нас какая-то генетическая тяга к неприятностям? – предположила я.
Мне правда хотелось понять, почему мы снова влипли. Хотелось объяснения. Какого-то понимания и выявленной закономерности, чтобы избежать подобного впредь.
– У вас может и да, – прохрипел из другого угла МикВой. – А у меня точно нет. У меня с генетикой всё в порядке.
Псих громко засмеялся.
Миг, и его смех перешёл в истерический хохот, а я тоже улыбнулась. И прокомментировала, не выдержав:
– Да, Джим. Все татары кроме я!
Друзья не поняли. МикВой даже задал уточняющий вопрос, но я отмахнулась.
Тут же поинтересовалась у Психа:
– Твоя магия не заработала? – а что? А вдруг? Вдруг со смертью чудовища блокировка снята?
Но портальщик отрицательно качнул головой, после чего покосился на тёмный провал, часть которого загораживал остаток полупрозрачной туши. «Актиния» была настолько большой, что даже не вылезла полностью. Частично осталась внутри.
Вдруг прозвучало поистине неожиданное в такой ситуации предложение, от МикВоя:
– Посмотрим, что там?
Я воскликнула категорично:
– Нет!
– Да! – одновременно заявил Псих.
Стон. Мой. Страдальческий и одинокий!
Я отошла на пару шагов и всё-таки осела на пол. Зато мои полудохлые спутники оживились. Ходить им было ещё сложно, поэтому к проёму они… поползли.
Глядя на них, я застонала опять, а Джим сказал:
– Марго, хватит нудеть. Знаешь, возникла у меня одна догадка.
Я не поняла, зато Псих…
– Ты думаешь о том же, о чём и я?
Ботаник хмыкнул.
– Так. Что происходит? – я опять не выдержала.
– Ничего особенного, детка, – предвкушающе отозвался портальщик. – Просто есть подозрение, что мы отыскали один легендарный клад.
Глава 25
Клад? В этой невероятной дыре? Впрочем, после встречи с таким «сторожевым псом», всё возможно.
Но я не пошла. Вместо этого прижала ладонь к полу и, наконец, позвала мысленно:
«Зора? Зора, милая, ты меня слышишь? Ты очень мне нужна».
Едва парни исчезли в проёме, повторила уже шёпотом:
– Зора. Приди, если можешь.
Сказала и замерла, ожидая появления чёрной кляксы. Но мгновенного отклика, конечно, не последовало. Зато из проёма донеслось приглушённое и восторженное:
– Ого!
Любопытство сделало стойку, уподобившись гончей, а мои спутники…
– Это не «ого», – заявил Псих. – Это ого-го-го! Ботаник, нет, ну ты представляешь?!
И уже мне:
– Марго, хватит рассиживаться. Ты обязана взглянуть!
Обязана?
Я не послушалась. Поморщившись, потянулась к висевшему на шее кулону леди Мирры. Решила всё-таки попробовать подать сигнал, но в последний момент передумала. Опасность нам больше не угрожает, а значит и с вызовом можно подождать.
В следующий миг случилось сразу два события: Псих снова позвал по имени, а МикВой заорал, да так, что я подскочила и, перехватив шпагу Вейзов, ринулась к проёму.
Вскарабкалась на перекрывавшую проход тушу, потом нырнула и скатилась по застывшему желеобразному телу. Уже тут, очутившись во втором зале, обнаружила, что опасности нет.
Второй зал точь-в-точь напоминал первый, но соль не в этом. Я увидела скачущего, трясущего рукой Джима и замершего в отдалении Храфса. А ещё здесь имелось громадное, ростом с меня, золотое яйцо.
Яйцо было рукотворным, состоящим из множества пластин, и на нём имелись узоры, похожие на гравировку на запиравшей этот тайник «печати».
Конечно, я сразу попятилась! Вдруг в этом яйце новый монстр?
Одновременно поймала себя на знакомом ощущении – блестящий кокон манил, и сильно. Почти нестерпимо!
Храфс разгадал мои мысли, сказал:
– Не волнуйся, там нет никакой дряни. Это клад, Марго. Совершенно точно. По легенде, первый ректор нашей Академии спрятал в стенах этого замка невероятное богатство.
– Зачем спрятал? – не поняла я.
Псих слегка опешил:
– Как «зачем»? Зачем вообще прячут клады?
Я отвлеклась, временно переключившись на Джима. Тот уже не скакал – просто баюкал повреждённую руку.
Кстати, а чем повредил?
– Что у вас здесь произошло? – запоздало спросила я.
– Подожди, – отозвался Псих. – Маргарита, ты не поняла. Мы нашли…
Я посмотрела хмуро.
– Ладно, – прозвучал неожиданный ответ, – сейчас сама всё увидишь.
С этими словами портальщик шагнул к яйцу и приложил ладонь к золотым пластинам. Секунда, и пространство озарила вспышка! Храфса отбросило, и он завопил, как вопил недавно МикВой.
Тоже принялся трясти рукой, на которую пришёлся основной магический удар, а я всё-таки дождалась вспыхнувшей в воздухе надписи. Правда «поговорить» решила не шпага, а обнаруженный нами клад.
Надпись гласила: «Я откроюсь лишь достойному!»
– Кхм, – кашлянула я. Мило.
И всё бы ничего, но…
– Маргарита, давай, – морщась от боли, прошипел Псих. – «Откроюсь достойному» – это же ты. Кто завалил стража, тот и герой.
Стража?
– То есть ты всё-таки считаешь, что чудовище охраняло эту штуку? – уточнила я.
Псих закивал, Ботаник тоже.
– Ну же, Маргарита, – снова подтолкнул Храфс.
Нервно сглотнув и борясь с необъяснимым желанием подойти к яйцу, я повторила уже звучавшее:
– Так зачем ректор что-то прятал?
– Кто ж знает? – фыркнул Ботаник. – Исторические хроники намекают, что он был большим сумасбродом. Вроде как владел чем-то слишком ценным. Таким, что отказался передавать даже семье.
Ы-ы-ы!
Желание приблизиться к яйцу усилилось, но здравый смысл после схватки с «актинией» вопил белугой. Вдруг там не столько ценное, сколько опасное? Этакая ядерная бомба, которая сейчас рванёт?
– Маргарита, – простонал Храфс. – Этот клад безуспешно искали несколько веков. Мы первые и единственные. Не томи!
Секунда на очищающий разум вдох, и я спросила:
– Вы уверены, что это сокровища?
Парни закивали.
Легенду про клад я не знала, зато эти двое точно были в курсе.
Но можно ли доверять их убеждённости? Разум по-прежнему сопротивлялся, но… ожидание оказалось выше моих сил.
Держа шпагу наготове, я приблизилась к золотой махине. Вздохнула ещё раз и приложила ладонь.
Я была готова отлететь, как МикВой с Храфсом, и тоже затрясти повреждённой конечностью, но удара не случилось. Вместо этого раздался щелчок, и пластины начали раскрываться, превратившись в этакие лепестки.
Медленно лепестки опустились на пол, обнажив содержимое. Им оказалась полупрозрачная, выполненная из какого-то камня полусфера – этакий гигантский стакан. Он был доверху наполнен золотыми монетами, поверх лежал внушительный слой драгоценных камней, только мой взгляд зацепился за другое.
На россыпи драгоценностей скромно покоились два невзрачных предмета – небольшой деревянный кубок и характерная плоская шкатулка.
